Харчо для полара (СИ) - Страница 16

Измучившись, она прибегла к уловке, дарящей отсрочку. Дождалась настоящего снегопада, укрывшего «Гнездо» и окрестности толстым белым одеялом, зевнула и ушла спать в берлогу. Там, в норе, согреваемой дыханием, отступил страх перед переменами. Дана слушала сопение медведицы, проникалась тягучими мыслями — Темиртас будет хорошим отцом, у них родятся крепкие и здоровые медвежата. Сначала мальчик, а потом девочка. И, вопреки расхожим домыслам, Тёма будет любить детей одинаково, а дочку баловать больше, чем сына — дарить ей и Дане огромные букеты по поводу и без повода, скупать самоцветы, обереги, сумочки, духи и прочие приятные дамские мелочи.

Она разоспалась. Открыла глаза, когда берлогу заполнил тонкий аромат первой весны — мокрых крокусов и подснежников, пролесок, пробивающихся на пригорках, и оттаявшей еловой хвои. Медведица потянулась и улыбнулась. К запаху весны добавилась слабая нотка мойвы. Полар потоптался возле входа, заворчал, жалуясь на одиночество и тоску — тетя Милослава уже продавала ему яйца, но этого было мало для счастья.

Они обошли свои владения — медведица зевала и разминала лапы и спину, жевала промороженные и подсохшие ягоды боярышника, успокаивая ноющий желудок. Полар тыкался носом в бок и уши, щекотался, фырчал, выпрашивал внимание. Описав круг, медведи вернулись к дому и уступили место двуногим. Дана отправилась в душ, отметив, что у превратившегося Темиртаса исчезли медвежьи уши, а искупавшись, и подсушивая волосы полотенцем, обнаружила на кухне кастрюлю ароматного харчо.

— Я добавил туда фиолетовый бурьян, — гордо сказал Темиртас. — Суп простой, мне понравилось его варить.

— Не бурьян, а базилик, — поправила Дана. — Очень аппетитно пахнет. Угостишь?

Тёма заверил ее, что приготовил суп для двоих, и достал из шкафчика чистые тарелки. Дана ела медленно и осторожно, зная, что нельзя нагружать желудок после спячки. С трудом удержалась от того, чтобы съесть всё и попросить добавку — харчо с кинзой и базиликом был удивительно вкусным.

Весна закружила голову, теплый ветер унес прочь прилипшие клочья спячки, по спине бежали любовные мурашки, заставляющие ежиться от предвкушения. Они начали с поцелуев — в доме, возле погреба с единственной банкой рыжиков, в ельнике, рядом с берлогой и около полянки, на которой пробивалась фиалковая вербена. Поцелуи дополнялись прикосновениями — всё более и более откровенными — и однажды довели их до постели. До общей постели не по приказу или для маскировки, а по горячему обоюдному желанию.

Дана млела в крепких объятиях Темиртаса, открывала для себя новые горизонты чувственности — может быть, из-за стремительной и будоражащей южной весны, а может быть из-за того, что они идеально подходили друг другу. Словно Хлебодарная создала ее, чтобы вручить сыну Феофана с наказом любить и беречь, а тот охотно повиновался воле богини.

Предаваясь страсти, они почти позабыли о службе, но начальство напомнило о себе само — телеграммой и вызовом на телефонный разговор. Добравшись до Чернотропа, они заселились в знакомую гостиницу — уж теперь-то у горничной не должно было остаться даже малейшего подозрения — переночевали, изрядно помяв простыни, и в назначенный час прибыли на переговорный пункт. Дана ожидала контрольного разговора с Петровой и ошиблась. В трубке раздался голос ее непосредственного начальника. Их с Темиртасом отзывали с задания. В гостиницу должен был прибыть медведь, которого они представят соседям, как управляющего. Отъезд на Север объяснялся семейными делами, требующими личного присутствия.

Дана не растерялась и вытребовала себе отпуск — у нее еще со времен работы с барсуками дни накопились. Оказалось, что Темиртас тоже не растерялся и устно озвучил заявление на отпуск, отложенный еще до внедрения к тюленям. Оба начальника поломались, но позволили им хорошенько выгуляться, не забыв напомнить о сдаче служебного автомобиля и передаче «управляющему» документов на ферму.

— Надеюсь, они не отберут у меня этно-наряды, — сказала Темиртасу Дана. — Я юбок накупила целую кучу, некоторые только померила — не с руки было ездить к тете Милославе в шелках.

— Скажем, что потеряли, — придумал Тёма. — Возместим стоимость. И новых юбок купим. Я, конечно, не миллионер, но уж на юбки отпускных хватит.

Они завершили все дела к дням цветения алычи и абрикосов. Дана нюхала ветки, вставая на цыпочки, гладила цветы, позабыв о мозаиках и прочих достопримечательностях Чернотропа, и Тёма предложил:

— А давай возьмем машину в прокат и поедем, куда глаза глядят? Сначала поколесим по воеводствам, а потом рванем на север, продлевая весну.

— Давай, — согласилась Дана и обняла его за шею. — Ты и весна — это прекрасно.

Эпилог

— Как хорошо, что я тебя застала, — порадовалась Петрова. — Не сразу узнала, что вас отозвали, как узнала — побежала заказывать телефонный разговор. Это мы прокололись, Даночка. Мы долго выбирали, ехать в аэропорт в Минеральных Банях или в Лисогорске. Решили двинуться в Лисогорск, потому что в Минеральных Банях зимой народу раз-два и обчелся, будем на виду. И ошиблись — заночевали в гостинице по дороге, в каком-то задрипанном городишке, а местный пещерник сообразил, что Чеслав и Славица — медовики. И настучал островитянам. Спасибо, что не сразу, мы успели уехать и улететь. Но нас связали с вами — все окрестности Чернотропа знали, что мы приезжали в «Воронье гнездо» — и это перечеркнуло дальнейшие разведывательные операции. Хоть по линии медовиков, хоть по тюленям и пещерникам.

— Вот оно что, — покачала головой Дана. — А мне, конечно, ничего не объяснили. Удивилась, почему отзывают, но вникать не стала. Мы с Тёмой едем в путешествие — это куда интереснее, чем думать о делах.

— В свадебное путешествие? — оживилась Петрова.

— В предсвадебное, — улыбнулась Дана. — Мы посчитали накопившиеся дни отпусков и поняли, что можем себе позволить два путешествия. Свадьба будет у поларов. Тёма говорит, что его родители возьмут все хлопоты на себя, а мои приедут на всё готовое. Так распорядилась его бабушка — он дважды звонил домой, говорит, что все рады и ждут нас с нетерпением.

— А твои?

— Обрадовались. Поздравили. Просят, чтобы мы приехали и погостили у них до свадьбы. Папа собирается накормить нас самым правильным харчо и приготовить зеленый плов. Тёма облизывается, собирается брать у папы кулинарные уроки. Не знаю, как мы разорвемся, чтобы всё успеть, но как-то придется.

— Молодцы! — похвалила Петрова. — Так держать! Отдохните и за нас тоже — у нас длительная командировка к барсам.

Дана пообещала, что привезет домой какие-нибудь южные сувениры, а ко дню, когда они смогут увидеться, обязательно сварит харчо для Петрова. Закончив разговор, она вышла из телефонной кабинки и посмотрела на соседнюю. Темиртас еще не договорил — внимательно слушал собеседника, кивал, хмурил брови.

— Байбарыс? — спросила Дана, когда он вышел из кабинки.

— Да, Бай. Он узнал, что нас отозвали — по-моему, от Петровой, они перезваниваются — и поспешил сообщить последние новости.

Дана взяла его под руку, и они чинно вышли из переговорного пункта на залитую солнцем улицу.

— Минутку, — сказал Темиртас и пошел на угол, к пожилой лисице в цветастом платке, торгующей тюльпанами — еще не распустившимися крупными алыми бутонами.

После коротких переговоров Тёма отдал лисице купюру, забрал охапку тюльпанов из ведра — все до единого — и принес Дане. Со стеблей капала вода, но ее это не смутило. Она забрала цветы, прижала к себе и медленно пошла по улице, подставляя лицо солнцу. Темиртас покрутился вокруг, урвал поцелуй и спросил:

— Новости рассказывать?

— Конечно! Я жду!

— Бай хваткий, он везде успевает. Мало того, что с Петровой перезванивается, он еще и Славице позвонил и напросился на харчо. Пронюхал, что она умеет этот суп готовить, и — как он заявил — решил проверить, чей вкуснее. Твой или ее. Славица к сравнительному эксперименту отнеслась спокойно, велела ему приезжать в выходной день, когда она будет свободна от дежурства в больнице. Бай поехал и вляпался в оцепление. Спецназ вокруг дома, все бегают, но не орут, Бая с размаху ткнули носом в забор и нацепили наручники, потом проверили документы и расковали. Он кое-как прорвался в дом — со скандалом, размахивая удостоверением — и выяснил поразительную новость. Холод, весна только на календаре, снег в оврагах, а к Чеславу прилетели его пчелы.