Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур - Страница 85

1. каталоги рукописей;

2. издания текстов по исламской философии на арабском и персидском языках;

3. перевод арабских философских текстов на персидский;

4. объяснения традиционных тем и доктрин;

5. сочинения, касающиеся различных исламских философов и школ;

6. философские энциклопедии и словари суфийской и гностической технической терминологии;

7. критика западной мысли с точки зрения исламской философии вместе со «сравнительной философией».

Далее каждый из этих семи групп получает у Насра расшифровку с указанием конкретных трудов, персоналий, тех или иных разделов философии, на которые делается акцент в рамках метафизики, этики и т.д., основных трудов, переводимых с арабского на персидский и так по остальным пунктам, вплоть до последнего.

В седьмом пункте Наср касается тех немногих современных философов, которые работают в проблемном поле, для которого он подбирает, с его точки зрения, наиболее удачный термин «сравнительная философия». Речь идет о сравнении восточных и западных философий, а также о критической оценке западной мысли с точки зрения традиционных исламских доктрин. Таких философий немного. Из среды традиционалистов опять на авансцену выходит А. Таватабаи, А. Фардид, мало пишущий, но хорошо подготовленный для сравнительной философии, интересующийся Хайдеггером, А. Фалатури, долго живший в Германии. Себя Наср также относит к философам-компоративистам. Им в свое время была подготовлена теоретико-методологическая статья о сравнительной философии[735].

Наср продолжает классификацию философских течений в современной иранской философии в своей крупной работе «Традиционнный ислам в современном мире». Уже в предисловии к ней он объявляет себя выразителем идей традиционного ислама в философии и культурологии, демаркируясь как от модернистов, так и «фундаменталистов» (закавычено С.Х. Насром, – М.К.). Далее он уточняет, что в данной работе продолжает исследование конфронтации традиционных исламских взглядов с модернистским миром, начало которого он относит в целом к эпохе Ренессанса, начатое им в таких предыдущих его трудах, как «Ислам и положение современного человека», «Исламская жизнь и мысль». Здесь он намерен сосредоточиться на раскрытии в более полном объеме контраста между традиционным исламом и его возрожденческими и «фундаменталистическими проявлениями»[736]. Не вдаваясь в дальнейшее разъяснение того, что это за проявления, перейдем к главе одиннадцатой его книги, в которой Наср дает панораму философии в сегодняшнем исламском мире, так и по странам и отдельным регионам.

Касаясь Ирана, он отмечает, что здесь исламская философия сохраняет свою живую традицию «после так называемых средних веков» до сегодняшнего дня. Среди наиболее активных и знаменитых современных иранских философов и гностиков он особо выделяет А. Таватабаи, М. Мутаххари и некоторых других. Далее идет перечисление тех иранских философов, которые занимаются по преимуществу западной философией, переводят труды западных философов прошлых лет на персидский язык (Р. Шафаг, Г. Садигхи, Ю. Махдави). Затем Наср выделяет иранских философов, занимающихся изучением англо-саксонской философии (М. Бозоргмер, Н. Дариабандари), французского экзистенциализма (М. Рахими) и немецкой философии. Здесь он особенно отмечает А. Фардида, уже упоминаемого им в работе «Исламская философия в современной Персии: Обозрение деятельности в течение прошедших двух десятилетий» (1972). Он пишет, что в 50–60-е годы был заметен «некоторый интерес в Иране к Хайдеггеру, чьи идеи были представлены в сравнении с традиционной исламской мыслью А. Фардидом и многими его коллегами и студентами»[737]. Свой разбор ведущих течений философской мысли в Иране Наср заканчивает упоминанием о нео-марксистских способах мышления. В качестве наиболее яркого представителя этого течения он называет Али Шари-ати, который, по словам Насра, добивался «соединения популистской интерпретации ислама с некоторыми марксистскими тезисами, и который имел важное философское и политическое влияние во время Иранской Революции. Однако его философским интерпретациям противостояло большинство традиционных исламских философов, особенно М. Мутаххари»[738]. В Иране, как и в других исламских странах, по утверждению Насра, в течение последних десятилетий заметен большой интерес к суфизму среди образованных слоев населения. Наиболее активными иранскими философами в этом плане до 1979 года были Ниматаллахи и Дхахаби, создавшие объемные философские труды. К суфийской традиции принадлежал и Дж. Нурбакш, чье наследие столь же значительно, как и Ниматаллахи; его короткие трактаты переведены на английский и французский языки. Такова была философская ситуация, в которой начал свою философскую деятельность С.Х. Наср. Как видим, имя Хайдеггера было на устах у отдельных иранских философов, и это знал Наср. Но были и другие причины, и обстоятельства, стимулировавшие его определенный интерес к Хайдеггеру.

Мы не случайно говорили об упоминаниях, ибо, полемизируя заочно с Хайдеггером, он не указывает конкретно ни одного труда немецкого философа и не дает развернутого обоснования своим видениям философии Хайдеггера. Но прежде чем перейти к рассмотрению конкретных пунктов «встречи» Насра с Хайдеггером, укажем на один существенный момент из интеллектуальной биографии Насра, во многом определивший его отношение к хайдеггеровской философской рефлексии. Речь пойдет о влиянии на него Анри Корбена (1903–1978), известного французского ориенталиста и философа. Наср в своей работе «Традиционный ислам в современном мире» (1987) выделяет специальный раздел, посвященный западным интерпретациям исламской традиции. Здесь он сосредоточивает свое внимание на трех западных ориенталистах-философах, оказавших исключительное влияние на его трактовки традиционного ислама вообще, исламской философии в особенности. Это мыслители, с которыми ему довелось лично встречаться.

В пятнадцатой главе «В память Луи Массиньона: католический ученый, исламист и мистик» Наср подчеркивает, что этот выдающийся ученый-ориенталист относился с уважением к исламскому миру и стремился изучать его объективно[739]. Не вдаваясь в рассмотрение заслуг Луи Массиньона в ориенталистике[740], отметим лишь один момент. Наср пишет, что у Луи Массиньона среди многочисленных его учеников был один, которого по значительности можно поставить в один ряд с учителем. Это был Анри Корбен. Волею судеб Насру в Париже пришлось встретиться с Корбеном, который стал впоследствии не только своего рода духовным гидом, авторитетом, но и другом и соавтором. Вернее. Наср вместе с Османом Охья стали соавторами книги Анри Корбена «История исламской философии»[741]. На вопрос Насра как он стал интересоваться Сухраварди, Корбен поведал ему следующую историю. В начале, еще будучи студентом, он в течение нескольких лет изучал немецкую экзистенциальную философию и прежде всего Мартина Хайдеггера. Затем он на некоторое время отправился во Фрайбург, чтобы лично познакомиться с Хайдеггером. Но философия Хайдеггера не полностью удовлетворяла его, хотя еще некоторое время он продолжал ее изучать. И вот, во время одной из своих лекций в Сорбонне Луи Массиньон предложил ему заняться «серьезной» философией, имея в виду философию Сухраварди, прежде всего его «Мудрость озарения». С этого момента, пишет Наср, Корбен отложил труды Хайдеггера и увлекся «Мудростью озарения» Сухраварди[742].