Харрис (СИ) - Страница 37

Он не зря испытывал страх. В тот момент, когда он смог разглядеть лицо того, кто пришёл сюда, в нём как будто бы проснулся человек. До этого сердцебиение, дыхание и прочие показатели были чем-то самим собой разумеющимся. Они всегда держались на нужном уровне и лишний раз не привлекали к себе внимания. Сейчас же Харрису пришлось прикладывать к ним высшую волю, чтобы удержать в пределах нормы, потому что перед ним стоял Колград.

Всё тот же взгляд, который, разве что, приобрёл необычную искорку, всё та же улыбка, которая, должно быть, большинством людей считается приятной. Вот только даже способностей Харриса не требовалось, чтобы понять, что с Колградом что-то не так. Хотя, может быть, он и понял это только благодаря им. Он уже настолько отдалился от человеческой сущности, что не понимал, когда использует свои новые навыки, а когда нет.

- Офицер, - обратился он негромко к бойцу, скрывавшемуся за перегораживавшим проход шкафом, - вы ведь не помните того, кто организовал восстание?

- А что?

- Если помните, то приглядитесь, - сухо сказал Харрис.

Крис не стал заглядывать в сознание офицера даже для того, что бы узнать, знает ли он Колграда. Это было не так важно. Сейчас его мышление подсказывало ему, что в любом случае отсюда лучше уйти. Ему потребовались бы значительные усилия и большое количество времени, чтобы помочь здешним учёным. Пришлось бы ускоренными темпами изучать то, что им давно известно. Так у них есть образец его крови, и если они вообще на что-то способны, его им будет достаточно.

Оставаясь же, он совершенно определённо привлёк бы к этому очагу сопротивления людей внимание своего самого главного противника. Кем бы он ни был, он тоже с каждой минутой становится сильнее, и шансы Харриса на то, что он сможет одержать верх, тают. Их может уже вообще не быть, и сейчас, проходя мимо Колграда, замертво упадёт он сам, а не бывший лидер восстания. Если же Харрис не ошибается, и ему сейчас удастся одержать верх, то шансы у них ещё есть. Главное - отвлечь внимание главного существа от этого лабораторного сектора, чтобы дать учёным возможность вывести средство, которое обезопасит тех, кто ещё остался в живых.

Харрис боялся, но контролировал свой страх. Пожалуй, если кто-то сейчас уже вторгся в его сознание, ему пришлось бы изрядно покопаться, чтобы обнаружить эмоции и чувства. Вскоре и в этом сокрытии отпала нужда. Сначала он ощутил активность в мозгу Колграда. Это была не человеческая активность, что было совсем неудивительно, но с другой стороны, это не была и активность, свойственная прилипалам. Этот человеческий организм подчинялся хозяину без каких-либо посредников. Это было гораздо более эффективно, но всё ещё недостаточно для того, чтобы одолеть самого Харриса. Он лишь потратил на несколько секунд больше, чтобы идентифицировать активность в мозгу оппонента как чувство тревоги, причём достаточно интенсивное. Кто бы ни пришёл с той стороны, он опасался Криса, и этим нужно было пользоваться.

Однако в обычном пространстве один шаг в одну единицу времени всегда оставался таковым, и было неважно, сколько мыслей за эту самую единицу времени успело посетить голову Криса Харриса. Он не осознал тот момент, когда сблизился. Осознание. Огромное количество мыслей сжавшихся в точку. Сверхмасса. Чёрная дыра, взорвавшаяся в мозгу. Целью были не те люди, которые окопались в лаборатории. Совсем нет. Их оно могло бы раздавить и раздавило бы при помощи подконтрольной биомассы, которой оставалось ещё очень и очень много.

Харрис в секунду сумел охватить своим сознанием весь Аурэмо. Толпу обращённых, небольшие кучки тех, кто ещё мог позволить себе роскошь оставаться собой, и которых существо держало в резерве, просто на случай, если в определённый момент ему потребуются чистые люди для очередного эксперимента. А эксперименты эти могли быть очень нужны, при учёте, что не всех удалось поработить сходу.

Целью был он, Крис Харрис, и тело Колграда точно было выбрано неслучайно. Этот кто-то, там, на другой стороне, решил, что именно так легче всего будет выманить своего главного врага и атаковать его. Удар был бы очень тонким, но очень эффективным. Это Крис понял, когда падал вниз, ощущая, что его мозг как будто бы проткнула тончайшая игла. Он помнил и улыбку Колграда, и пулю, пронзавшую ему голову. В последнем жесте не было нужды. От главного революционера осталось только тело, уничтожение которого уже ничего не давало, а что до Харриса, то сам он в тот момент он чётко осознал, что ему пришёл конец.

14

Ему снилось ритуальное сожжение. Языки пламени плясали где-то рядом, и осторожно заходили на его тело, причиняя не столько боль, сколько дискомфорт, потому что ощущались, как щекотка. Щекотка, которая временами доставала до мозга. Мозг. Только его функционированием любое рациональное сознание может объяснить наличие ощущений, и никак иначе дела обстоять не могут.

Его сознание, вполне рациональное, да к тому же расширенное до небывалых для человека масштабов, сумело за долю секунды осознать множество факторов, сопоставить их с ощущениями, а внешне это выразилось лишь в том, что Крис Харрис, до этого лежавший на полу, подскочил.

Огня, конечно, уже не было, но он бушевал здесь ещё недавно. Было темно, но он всё отлично ощущал и без зрения, как будто бы за то время, что он пребывал вне себя, его сознание сживалось с восприятием прилипалы. Что же, в отношении ориентирования это было только на пользу, как и обострившееся осязание.

Именно оно в первую очередь забило тревогу, когда до Харриса дошла информация о том, что он отлично ощущает всё своё тело кроме одной руки. Ещё бы, она была ненастоящей, но вместо неё его сознание рисовало ему только лишь металлический остов, который уже не приводили в действие соответствующие механизмы. Они все сгорели в огне, как и его одежда. Только его тело осталось невредимым. Вернее, оно восстанавливало повреждения быстрее, чем огонь их наносил. А поскольку гореть в металло-пластиковых коридорах особенно нечему, то и бушевало пламя недолго.

Закончив с осознанием себя в первую очередь, во вторую Харрис озаботился тем, что произошло с учёными, с которыми он ещё недавно разговаривал. Однако завалы, на которые набросился огонь, были непроходимыми, а уже через долю секунды он ощутил, что внутри лаборатории никого нет.

Когда он поднялся и сориентировался в пространстве, в котором обычный человек не увидел бы и кончика собственного носа из-за темноты, он вдруг понял, что ему больше не нужна энергия в том виде, в котором её свойственно потреблять людям. Он ощутил, что, к примеру, огонь, который до трансформации мог сжечь его тело, просто напитал его силами. Стоит оказаться на свету, и Харрис продолжит заряжаться. Именно поэтому существо отключило электричество и здесь, и во всех ближайших секторах. Однако это не будет достаточным препятствием для того, чтобы остановиться.

Посмотрев на коридор, который вёл к лаборатории, Харрис испытал сожаление. Теперь никто не сможет найти способ спастись от заразы, поглотившей Аурэмо. Никто, кроме него, так что ему предстоит отбросить всё, что до этого его сдерживало, и двинуться вперёд, поэтому Крис Харрис зашагал вверх по лестнице.

Найдя первого же мёртвого человека, которым оказался боец гарнизона, Крис разогнал с него прилипал, и первым делом снял с него штаны и надел на себя. У него не было никаких трудностей с тем, чтобы передвигаться абсолютно голым, но надевание на себя одежды он посчитал самым малым воздаянием своей человеческой сущности, ещё недавно занимавшей приличных размеров часть в его сознании. Да, теперь он далеко не человек. Совсем не человек, и это было то чувство, о котором он беззаветно мечтал, когда был моложе.

Он чувствовал, что больше ничто физическое не сможет причинить ему урон. Пули будут как ложки питательной смеси. Огонь - живительный источник. Любая энергия будет поглощена и усвоена. Что делал бы каждый из людей, получи он такие возможности? Наверное, примерно то же, что и до этого. Кто-то устроил бы революцию, убил кучу людей, пользуясь своими новыми возможностями, а потом получил бы в своё распоряжение улучшенные условия жизни. Потом этого ему бы стало мало, и он принялся бы покорять мир. Однако всё дело в том, что сознание Харриса изменилось. Все человеческие стремления были ему чужды теперь. Это было очень мелко. Настолько, что он даже иногда испытывал сожаление в том, что когда-то был человеком.