Хищники против чудовищ (СИ) - Страница 4

Василь встряхнулся, передернул плечами, ненавидя дождь и сырость, и развернулся к ожидающим приказа людям.

— Эй, вы, по коням! Надо еще запрудить ручей и завалить основную дорогу. Вперед. Нам предстоит грандиозная охота.

Монастырь опустел, оставшиеся трое адептов аккуратно рассыпали соль под стены, стараясь, чтобы она не расползлась по всему периметру. Дождь размывал белесые кристаллы, разносил ядовитую соленую воду.

****

Маринель зевнул и сел, сонно потирая глаза. Тишина, темнота, приятная для глаз. Расслабляющая. Рыжий сладко потянулся, выгибая спину и скользя когтями по мрамору. Все тело покалывало, возвращая чувствительность. Слух уловил шорохи над головой, в глубине стен. Маленькие лапки. Ветер хлопает ставнем на духовом окошке. Соседний саркофаг был открыт и пустовал. Маринель подорвался, взлетая по лестнице, расходуя силы без жалости, хотя лёгкий голод уже давал о себе знать.

Во дворе Влад только что запрыгнул в седло. Привычный черный плащ сменила короткая толстая куртка, почти такая же, как у остальных воинов из отряда. Раду стоял подле, длинные не скрепленные заколками волосы трепало. Князь что-то говорил ему, склонившись, младший слушал молча, только вздернутая бровь выдавала не то раздражение, не то волнение. Маринель сунулся вперед, но тут же отпрянул под недовольным тяжелым взглядом. Одежда. Дразнить людей внешним видом не стоит. Мирин шумно потянул мокрый воздух носом и понадеялся, что его и так поймут. На расстоянии, без слов.

Влад развернул коня на месте, оглянулся последний раз на брата и дал шенкеля. Раду остался во дворе один. Темно серый глухой кафтан промок, потемнел почти до колен от влаги. По мокрым волосам стекала вода. И идеально ровная спина. Он стоял один и смотрел на дорогу, пока ворота не закрылись.

— Ты голоден, — Раду повернулся всем телом, Марин читал по губам. — Хочешь поохотиться?

— А тут нельзя? — Маринель наморщил нос, глядя на стекающие с козырька струи и размокшую землю.

Раду вступил под крышу вместе с ветром и запахом дождя, ласково потрепал его по взявшейся каплями шевелюре.

— Нет, придется переодеться.

— Господин Раду, а вы меня не покормите? — умильно посмотрел рыжий на княжича.

— Тяжелая пища вредна, — щелкнул его по кончику носа острый коготь. — Но можешь полетать, если так не хочешь одеваться.

— А…

— Но постарайся не задерживаться, — ладонь ласково коснулась щеки, и Маринель невольно заулыбался.

— А вы со мной не хотите, господин Раду?

— Я подожду тебя, не задерживайся.

Марин предвкушающе вздрогнул. Он чувствовал аромат крови хозяина, идущий от Раду, и еще его собственный запах поверх запаха старшего брата. Смесь ударяла в нос и заставляла тянуться к нему, уткнуться в высокий стоячий воротник.

Намеренно позволяя Марину прочувствовать себя, Раду погладил его по голове, зацепив прядь и несильно дернув. Так будет проще и быстрее. Не надо волноваться, что рыжий заиграется и уйдет надолго, оставив его в одиночестве, наедине с мрачными мыслями. Раду подтолкнул Маринеля внутрь, в тепло и дал знак закрыть двери. Тяжелая створка громыхнула, не оставляя щели. Огоньки свечей испуганно вздрогнули, затрепетали. По гобеленам заметались тени, оживляя изображения.

Раду подцепил брошенную книгу и сел у камина… чинно, спокойно и безучастно. Маринель облизнулся. Стоило побыстрее подкрепиться, чтобы потом удовлетворить не только голод.

****

Мокрый лес был говорлив и беспокоен. Листья дрожали от барабанящих капель, вода шумно плескала под копытами лошадей. Цепочка людей растянулась по ленте дороги, надвинула капюшоны на глаза. Не перекликались, не разговаривали. Похожие на темных призраков среди ночного леса.

Влад в самом начале выбрал главный тракт, худой и тощий, но крепкий и заезжий. Вдоль пары деревенек, дальше, к изгибу реки, что разливалась широко и вольготно. Там на берегу, призванный стать точкой опоры в обороне, бал заложен монастырь. Он простоял всего пару лет. Суеверия и дурная молва так плотно обвили его сплетнями, страшными историями и сказками, что монахи покинули стены, едва они были достроены. В холодном сердце брошенного строения завелась змея. Влад давно обратил внимание, что охотники перестали быть разрозненной организацией. Одиночками-фанатиками. Кто-то умело сдабривал благодатную почву вечных людских страхов этой местности, манипулировал кошмарами и суевериями и планомерно подводил к итогу: во всем виноваты исчадия ада, питающиеся человеческой кровью. Призывали не просто бояться, упреждать, уничтожать, искать, выслеживать. Под знамена ордена вставали молодые сильные парни и подчас девушки. Пока действовали хитростью, осторожно, больше пропагандируя и устраивая мелкие показательные казни.

— Господарь, — осадил лошадь рядом один из воинов — самый мелкий и пронырливой физиономией напоминающий хорька.

Его щуплая тонкая лошаденка, с виду такая же доходяга, как и всадник, проворно ныряла из хвоста колонны в голову, надолго скрываясь впереди, только мелькала среди деревьев серая пригнувшаяся тень.

-Дорога дальше за поворотом разлилась. Всадники не пройдут. Надо спешиться и уводить лошадей лесом. Только в поводу, чтоб ноги не переломали.

Влад молча кивнул и дал знак останавливаться. Колонна сбилась с ровного шага, сгрудилась. Недовольный храп и ржание разнеслось широко по ночи.

— Я проведу…

— Я сам, — спокойный голос князя подействовал на людей и на животных.

Люди притихли, лошади испуганно шарахнулись.

— Мы можем свернуть на соседнюю дорогу сразу за поворотом, господарь, — мелкий с надеждой глянул князю в лицо и отшатнулся от усмешки.

— Свернем, хорошо. Показывай дорогу, — Влад спешился и перехватил всхрапнувшего коня. — Огня не жечь. Идти медленно.

Дождь остался смывать следы с дороги, размазывать, разглаживать склизкую поверхность.

****

Охотится под дождем — удовольствие сомнительное. Еще более сомнительное удовольствие пить простого стражника, который вчера явно не мылся, плохо спал и питался, а еще курил крепкий табак. Марин морщился от горького вкуса и запаха, бившего в нос. Но глотал, быстро, короткими тяжками, пачкая грудь и руки. Старался, чтобы кровь не попала на деревянную стену сарайчика, за которым он выследил этого неудачника. Влад запрещал питаться в замках, но охотиться не было времени, пусть господин Раду и позволил, вел себя при этом так странно отрешенно, что у Маринеля все сжималось.

Пришлось выследить самого нелюдимого из замковой стражи, да к тому же еще смачно ругающего начальника гарнизона и, судя бормотанию под нос, собравшегося и вовсе уходить. Подумают, что впрямь ушел. В ночь. Мало ли на свете полудурков, решившихся сунуться в ночной лес. Обтерев пальцы об одежду, Марин скривился еще больше, подышал открытым ртом. Дыхание давало парок, по клыкам скатывались капельки. Не сглатывая, рыжий сплюнул. Теперь позаботиться о теле. Подхватив подмышки безвольную тушу, Маринель вспрыгнул на стену. Ров, с этой стороны удачно не широкий, заканчивался скалистым выступом, а дальше уходил резко, обрывом в овраг, в глухой частокол стволов. Здесь не найдут, а усиливающийся ливень затрет окончательно все следы. В чаще глухо взвыло. Марин оскалился. Волки закончат раньше, чем кто-то найдет этого несчастного. Безжалостно спихнув тело вниз, рыжий отвернулся, потер запачканные ладошки, глядя, как по ним стекают розоватые ручейки. В нос снова ударило табаком. Едва не чихнув, Марин соскочил на землю и смазанным силуэтом заскользил по теням, ближе к стенам и распахнутому окошку на втором этаже.

Оставлять на потолке потеки Марину показалось разумнее, он добрался до верхней комнаты, брезгливо оттер остатки ужина с груди и лица и переоделся. И только потом заметил, что из оправы перстня выпал один из камней. Настроение испортилось окончательно. Походив кругами, туда-сюда, Марин выглянул в окно, зашипел на вьющийся вокруг теплой еще башни туман и решительно направился вниз. Надо отвлечь господина Раду, самому отвлечься и осуществить вчерашнюю задумку — рассчитать путь господина Влада и возможные пути отступления. Он, конечно, сам уже все просчитал, но так будет безопаснее, и они будут знать, где искать, если.