ХМ: За кадром (СИ) - Страница 26

Стараясь весь день поменьше показываться на глаза друзьям, Кэрол вернулась к обязанностям по обеспечению группы едой, ведь со вчера не ели не только отказавшиеся утром от завтрака товарищи, но и Рик с Гленом, вернувшиеся из города с Хершелом и раненым пареньком. Женщине не хотелось задумываться, кто он такой и как долго здесь пробудет, потому в многочисленные разговоры о нем она не вмешивалась, только слушая краем уха и невпопад кивая. Не бросили парня там умирать – и хорошо. Даже в нынешнее время стоило оставаться людьми, а не бросать живого человека пригвожденного к забору на съедение ходячим. Нет, Рик бы подобного никогда не допустил. Хотя, кажется, и в этом решении его не все поддерживают. Сложно, наверное, быть за все ответственным. Впрочем, сложно даже жить сейчас.

Дождавшись вечера, Кэрол пожелала всем спокойной ночи и первая ушла спать. Накрывшись одеялом едва ли не с головой, чтобы никто не увидел, что она одета для ночной прогулки, женщина тихо лежала на своей койке, прижимая к себе тряпичную куклу и дожидаясь возвращения Дейла и Андреа, тоже ночевавших в фургоне.

- Кажется, спит, - послышался шепот блондинки совсем близко.

- Хорошо. Надеюсь, что она сможет справиться со всем этим. Не так, как… - оборвал старик свою речь, после чего послышался шорох одежды.

- Как я? Нет, ты что. Кэрол очень сильная, несмотря на то, что с виду и не скажешь. Она справится. Да у нее столько дел постоянно, что и думать нет времени о случившемся. Оказывается, готовить очень тяжело, жаль, что больше нет полуфабрикатов и микроволновок, - устало зевнула Андреа, устраиваясь на своей койке.

Спустя какое-то время все звуки, кроме негромкого похрапывания Дейла, стихли, и Кэрол тихо выскользнула из фургона, по-прежнему держа в руках куклу. Оглянувшись на спящий лагерь, она быстро направилась к местному кладбищу, думая о том, что где бы их группа ни появилась, в течение месяца вслед за ними их стоянка знаменуется и свежими могилами. Подойдя к месту, где похоронили Софию, женщина остановилась, глядя на холмик земли под ногами и не веря, что там… там теперь лежит ее дочка. Какая жестокость - давать родителям возможность переживать собственных детей. Как беспощадно жизнь заставляет ее хоронить свою семью, одного за другим. За что ее так наказывает Бог? За то, что она мечтала о смерти мужа? За то, что она молилась, чтобы этот тиран избавил их с Софией от своего присутствия? За то, что она была рада, когда он умер такой страшной и жестокой смертью? За это у нее отняли дочку, вынудив невинного ребенка ответить за ее грехи?

Без сил опустившись на колени, женщина спустя минуту уже лежала на холодной земле, пытаясь то ли обнять, то ли слиться с ней, чтобы быть рядом со своей девочкой. Навсегда. Подавляя рвущие душу рыдания, она сжимала побелевшими пальцами куклу, виня себе в том, что не пришла на похороны. Что не положила игрушку рядом с дочкой. Ведь та ее так любила…

- Доченька, прости меня… Прости!

Прижимаясь щекой к царапающей кожу земле и захлебываясь рыданиями, Кэрол вспоминала о том, как она узнала о зарождающейся жизни внутри себя, о том, как привыкала к этому волшебному ощущению чего-то родного, носимого под сердцем, как впервые увидела своего ребенка, как девочка в первый раз произнесла слово «мама», как пошла, как росла, какой смелой и отважной была, несмотря ни на что. Иронией казались сейчас слова медсестры, которая провожала их до выхода из больницы, после перенесенной Софией тяжелой пневмонии с осложнениями:

- Ваша девочка молодец. Родилась в рубашке! Можете быть уверены, уж такая будет жить долго, да, детка? Ой, а ваш папа вас не встречает? Извините, я, кажется…

Смущенная молодая девушка украдкой сунула девочке леденец и скомкано попрощалась, снова сказав что-то о чрезвычайной удачливости пятилетнего ребенка, которого, действительно, еле откачали и который выздоровел в рекордные сроки. Вернувшись домой, Кэрол тогда застала мужа, как обычно, пьяным и совершенно позабывшим не только о болезни дочери, но, казалось, даже о том, что она у него есть. На протянутые к нему в приветствии ручки Софии он лишь отмахнулся, схватив жену за ворот блузки.

- Куда так выряжалась?! Дома жрать нечего, а она разгуливает! Что ребенок?! Не умер же, а я вот от голода вполне могу. Давай, поторапливайся, и заткни эту, чтоб не ревела!

Но испуганная девочка через пять минут уже улыбалась, сквозь невысохшие слезы… И так всегда. Несмотря ни на что, София всегда умела радоваться мелочам, была ласковой и послушной. А Кэрол не смогла ни подарить ей нормальной, спокойной, счастливой и любящей семьи, ни сберечь ее, ни даже быть с ней рядом в последние минуты ее жизни.

Приподнявшись на локтях и встав на колени, женщина поколебалась, глядя на куклу, лежащую прямо на могиле. Скорее всего, ветер отнесет игрушку в лес уже на следующий день. Закрыв глаза, Кэрол, глотая слезы, стала горячо молиться о душе своей дочери, прося прощения за то, что у нее самой не хватило сил уберечь ее и не хватает сил сейчас жить без нее. Завершив молитву и подхватив игрушку, она решительно встала и, не заметив наблюдающую за ней издалека фигуру, медленно побрела к лагерю.

Обойдя фургон, Кэрол прошла мимо всех палаток и знакомой уже тропинкой направилась к берегу водоема, туда, где еще вчера росли кусты розы чероки. Придерживаясь за торчащие из земли ветки, она осторожно спустилась с небольшой насыпи, и резко шагнула вперед, проваливаясь в ледяную воду сразу по пояс. Вздрогнув и напряженно сглотнув, женщина зачем-то сунула куклу за шиворот, извлекая оттуда свой крестик и сжимая его дрожащими пальцами. Оглянувшись на виднеющийся вдали огонь их костра, она слегка улыбнулась, подумав почему-то о том, сколько раз случится несварение желудка у всей группы, пока Андреа не научится готовить. Зажмурившись, Кэрол медленно побрела вперед, с трудом преодолевая ставшую вдруг очень густой воду, которая обволакивала ее тело и, казалось, сопротивлялась ее продвижению вперед. Шаг за шагом, секунда за секундой, неминуемо приближалось так долго ожидаемое ледяное, но такое нежное, прикосновение смертельной жидкости к губам.

-Кэрол! Не дури!

Вслед за громким криком раздался резкий плеск воды. И вот уже вздрагивающая от рыданий женщина утыкается лицом в крепкое мужское плечо, а сильные руки прижимают ее к себе, гладя по волосам и мокрой спине.

-Тихо-тихо, уже все… Все хорошо…

***

Ночь была почти бессонной. Ворочаясь в палатке, выходя к костру, прогуливаясь по пустынной территории, Дэрил то и дело прокручивал в мыслях первый день пропажи девчонки, пытаясь понять, где же он ошибся, где свернул не там, как не смог догнать ребенка. Несмотря на понимание, что вины его здесь не было, спокойствия это не добавляло. Да, виноват Рик! Бросил малолетку в лесу одну, и потерял за несколько минут. Да, виновата Кэрол! Какого хрена она не уследила за дочкой! Как отпустила туда одну? Почему не вдолбила той в голову, чтобы никогда не высовывалась и не убегала? Идиотка! Только сопли разводить и умеет. Да вокруг нее все мрут, словно мухи, от ее безответственности и беспомощности!

А эти гребаные фермеры? Они неделю скрывали ото всех, что девочка превратилась в ходячего и надежно заперта в их сарае. Нелюди они, что ли?! Как можно было видеть переживания группы, ругань Шейна, муки совести Рика, его собственную ежедневную беготню по лесу и бесконечные слезы Кэрол, и ни словом не обмолвиться, что им известна судьба ребенка? Ничего святого для них нет, видимо. Зато уродов своих холили и лелеяли, курами подкармливали, лучше бы ему птиц выдали, ей-богу…