Харчо для полара (СИ) - Страница 15

— Не нужно. Я сам.

— Сам так сам, — согласился Байбарыс. — Только не тяни. А то уведут.

На следующий день Темиртас понял, что поездки в Чернотроп и общение на ярмарках ни идут ни в какое сравнение с нашествием коллег. Как им с Даной спокойно и хорошо жилось, пока сюда не явились Байбарыс и Петровы! Толпа разъезжала по всей округе — Темиртас в визитах к соседям не участвовал, но выслушивал рассказы Даны и ужасался. Напарница сказала, что им надо будет держать ухо востро — деревенские нравы просты, и за меньшее дом спалить могут. А Петрова попробовала рассольник тети Милославы и раскритиковала его, используя просторечные уничижительные выражения, а Байбарыс у Пошехонских сказал всё, что он думает о кизиловом варенье — его не устроили ни цвет, ни густота, ни количество косточек.

Славица с Чеславом перебрались в дом. Закрылись в спальне — не ради интима, а желая отгородиться от шума и расспросов — и ни капли не мешали, только изредка утаскивали из кухни куриный бульон.

Чеслав быстро восстанавливался, и это вызвало у Темиртаса зависть и недоумение одновременно. Он знал, что выздоровление альфы происходит быстрее, если рядом его истинная. Почему же он до сих пор не исцелился от последствий отравления, ведь Дана все время рядом? Да, сейчас реакция на запахи исчезла — Темиртасу не воняла парфюмерия Даны — он пробрался в ее спальню и перенюхал все пузырьки и флаконы на трюмо — ни жидкость для снятия лака, ни кинза. С кинзой было особенно обидно — ведь он бы раньше мог есть харчо, Дана предлагала, а распробовал только когда его почти сожрали Петров с Байбарысом.

С запахами и вкусами наладилось, а с ушами — нет. Темиртас перекинулся, обошел территорию, проверяя, не появлялись ли в окрестностях фермы незваные наблюдатели, и после обратного превращения целый день ходил с медвежьими ушами — исчезли после того, как Дана поумилялась и почесала.

Темиртас попытался расспросить Славицу — как единственного доступного и достойного доверия врача — но та выслушала его невнимательно, пожала плечами и сказала, что признаки частичного обращения иногда случаются без видимых причин, и исчезают сами по себе. Так же, как появились.

Темиртас поблагодарил и вышел из дома — побродить, дойти до берлоги и обратно, подумать на ходу. Петров окликнул его возле ельника — догнал, пошел рядом, рассматривая слегка заснеженные окрестности. Темиртас ждал — Петров позвал, ему и говорить. Тощий белогрудый медведь немного раздражал тем, что сожрал две большие порции вкусного харчо, но можно было утешить себя, что Петров уедет, а Дана приготовит еще. И получится пообедать без конкурентов.

— Я услышал твой разговор со Славицей, — сказал Петров. — Задумался. Причины частичного превращения мало изучены. Мне попадалось исследование со ссылками на статистику, и там говорилось, что проблема существует преимущественно у медведей, у лис и волков почти не наблюдается. Я начал искать схожие материалы по теме и обнаружил интересный факт. Существует теория, что это знак свыше. Метка Феофана, предупреждение о развилке на жизненном пути.

— В смысле? — Темиртас остановился, как вкопанный. — Ничего подобного не слышал.

— Мало данных, — ответил Петров. — Теория осуждается служителями Феофана-Рыбника. Врач, который выдвинул такое предположение, отталкивался от статуй и фресок Феофана-ребенка, который всегда изображается с ушками, и непризнанной официальной церковью скрижали Утёса Косматовича «О выборе и тяготах служения общему благу». В скрижали описаны довольно еретические моменты — Феофан, сполна хлебнув травли от соплеменников, начал мечтать о том, чтобы прожить жизнь заново, не сотворяя добра и не получая обвинений в черном колдовстве. У него оставалось третье желание, которое он мог загадать волшебной рыбе, и он начал готовиться к лову, чтобы попросить рыбу об утрате силы и бытии простого медведя. После этих мыслей у него появились признаки частичного превращения. Лапы мешали готовить лодку, и Феофан задумался. Вспомнил, как в детстве ходил с медвежьими ушками, пока не попросил рыбу о схождении полярного сияния, окинул взором свой жизненный путь, и понял, что это что-то вроде страха перед выбором. Страха шагнуть на неправильный путь.

— А, я знаю об этой скрижали. Но священнослужители повторяют, что это было искушение, и что Феофан сделал правильный выбор, потратив желание на призыв подмоги — когда Камул со стаей помогли ему удержать трещащий Щит.

— Да, — подтвердил Петров. — В итоге Феофан увидел вынырнувшую из пучины рыбу и взмолился о помощи. Сделал выбор, и у него больше никогда не оставалось медвежьих ушей после превращения — потому что до самого восхождения на небо он шел по выбранной дороге.

— Но я не...

Темиртас хотел сказать, что он не стоит перед развилкой, он уже сделал выбор сердцем. Хотел — и тут же прикусил язык, потому что задумался. Да, он мечтал о том, как встретит свою истинную. Как остепенится, перестанет проводить отпуска на рыбалках и охотах с Байбарысом. Как перейдет в братство семейных медведей, скупо жалующихся друг другу на супругу и медвежат, и открыто гордящихся наследниками и зажиточным домом.

Жена всегда виделась ему чем-то вроде дополнения — она должна была встроиться в его жизнь, не причиняя хлопот. Он пожертвует рыбалками — не всеми, частью — а взамен получит крепкий тыл. Жена будет слушаться его маму и бабушку, жить там, где ему удобно, кормить его завтраками, когда он уходит на работу и не ругаться, когда он задерживается или уезжает в командировки.

«С Даной этот номер не пройдет, — понял Темиртас. — То видение — она, бабушка и «калитки» — это приезд в гости. Возможно, они недолго поживут в бабушкином доме, чтобы Дана не утруждала себя лишними хлопотами. А потом... придется учиться жить, учитывая ее интересы. От выбора дома до решения отдать ребенка в садик и снова выйти на работу».

— Спасибо, — сказал он Петрову, рассматривавшему ёлки. — Мне надо подумать.

— Не за что, — ответил Петров. — Думай. Тот врач проводил исследования, проследил истории жизни двух десятков пациентов. Вроде бы, уши и хвост исчезли после прохождения жизненной развилки. Не знаю, так это или не так. Для меня это неактуально, я просто прочитал доступные материалы.

Гости уехали на следующий день. Байбарыс сел за руль, Славица заняла переднее сиденье. Чеслав поместился между Петровыми — лелея забинтованную руку и кутаясь в теплую куртку. Байбарыс на прощание напомнил Темиртасу: «Поторопись», а Петровы выжали из Даны обещание, что когда операция «Покупка» закончится, она приедет к ним в гости и сварит кастрюлю харчо.

— Вроде бы, можно выдохнуть, — подытожил Темиртас, провожая машину взглядом. — Они, конечно, здорово подъели наши запасы, но хотя бы с собой ничего не увезли.

— С чего ты взял? — удивилась Дана. — Петрова спрятала в багажник три банки рыжиков. А твой приятель Бай — две банки ежевичного варенья и кизиловый компот. Я и не знала, что у нас в погребе есть компот. Надо будет достать и попробовать.

Глава 17. Дана. Весенний выбор

После нашествия коллег и мнения Петровой о рассольнике тетя Милослава наотрез отказалась продавать яйца и баранину. Заявила, что куры не несутся, а мяса на продажу нет. Пришлось ехать в соседнюю деревню, в сельпо, приставать к местным жителям и приобретать продукты, выспрашивая адреса курятников и фермерских хозяйств.

Темиртас начал уговаривать Дану сварить харчо, купил огромный пук зелени, искательно заглядывал в глаза и навязывал свою помощь в изготовлении бульона. Полар клянчил яйца и требовал, чтобы его чесали за ушами, а еще ложился под ноги, предлагая сесть на спину и покататься. Дана один раз согласилась и проехалась до берлоги и обратно — огромный зверь нес ее бережно и плавно, урча от гордости и довольства собой.

Атмосфера в «Вороньем гнезде» начала нагреваться, как старая лампочка перед последней вспышкой, пережигающей нить накала. Дана остро чувствовала присутствие и желание альфы. Темиртас ловил ее руки, целовал запястья, обнимал за плечи, подходя со спины — не прижимаясь, а предлагая развернуться, закинуть руки ему на шею и подарить поцелуй. Дана разрывалась между томлением тела и неотвратимостью шага — шепот Феофана и Хлебодарной проникал во сны, предупреждал, что это не мимолетная интрижка. Выбор будет сделан раз и навсегда, и ей придется гостить во льдах, чтобы не обижать семью Темиртаса.