Гюрги-Дюрги-Дюк - Страница 22
Она бросилась вдоль ограды в ту сторону, где на склоне не росли деревья и откуда можно было увидеть платформу электрички, к которой умчалась машина. Юлька бежала, спотыкаясь и скользя, сбивая до крови пальцы на босых ногах. Она выбежала к обрыву, но платформы с вывеской все равно не было видно.
Внизу под обрывом виднелись ворота парка и вход в главный корпус. И ворота, и главный корпус хорошо были видны отсюда. И дорога тоже хорошо была видна, но машины на дороге все еще не было. Почему она не возвращается? Пора! Юлька до боли в глазах вглядывалась в дорогу. Машины не было!
Тишина, разбитая несколько минут назад сиреной, снова вернулась в парк. Казалось, она пропитала собой насквозь все - и землю, и рассеивающиеся в небе облака, и лес на склонах холма. Наверно, так бывает, когда Буря смотрит тебе в лицо предательски спокойным и тихим глазом...
Юлька стояла долго на обрыве, у нее заледенели босые ноги и онемели руки, вцепившиеся в прутья ограды.
А потом машина все-таки появилась. И ехала она, не торопясь, по-странному спокойно. А когда остановилась внизу, у главного входа, люди в белых халатах вышли из нее молча, тоже никуда не торопясь. И те, что вышли к ним навстречу из дверей главного корпуса, тоже молчали и никуда не торопились.
А потом она увидела - дверцы распахнулись, его вынесли на носилках из машины и накрыли плащом. Но не так, как накрывали там, на скамейке... А так, как накрывают мертвых.
Юлька выпустила из рук жесткие прутья ограды. Туман, похожий на синий папиросный дым, смешанный с запахом опавших листьев, снова поплыл перед ее глазами, и она так и не увидела, куда унесли человека с осколком в сердце, который умер у нее на руках и которому она так и не допела свою песню:
Она отыскала тропинку, ведущую с холма к дороге, и стала спускаться. С этой тропинки было видно все далеко-далеко.
Где-то там, за серыми рельсами, сквозь деревья просвечивала синеватая гладь озера, похожего на Финский залив. Платформа с одинокой вывеской, залитая дождем, казалась отсюда, издали, маленьким блестящим квадратом... По платформе бродила по-кукольному маленькая женщина в сером плаще, собирала разбросанные Юлькины вещи.
А за озером, в городе, уже было солнце, и солнечный стеклянный блеск слепил Юльке глаза. Словно тревожные огни зажглись разом во всех окнах оттого, что погас тот огонек, что горел вчера вечером на холме... Словно взорвался Глаз Бури!.. Тревога! Тревога! Тревога!
Вчера ей казалось, что невозможно отыскать в стеклянном солнечном блеске окно комнаты, где в старом рояле жило старое эхо. А теперь она ясно видела его. Вон то, за деревьями, слева, горящее самым ярким солнечным огоньком... Даже когда Юлька закрыла глаза, чтобы смахнуть капли уже прошедшего дождя со своих коротких и жестких ресниц, огонек этот все равно остался с нею и продолжал светиться под ее сомкнутыми веками. И снова ей показалось - что-то кончилось для нее и что-то начинается для нее сначала.
Но ведь не детство же возвращалось к Юльке! Шла к Юльке жизнь - с еще не придуманной Юлькиной музыкой, что пряталась в дожде и в деревьях. С Юлькиным Сыном, еще не выросшим в великана! С зеленым Юлькиным холмом, где в доме под красной крышей жили люди, принявшие когда-то мертвый металл в живое горячее сердце. Было это на Юлькиной земле, под Юлькиным небом...
А еще была Испания!
