Хедлайнеры - Страница 136
А. К.: Тексты у вас были первичными?
И. К.: Изначально – да. Но очень много поменялось в процессе работы над вещами… Под динамику, под содержание, под мысль.
А. К.: В тех композициях, которые я слышал, используется сильный элемент ассоциативного мышления. Там присутствует пространство для импровизации восприятия. И композиции ваши, похоже, уже живут своей жизнью…
И. К.: Мы как-то особо не рефлексируем на эту тему. Я вообще всегда считал, что текст – это некое высказывание. И это твоя проблема – как ты мое высказывание понимаешь. Для меня такого специального ассоциативного мышления, отдельного от всякого другого мышления, не существует. Когда люди собираются ассоциативно мыслить, это называется “трип”. Конечно – это полезно, музыку послушать в таком состоянии сознания… Но если ты не знаешь, что сказать, тебе ни одно состояние не поможет. Если ты не умеешь водить машину, ты не доедешь даже от станции “Нахимовский проспект” до станции “Таганская”. Если ты не знаешь, куда тебе ехать, ты можешь съесть все наркотики в мире, но в итоге никуда не приедешь.
6. В списках не значился
Русский интеллигент всегда страдает врожденным половым извращением: он любит свой народ. И он должен быть с народом. А если он над народом возносится и как-то отделяется от него в своей академической жизни, то чувствует себя неловко.
После завершения работы над проектом “Чужие” Кормильцев впал в очередное безвременье. Сотрудничество с Сакмаровым завершилось выходом альбома “Химический ангел”, который ситуацию в рок-музыке сильно не изменил. Да и не мог изменить.
Появление “Химического ангела” сопровождалось легким бредом. У Кормильцева альбом был издан в одной версии (под названием “Подполье”), у Сакмарова – в другой (под названием “Химический ангел”). И на другом лейбле. Концертов у “Чужих” не наблюдалось, что по-человечески было понятно – слишком далеко наши экспериментаторы оказались от народа…
Но прогрессивная рок-общественность не могла забыть своего героя еще долго. Вскоре после выхода “Химического ангела” Кормильцеву позвонил Макс Фадеев. Со свойственным ему напором предложил делать вместе с Ильей новый рок-проект. Как вы, наверное, уже догадались, речь шла про группу Total.
Илья съездил на несколько переговоров, но вместо текстов подсунул Фадееву… меня. В качестве пресс-поддержки. Сам же с фадеевского проекта как-то незаметно соскочил. То ли тексты не писались, то ли не захотел писать. Не знаю…
При этом Кормильцев не был бы Кормильцевым, если бы не отозвался на мое приглашение прийти на презентацию Total. У меня сохранилась видеоверсия этой акции, на которой Илья задал музыкантам один-единственный вопрос: “Вот вы играете рок-музыку… Не чувствуете ли вы себя марионетками, исполняя чужие мелодии на чужие тексты?” Ответ Total интересовал Илью в последнюю очередь. Мне стало даже любопытно – уж не унылые ли лица музыкантов “Наутилуса” породили в свое время в гениальных мозгах Ильи Валерьевича подобный вопрос?
…После несостоявшегося альянса с Total мы с Кормильцевым встретились где-то через год. По-моему, без особого повода. Илья был бодр и весел, а на мой оригинальный вопрос: “Как дела?” – поведал прямо-таки анекдотичную историю. Для начала он положил на стол два модных диска: “Брат” и “Брат-2”. Как известно, в каждом из них были песни на стихи Кормильцева. Поэтому, увидев перед собой эти популярные в народе саундтреки, я не сильно удивился. “Ты что, хочешь мне эти диски подарить?” – без всякого энтузиазма спросил я. “Не-а, – радостно ответил Кормильцев и, подражая героям фильма “В августе 44-го”, сказал: – Морщи лоб, шевеля губами... Я как-то утром посмотрел на эти диски и подумал:„А вот если существуют фильмы “Брат” и “Брат-2”, и они успешно продаются, то почему на прилавках до сих пор нет диска с названием “Брат-1”?“”
Предчувствуя суперрассказ, я уже задыхался от смеха. Но Илья меня не жалел. Бесчеловечным голосом он поведал мне повесть временных лет – историю о том, как в третьем тысячелетии можно стать миллионером за неделю. Вначале Кормильцев рассказал о том, как быстро слетал в Питер и подписал документы на смежные права с Бутусовым и Настей Полевой. Как убедил свою звукозаписывающую компанию издать диск с Сергеем Бодровым на обложке. Как подбирался шрифт надписи “Брат-1” – чтобы ничем не отличаться от своего диска-предшественника и диска-последователя.
“И как ты думаешь, каким тиражом продалась пластинка?” – спросил Илья. Я фактически не слышал вопроса, катаясь по дивану в приступах гомерического смеха. Хохотал так, что чуть гланды не выскочили. Второй раз судороги смеха смели меня, когда я спустился в метро. На самом видном месте в ларьке, торгующем компакт-дисками, стояли три пластинки: “Брат”, “Брат-1” и “Брат-2”. “Нет, все-таки Кормильцев определенно гений”, – в очередной раз подумал я. И мы опять потерялись на полгода.
…Илья появился так же внезапно, как и исчез. Позвонил мне на работу и сказал: “Через час буду у тебя в офисе. Можешь не объяснять дорогу – я уже по карте посмотрел. Сейчас сяду на велосипед и приеду”. “Не забудь взять компас”, – пытался пошутить я, но Кормильцев меня уже не слушал. По-моему, Илья в тот период вообще никого не слушал…
Он действительно приехал на велосипеде. Притаранил с собой кучу новых книг – преимущественно переводной прозы контркультурного плана. “Я редактирую и продюсирую выпуск серии книг под названием „Альтернатива“, – выпалил Кормильцев. – И еще сотрудничаю с журналом „Иностранная литература“”. Я даже не догадывался, что такой журнал еще существует. Ну да ладно. Единственное, что я понял, вернее, почувствовал, – что Илья живет какой-то очередной, бог знает какой по счету, новой жизнью. Меня Кормильцев почему-то решил в нее пригласить. А точнее, в редакционный совет “Альтернативы” – вместе с Гребенщиковым, Лагутенко, Самойловым, Козыревым и Бухариным. Эти люди в преломленном сознании Ильи Валерьевича представляли лицо и совесть современной русской литературы…