Хардкор - Страница 12

– Не помню. Да и не жил я в том сне нормально. Знаешь, в молодости представлялось все по-другому. А потом понеслось по накатанной. Работа, сын, заевшая рутина. Веришь – ни разу Марии не изменял. Хотя жили неважно, надо сказать. Ругались часто. Да и вообще.

Наверное, ночью легче изливать душу. Ты не видишь собеседника. Он словно безликий слушатель, который поймет, примет на себя часть твоих проблем. А даже если и не поймет, тебе в любом случае станет легче.

– Сейчас та прошлая жизнь, будто не моя, – сказал Олег. – Кажется, я понимаю людей, которые навсегда уходят в игры. Дурной сон забывается, и ты живешь с чистого листа. Ты что об этом думаешь?

– Дураки, я думаю. Лично я всегда возвращаюсь. Потому что так надо. И еще утром нам надо выжить и спасти твоего сына. Дай поспать.

Мы замолчали. Мне показалось, что по полу со стороны кровати Олега ко мне ползут щупальца. Я попытался отключиться, уснуть, но вскоре меня разбудил скрип кровати. Олег поднялся, судя по звукам, оделся и на цыпочках вышел из комнаты.

Ну и пусть. Илва – не Гулльвейг. Вообще – какое мне дело?

Наверное, я уснул. Во сне я был волком и бежал за черной волчицей. Она неслась впереди, перепрыгивая сугробы и скользя меж торосов, неукротимая и смелая, звала за собой. Я бежал и не мог остановиться. Позади вздымался лед, торосы проваливались в воду, ревел кракен, но я не оглядывался. Глыба льда справа от меня встала на дыбы, замерла и рухнула с оглушительным грохотом.

Я проснулся. Сердце колотилось. Все еще хотелось бежать. Вокруг темнота, и я не понимал, где был грохот – во сне или наяву? Но главное, я помнил, кто я на самом деле. Ночь не забрала мой разум.

Внизу что-то рухнуло, словно обвалилась ведущая на второй этаж лестница, закричал Олег.

Быстрее! Я вскочил и натянул штаны. Меч! Я оставлял его рядом с кроватью. Ножны долой – с оружием в руках я выскочил за дверь.

Нижняя часть лестницы отсутствовала. Клубилась пыль. В погасшем очаге металась разъяренная саламандра, ее сполохи освещали зал, в котором неистовствовал огромный обожженный тролль. Щупальца чудовища крошили на щепки столы и лавки, срывали со стен чучела. Одно из них, обвившееся вокруг тела Олега, прижимало к бокам его руки так, что не пошевелиться, и подтаскивало к раскрытой зубастой пасти.

Из темноты выпрыгнул черный волк, вцепился в монстра, терзая склизкую плоть. Тролль взревел, взмахнул щупальцем – и волк с визгом отлетел к стене, ударился и тут же снова вскочил на ноги. Стоял, пошатываясь и оскалив зубы, готовый снова броситься в бой.

Раздумывать было некогда. Я обхватил меч двумя руками, оттолкнулся от края обвалившейся лестницы и прыгнул троллю на голову. Ее покрывала слизь, на панцире было не за что уцепиться, но, прежде чем соскользнуть, я успел вонзить меч в тролля. Клинок с хрустом проломил броню, вверх забил фонтан слизи. Я ударился плечом о пол, откатился в сторону. Тролль, ревя и размахивая щупальцами, исчезал под землей. Сначала в черном провале скрылась голова с моим мечом, следом толстыми змеями заползали щупальца. Одно из них уносило добычу. Олег уже не кричал, он безвольно повис, стиснутый серыми кольцами.

Я увидел его меч, лежащий на полу. Бросился, схватил оружие и рубанул по щупальцу. Волк прыгнул следом, схватил щупальце зубами. Под землей заревел уползающий тролль.

Перед глазами возникло сообщение: «Умение «Владение мечом» достигло второго уровня. Ваша ловкость увеличена до семи».

И все затихло. Оседала пыль. Тяжело дышал лежащий Олег. На его теле выделялись серые пятна, начавшие покрываться панцирем. Возле меня сидел на задних лапах волк. Нет, не волк – волчица. Она поднялась, подошла к Олегу и лизнула его в лицо. Раз, другой, третий, ее язык счищал с лица моего друга слизь и кровь. Олег застонал, открыл глаза и, увидев перед собой зубастую морду, в ужасе отшатнулся. Вскрикнул, заерзал ногами, пытаясь отползти.

– Перестань, – сказал я. – Это Илва.

– Кто? – спросил он.

Волчица отбежала в темный угол. Для того чтобы превратиться в человека, ей не понадобилось кувыркаться через голову или совершать какие-либо другие ритуалы, мгновение – и на месте волка стояла обнаженная женщина с исцарапанной правой рукой. На пол стекали капли крови.

– Илва – оборотень и не станет троллем, – пояснил я, видя недоумевающий взгляд Олега. – Удивлен, что ты не понял это с самого начала.

Илва приблизилась к Олегу, нагнулась и опустила голову ему на грудь. На секунду мне показалось, что она снова лизнет его в лицо. Я отвернулся. Без одежды Илва еще больше напоминала Гулльвейг.

– Хи-хи, – сказала саламандра, сворачиваясь калачиком в очаге. – Хи-хи.

И что-то забормотала себе под нос, словно попугай-пересмешник, повторяющий человеческую речь.

Рассвет над Хвергельмиром стремительный, как удар меча. Только что город накрывала тьма, и вот уже площадь залита утренним светом. У самой земли стелется туманная дымка. Над домами выглядывает солнце. Мы стоим у входа в «Волчью голову» и смотрим на людей Графа. Опоздали, теперь не уйти.

После бегства тролля мы как можно быстрее собрались, чтобы покинуть таверну.

«Я иду с вами, – сказала Илва. – Даже не спорьте».

«Но…»

«Я же сказала – даже не спорьте».

Она обхватила руку Олега и прижалась к нему. Мой друг выглядел смущенным.

Из подземного хода, прорытого троллем, несло сыростью. Туннель уходил в землю под углом, при желании, в него можно было спуститься. В темной глубине завывал ветер. Нагромоздив столы, мы сумели подняться на второй этаж за одеждой и вещами. Илва принесла с чердака меч в ножнах из дерева и плотной кожи.

«Держи, – сказала она, протягивая клинок. – Это один из мечей Бирты. За цветок, что ты подарил мне».

«Спасибо», – сказал я.

«Вы получили меч с бонусом к урону».

Оружие оказалось прекрасно сбалансированным. Шершавая на ощупь рукоять приятно лежала в руке. Круглая гарда и длинное, слегка изогнутое лезвие вызывали в памяти мечи самураев – быстрые, способные перерубить падающее перо. Я вырвал из куртки Илвы клочок меха и уронил на подставленный клинок. Чуда не случилось – целые шерстинки скользнули по режущей кромке и опустились на пол. Ну и ладно. Все равно меч был великолепен. Бонус к Урону… Какой? В чем он проявляется?

«Идем?» – спросил Олег, посадивший саламандру в добытый у Илвы заплечный мешок, сотканный из нити огненных шелкопрядов с южной равнины Раах. Каждые двенадцать лет стаи этих бабочек перелетают через равнину, сжигая все на своем пути, чтобы в пепле отложить яйца, из которых выведутся гусеницы и окуклятся под землей. Собранная из коконов нить обладает огнеупорными свойствами, но вызывает зуд, если шить из нее одежду.

«Зачем тебе саламандра?» – поинтересовалась Илва. Видимо, она не испытывала большой любви к живущему в очаге питомцу и относилась к ящерице, как к неизбежной необходимости. Очаги, в которых обитают саламандры, горят дольше и дают больше тепла.

«Люблю огонь», – пожал плечами Олег.

Теперь мы смотрели на стоящего у памятника Графа. Он наблюдал за нами одним глазом – второй закрывала черная повязка, и улыбался улыбкой маньяка, загнавшего жертву в угол. Жертве не спрятаться. Она обречена, как пойманная кошкой мышь. Граф довольно потирал ладонью кольчугу, блестевшую на груди под меховой курткой. Возле главаря банды переминался с ноги на ногу Сигмар с заряженным арбалетом в руках. Еще человек пятнадцать расположились на площади полукругом. Мне показалось, что среди них мелькнул Вот в черном плаще и широкополой шляпе. Над поднятыми ладонями Олега заплясали огненные руны.

– Даже не думай, – прокричал Граф. – Сигмар на вас весьма зол, и я не хочу его разочаровывать. Стреляет он метко, можете мне поверить. Волшебник сдохнет быстрее, чем скажет «а».

Прищурившись, он проследил, чтобы Олег опустил руки.

– Когда я скажу, бегите в дом, – прошептал Олег.

– Это самоубийство, – ответил я.

– Наверное, – пожал плечами мой друг.