Хищники против чудовищ (СИ) - Страница 6

— Лучше вампиры, чем эти звери, — воины стащили капюшоны и шлемы.

Влад оставил их осматривать периметр, вытягивая шеи, силясь разглядеть в темноте среди устрашающих силуэтов хоть что-то. Влад присел на корточки, разминая мокрый пепел в перчатке. Поднес к лицу, понюхал.

— Соль… и святая вода.

— Господарь!

Князь подошел. Курган из тел остался в стороне. Видимо всех жителей просто выгнали, сгрудили в темно веревочном круге, порубили и сожгли. Кто-то забормотал молитву, но чаще слышались ругательства и проклятия.

Что ж, теперь можно в монастырь не рваться. Следы есть уже тут. Прямо под носом. Обугленные и мерзко воняющие.

****

— Господин Раду, мне бы водички, — Марин свел брови домиком.

Княжич скопировал его гримасу, только хмыкнул.

— Зачем? Плескаться?

Маринель перевернулся на спину, воздев над собой книгу, как крышу от непогоды. Буквы насмешливо вились нескончаемым рядом. Раду полулежал в кресле, щурясь на рдеющие угли. Пару раз он спихивал ногой верхнее полено из стопки, следил за снопом искр и молчал. Марин устал читать, соскучился лежать, но не смел перечить. Только иногда пересаживался в ноги, клал голову на колени княжичу и продолжал читать оскоминой застревавшие в зубах вирши какого-то давно умершего романтика. Хотя, ближе к середине книги пошли подробности свиданий, да такие, что рыжий сам зачитался, даже Раду на какое-то время выпал из своего мрачноватого оцепенения. Свечи, как и в прошлую ночь, почти догорели. Тени вытянулись, гобелены вновь ожили от их безумных танцев. Запертые ради собственного блага двое в огромном пустом зале почти добрались вслед за ленивой ночью до рассвета. Темноте было отмеряно еще несколько часов. Марин взметнулся вверх к высокому стрельчатому окну. Раду проследил за плавным полетом.

— Вода все еще капает?

— Да, — Марин высунул руку, поймав капли на ладонь. — И свора собак в деревне продолжает надрываться. Мне это не нравится.

— Не каркай.

— Надо посмотреть.

Маринель бесшумно приземлился, готовый уговаривать, но запнулся на первом же слове. Раду встал и принялся раздеваться. На спинку стула аккуратно легло серое шитое плотно кафтана, следом штаны, сорочка. Обнаженный Раду вытащил тонкую стальную спицу из волос и потек. Туманом, маревом растворился. Черные волосы истаяли последними, сменившись черной же шерстью. Мышь расправила кожистые крылья и закрутила головой, недовольно выставив листовидный нос.

Марин, давно не видевший перевоплощения кого-то из старших, застыл. Мышь резко сбросила неподвижность, проскочила мимо рыжего, оставив яркую алую полоску на плече.

— Ой, да, — спохватился Маринель.

Две пары крыльев захлопали. Мыши протиснулись в верхнее окошко и взлетели под плотной тенью верхней башни. Над кромкой деревьев вспорхнула большая сова, но, не добравшись до «добычи» нескольких метров, вдруг резко вильнула и затерялась.

На низком мохнато-сизом небе проклюнулась темно-синяя чистая полоса, узкая острая, клином режущая восток и втыкающийся острием в дальнюю возвышенность. Облака неохотно набирали синевы, рассасывались, отдавая последнюю влагу пресытившейся земле.

Деревню плотным кольцом окружал забор, туман и страх. Во многих домах горел свет. Люди сновали из дома в дом, держа чадящие факелы. Плакал ребенок, скулила собака. Распахнутые настежь ворота перегораживала пустая телега. На полуоторванной створке белым тускло светился крест и клинок в обведенном кривом круге. Краска стекала разводами, словно эмблема стремилась расползтись во все стороны, свалиться с забора с противным хлюпаньем и накрыть вязким телом все пространство, утвердив свою призрачную власть. Размочаленный деревянный настил, вытоптанный не одним десятком лошадиных копыт, раскуроченные козлы возле ближайшего дома. И ни одного следа, даже намека в сторону замка. До него рукой подать, но те, кто посетил ночью деревню, даже носа не сунули в том направлении. Обходили по дуге, не маскируясь, демонстративно не проявляя интереса. Люди нервничали, боялись, но не паниковали. Припугнули и ушли? Продемонстрировали свое присутствие так нагло откровенно?

«Как интересно» — желчно прокомментировал Раду, и, неожиданно спланировав вниз, вернулся в привычный облик. Сдернул тряпку с ближайшей веревки. Марин завис над его головой.

— Не трать силы.

Мышь упрямо чихнула. Раду выразительно показал верхние клыки. Тень всосала крылатого и выплюнула светлую человеческую фигуру. Рыжий поморщился, встряхиваясь, отгоняя упоительную свободу недавнего полета и легкий налет звериной ипостаси.

— Здесь охотники, — Марин заворачивался в кусок темной ткани, настороженно принюхивался.

— Нет, но они здесь были, — Раду внимательно осматривал улицу.

Двое мужчин прошли мимо них, не заметив. Один приостановился, сунул руку в карман и долго пытался что-то нашарить. Приятель, устав ждать, цыкнул, потянул за собой за локоть, бормоча что-то про темноту и чьи-то куриные мозги.

Раду закрыл глаза, придерживался за стену, чутко поводил головой, ловя тихие разговоры, перешептывания. Маринель поражался его терпению. Умению поймать одно слово и развернуть его в полную картину. В этом они с господином Владом друг друга стоят. Только темперамент разный.

— Были, но ушли. Ничего не спрашивали. Только объявили о защите, — тонкая деревянная стружка сошла под острым когтем, княжич отступил дальше в тень.

— Странно. Хотели напугать?

— Кого? Жителей? Или нас?

Маринель пожал плечами.

— Скорее всего, господина Влада.

— Они путают след, — Раду снова отступил, мягко и плавно, движения едва угадывались. — Показываются, пугают жителей, но не нападают и сбегают сразу же. Всюду и нигде. Или Влад прав, в том монастыре их резиденция, они отвлекают от нее внимания или…

— Что? — Маринель дернулся.

Громко плюхнула грязь под ногой в тяжелом армейском сапоге. Звякнул металл.

— Ух ты, смотри-ка какая красотка, Тома, — резкий острый свет факела выхватил кряжистого мужика средних лет.

Бандитская рожа, украшенная росчерками шрамов, мощные развитые привычные к топору руки, аромат спиртного. Его напарник, юноша с прямой спиной и взглядом фанатика, жадно ощупал попавшего в круг света Маринеля, прикрытого причудливой тогой, вязко сглотнул и кивнул. Оба носили перевязи наемников, только оружие выглядело так себе. Дешевым и плохо обихоженным. Ни знаков отличия, ни приметных пряжек.

— Нравится? То-то же. А мы тебе, милая?

Маринель расхохотался. Нагло ухмыльнулся, спокойно разворачиваясь к нежданным поклонникам. Тряпка начала ползти с плеча.

— А что-то я тебя не припомню, — между тем продолжал трепаться крепыш, поглядывая по сторонам. — Ты не местная, что ль? Сегодня пришла?

— А есть разница? — Маринель отвел волну волос с лица и заулыбался. — Тоже не припомню вас, мальчики. Вы по делу или так, мимо зашли?

— Антон, она голая, — вдруг подал голос юнец, глядя на Маринеля, как праведник, которому впервые разрешили посетить бордель.

Крепыш хрипло захихикал.

— Ты посмотри, как малыша проняло. Ну-к подь поближе, красотуля. Не обидим, ну разве что немножко.

Маринель кожей чувствовал, как Раду, скрытый за его спиной, улыбается. Той самой страшной улыбкой, которую рыжий видел пару раз и ежился.

— Лучше уж вы сюда, — хмыкнул он, с сомнением посмотрел на «одежду», уже сползшую считай до талии. Не будь здесь темно, поклонники давно бы разглядели ошибку, впрочем не ту, которая была роковой. Принять парня за девчонку полбеды. Они перепутали совсем другое.

Крепыш сунул в руки напарника факел. Огонь трепыхнулся и затрещал, заплевался искрами.

— Ты смотри-ка, непугливая, — Антон цыкнул зубом, и тут «драпировка» спала до пояса. — Ах ты ж ****

— Какие поспешные выводы, — оскалился Марин.

Одновременно с этим, голова Томы дернулась подбородком вверх, открыв горло. Сизая кожа раздалась красными брызгами, разошлась безобразными уродливыми разрывами. Кровь брызнула фонтаном во все стороны. Чадящий факел всхлипнул, упав в жидкую грязь, и потух. Белесая тканевая грудь Томы налилась черным, голова с хрустом и влажным треском отделилась от шеи и исчезла. Тело конвульсивно задергалось, слабо взмахивая руками. Бульканье смахивало на речь, невнятную, словно уже труп силился что-то объяснить, спросить, попросить. Не того, и не у тех.