Химерная ДНК (СИ) - Страница 11
— Со вчерашнего дня? Вряд ли.
— Тогда не надо, — буркнул Вадим, старательно глядя в угол. — И это… у вас там ночь, да?
— Уже нет, — Вениамин и тут не соврал. Ну, почти — пять часов утра действительно трудно было бы назвать ночью.
— Извини.
Вадим еще больше ссутулился на жестком стуле и вяло потянул руку к кнопке отключения связи.
— Да нет-нет, все нормально, я как раз уже встал, — заторопился Вениамин, понимая, что иначе вот сейчас этот пациент прервет сеанс и останется один на один со своими проблемами, а бедному доктору потом переживай до следующего звонка. — Я уже встал и сам как раз думал тебе позвонить, спросить, как там и что там, да не решался, а тут ты как раз, очень удачно вышло… ты, главное, не молчи, ты рассказывай, Вадик, рассказывай, а я буду думать, вопросики глупые задавать, может, и придумаем что, на пару-то проще думается…
Вадим вздохнул, но руку от кнопки убрал, снова с силой потер лицо ладонями.
— Да что тут рассказывать… Делаю все по вашим инструкциям, капельницы, электростимуляции, массаж… Сканирую, как студент-зануда, после каждой процедуры. Динамика каждый раз положительная, да ты же и сам видел, я же чуть ли не ежедневно вам сканы отправляю! Эффекта ноль. Нет, с виду все хорошо, шрамы зажили, даже волосы отрасти успели, личико розовенькое, сам же видел, уже почти месяц розовенькое… лежит такая, словно спит. Пульс-давление-биохимия в норме, и даже не в нижних границах! Просто как у спокойно спящего человека, ритмы эти все твои, альфы да тетты… ну ты же сам проверял, с комой ничего общего!
— Кроме основного признака, — мягко напомнил доктор.
Вадим сник.
— Да. Она не просыпается. Не открывает глаза. Не реагирует ни на боль, ни на свет, ни на звук, ни чисто рефлекторно. Основной признак, да, я помню.
— Зрачки проверяешь?
— Каждые три часа! Полный бред. То сужены, то расширены, то реагируют, то нет. Я же тебе постоянно отправляю таблицу, ни малейшей закономерности!
— А корнеальные рефлексы почему перестал?
Вадим передернул плечами, словно на кухне внезапно стало холодно. Ответил едко:
— Знаешь, я не буду больше тыкать ей углом одеяла в открытый глаз! Чувствую себя при этом… короче, не буду, ясно?! А главное — зачем? Лишь для того, чтобы ты снова мог убедиться: она его не закроет? Я это тебе и так скажу! Не закроет.
— Значит, отсутствуют, — доктор вздохнул.
Вадим безнадежно махнул рукой.
— Она их вообще не закрывает! И не открывает, сама, в смысле, ну я же тебе и раньше говорил, самому каждый раз приходится. И открывать, чтобы проверить эти твои долбаные рефлексы, и закрывать потом. Чтобы роговица не пересыхала. Но это как раз ерунда, подумаешь. Открыл-закрыл, делов-то… Нет, ну вот ты врач, ты Дэна вашего в разных состояниях видел, скажи — у него что, тоже была эта идиотская избирательность выполнения приказов?! Почему она иногда слушается, а иногда словно и не слышит?
— Вадик, у девочки была сильнейшая черепно-мозговая, после таких повреждений многие вполне нормальные до травмы люди папу с мамой не узнают, не то что чужого дядю.
— Но она-то не человек! У нее два вида памяти!
— Значит, и в два раза больше возможности возникновения всевозможных накладок.
— Тогда почему она временами все-таки слушается? Я ведь чуть не обделался, когда она первый раз встала и в сортир потопала! Приказал — и она встала, словно так и надо, словно она самая нормальная. Она же сорванная на всю башню! Она вообще подчиняться не должна! Ты Дэна спрашивал? Может программа назначения хозяина самовосстановиться? Ну, после травмы там или после физического повреждения процессора? Или этой твоей формации гребаной?
Вениамин снова вздохнул и некстати подумал, что с такими друзьями ему смерть от старости не грозит. Вот от инфаркта-инсульта — запросто. Или от гипервентиляции легких, если и дальше будет вздыхать так глубоко и так часто. А что поделать? С некоторыми бывшими космодесантниками порою приходится разговаривать как с дебильноватыми детишками — долго, мягко, вдумчиво и разжевывая каждую мысль до кашицы. Иначе в лучшем случае выплюнут. А в худшем поймут неправильно, переосмыслят по-своему и схлопочут заворот интеллектуальных кишок, возись с ними потом…
Продолжаем разговор…
— Вадик, ретикулярная формация тут ни при чем, это органика, и никакие программы там самовосстановиться не могут. Разве что самые обычные, клеточные — питаться, размножаться, передавать нервные импульсы куда следует. Что же касается процессора — тут сложнее. Дэн и сам довольно долго паранойил, пока не убедился, что любым самым навороченным дексовским прогам далеко до кряков Фрэнка. Да оно и понятно. Там работают простые мастера, а Фрэнк — гений. Если бы твою рыжую хакал кто другой, основания для волнений имели бы место быть, и не шуточные, но ведь прогами с нею поделился не кто-нибудь, а наш Ланс. То есть — прогами Фрэнка. То есть — восстанавливаться там попросту нечему, фрэнковские проги вычищают всю эту дексистскую дрянь под корень и с гарантией на три метра вглубь. Если там что и могло всплыть и самозапуститься — так это какая-нибудь реклама порносайта, ну ты же знаешь Фрэнка…
— А если ее так приложило башкой, что программу нахрен переглючило полностью и каким-то колдунством прописало меня в хозяева?! Иначе откуда это — тут слышу, тут не слышу, а тут вообще мне в микросхему недоношенного алькуявца заворачивали?!
— Мозг — штука сложная, Вадик, тут человек еще и с органикой не до конца разобрался, а у нее ведь еще и процессор заглючить мог. Даже вполне здоровые и вроде бы вменяемые люди и то ведут себя порою очень странно. — Доктор смотрел честными глазами и даже сочувственно, стараясь не коситься на ботинок в суповой тарелке. — Что-то попадает в зону игнора, и человек его не замечает. Даже столкнувшись нос к носу. Человек просто уверен, что такого не может быть — и оно для него не существует. Оно выпадает за рамки его реальности и остается невидимым и невыполнимым
— Знаю! Читал, — буркнул Вадим и тут же взорвался, хотя и по-прежнему шепотом: — Но тут-то совсем другое! Вот скажи мне, чем приказ посетить туалет, умыться или почистить зубы отличается от приказа проснуться? Открыть глаза? И чем два последних — от приказа встать, в конце концов?! Почему ее долбаным кибермозгом не игнорируются вот эти встать-посрать-пожрать, но напрочь вылетают и не воспринимаются «открыть глаза»? Да и альфа-ритм, опять же… Ну вот скажи мне, как такое может быть, чтобы динамика положительная, лечение успешное по всем параметрам — а результата нет как нет?!
— Не знаю, Вадик, не знаю… — Доктор стоически замаскировал зевок сочувственным вздохом. — Будь она обычной женщиной, я бы мог подумать, что эта такая слишком далеко зашедшая форма кокетства, а так…
— Кокетства?
Вадим уставился на доктора таким подозрительным взглядом, что тот занервничал и поторопился объяснить:
— Ну да, Вадик, видишь ли, женщины часто влюбляются в раненых, за которыми ухаживают, и поэтому думают, что и на мужчин это тоже срабатывает. Глупость, конечно, — Вениамин с виноватой улыбкой пожал плечами, словно извиняясь за чужой идиотизм, — но им так кажется. Отсюда все эти «ах, я подвернула ножку, возьми меня на ручки», «ах, я так слаба», «ах, мне так нужна твоя помощь!» ну и все такое прочее в том же роде, понимаешь?
— Не понимаю. — Взгляд Вадима из просто подозрительного стал почти враждебным. — При чем тут женщины? Мне не нужны никакие женщины, кого бы ты мне ни пытался всучить и какими бы опытными медсестрами они ни были! Мне хватает и одной напичканной имплантатами глючной дряни женского пола!
— Да нет же, Вадик, ты все неправильно понял! — замахал руками Вениамин. — Я просто говорил, что если бы она была обычной женщиной, у нее вполне могла бы быть какая-то причина так себя вести, и я, в свою очередь, вполне мог бы подумать, что она просто водит тебя за нос. Ну притворяется, понимаешь? Просто притворяется, изображает себя более больной, чем есть на самом деле. Ну чтобы ты ее пожалел лишний раз, проникся сочувствием, расслабился и все такое… Чушь, короче, полная, ведь причины-то у нее как раз и не… Вадик? Что случилось? Ты так побледнел… Вадик, ты куда?!