Гусариум (сборник) - Страница 92

Они вышли из дома. Мякишев передвинул паренька подальше от ступеней и убрал шашку в ножны. Потом повесил на плечо кожаную сумку и взял в руку трофейный французский мундир.

– Ну, что теперь? – спросил он.

– Мы должны попасть в зону извлечения, – сказала Наталья.

– А это разве не здесь? – удивился рабочий.

– Нет. Это к северу от города, на Волоколамке. По-местному… район сельца Строково. Примерно восемьдесят вёрст.

– Ничего себе! – Савелий Игнатьевич присвистнул. – Это мы и за неделю не доберёмся.

– В городе французы, – напомнил Мякишев. – Скажите, а мы не можем использовать этот ваш… генератор?

– Там сложное управление, Вадик специально для этого обучался, – отозвалась Наталья и смущённо добавила: – К тому же я его… отключила.

– Итак, что мы имеем? – подытожил поручик. – У нас есть оружие, но воевать со всей французской армией мы не можем. Да и не должны. Верно?

Он посмотрел на Наталью, она кивнула.

– Далее, – продолжил Мякишев, – нам надо преодолеть расстояние примерно в…

– В сто тридцать километров, – быстро ответила Наталья, взглянув на небольшой прибор.

– Таким образом, нам нужны… лошади, – закончил Мякишев.

– Лошади? – Савелий Игнатьевич вскинулся. – Неплохо придумано. Да вот только где же мы их возьмём? Французы, небось, всех прибрали к рукам. Или вовсе поели…

– Кажется, я знаю, где, – ответил Мякишев и посмотрел на Наталью. – Каретный двор, я правильно понимаю?

Женщина кивнула и ответила:

– Это может прокатить. Но нам надо как-то обойти наполеоновскую армию. Не заходя при этом в сектор пожаров.

– А мы не будем её обходить, – улыбнувшись, ответил поручик. – Мы пройдём сквозь неё.

И он поднял синий мундир с эполетами.

– Предлагаете опять изображать пленников? – Савелий Игнатьевич вздохнул. – Ну, что же. Если надо… У нас есть деревенская одежда?

Он посмотрел на Наталью, и она кивнула.

Через несколько часов у заставы французских гренадеров появилась странная процессия. Впереди, насвистывая и размахивая шашкой, шёл сержант в форме жандармской части – штаны на нём были непривычно светлого оттенка, но издалека их можно было принять за жёлтые.

Позади, опустив лица, следовали молодая женщина со сплетёнными в косу волосами и немолодой ремесленник в добротной епанче.

Заметив их, высокий солдат в синей форме выпрямился и задорно крикнул:

–  О, анкоркелкё мерлерюс? [34]

–  Мэуи, монкамарад. – Мякишев, засмеявшись, небрежно отсалютовал рукой. – Жанпорт окомт дедюронель! [35]

Савелий Игнатьевич сильнее вжал голову в плечи и метнул быстрый взгляд на Наталью, она в ответ крепче сжала его руку.

Мимо, подпрыгивая на ухабах, пронеслась карета, в которой горланили песни доблестные гвардейцы, за неполную неделю освоившие ремесло маркитантов.

Рабочий, поручик и женщина проскользнули мимо бивачных костров, возле которых были составлены в пирамиды ружья, и направились в сторону невысоких деревянных строений, откуда доносился запах навоза. Мякишев, оглядевшись, шагнул к коновязи и взял в руку поводья.

Заведя лошадей внутрь и закрыв за ними ворота, Мякишев с облегчением вздохнул, огляделся по сторонам и озабоченно пробормотал:

– Ну вот, все приличные экипажи уже разобрали.

Савелий Игнатьевич прошелся по сараю и обнаружил в глубине старые розвальни.

– Идите сюда! – замахав рукой, крикнул он.

– Это поедет? – с тревогой спросила Наталья.

– Колёса и ободы вроде сидят неплохо. – Савелий Игнатьевич постучал по ступице. – Остальное – как повезёт. Только вот беда, с лошадьми управляться я совсем не умею…

– Я умею, – коротко ответил Мякишев и подвёл первую лошадь к стойлу.

Через десять минут всё было готово. Наталья и Савелий Игнатьевич взобрались на сено на телеге и напряжённо смотрели на узкую полоску света. Поручик медленно толкнул ворота, запрыгнул на козлы и взял в руки вожжи.

– Но, пошла… – прикрикнул он. – Алле, алле!

Телега выкатилась и, набирая скорость, развернулась на мостовой. В спину им что-то кричали, но Мякишев, не сбавляя скорости, понёсся мимо торговых рядов, где гренадеры в белых фартуках продавали простым солдатам пиво из бочек.

Промелькнули последние фигуры в синем, и телега выехала на загородную дорогу. Поручик, не переставая настёгивать лошадей, одной рукой сбросил с себя французский мундир.

Постепенно лошади стали сбавлять ход, и Мякишев вскоре остановил телегу возле небольшого ручья.

– Всё, выдохлись лошадки. Долго ещё?

– Сейчас. Погодите. – Наталья смотрела в небольшой блестящий прямоугольник. – Два километра. В принципе, можно попробовать.

– Хорошо.

Они отошли от дороги в поле, и Наталья разложила перед собой устройство, у которого осветился экран вроде люмьеровского кино.

– Все готовы?

Она сделала движение рукой, и Савелий Игнатьевич почувствовал знакомое жжение в горле. А потом вдруг стало очень холодно.

Рабочий увидел, что они втроём стоят на заснеженной равнине, по которой метёт позёмка.

– В чём дело? – растерялся Савелий Игнатьевич. – Мы уже в вашем будущем?

– Нет, не думаю, – лицо Натальи стало озабоченным. – Погодите…

– Эй, смотрите! – крикнул, ёжась и потирая руки, Мякишев. – Там что-то вроде водонапорной башни.

Рабочий посмотрел в ту сторону, куда указал поручик, и увидел торчащие кирпичные развалины.

– Хорошо, пойдёмте скорее! – согласился он. – Так и околеть недолго.

За развалинами ветер бил в лицо не так сильно, и все трое прижались к стене. Наталья достала тёплые куртки, влезла в одну сама, а остальные протянула мужчинам.

– Наденьте. Нам придётся дождаться следующего окна.

– Сколько? – спросил Мякишев.

– Полчаса примерно. Точнее сказать не могу. Не то место…

– Скажите, – спросил поручик, – а почему вы не могли переместить нас прямо там? Или, например, возле газового завода?

– Потому что при переносе мы обмениваем два места, – пояснила Наталья. – То место переносится в будущее, а это – из будущего. И было бы неправильно оставлять город без газа накануне гражданской войны…

Она осеклась.

– Как вы сказали? Гражданская война? – Поручик вздрогнул. – У нас? Но кого с кем?

– Вы действительно хотите это знать? – Наталья взглянула на обоих.

Рабочий и поручик разом кивнули.

– Так вот, вы будете воевать друг с другом. Вы, – она посмотрела на Мякишева, – за ту Россию, которой уже нет. А вы, – она посмотрела на Савелия Игнатьевича, – за ту Россию, которую себе придумали.

– И кто победит? – отрывисто спросил Мякишев.

Наталья промолчала.

– Понятно, – сообразил поручик, – значит, по итогам проиграют все…

Ветер донёс с дороги слабый рокот. Рабочий подождал немного, а потом высунул голову. Из-за позёмки было трудно что-то разглядеть, но скоро на дороге появилась серая машина и множество чёрных точек. Машина была выкрашена серо-белыми пятнами, а на носу и бортах у неё темнели рубленые тевтонские кресты. Чёрные точки двигались по снегу, и в их руках Савелий Игнатьевич разглядел оружие, похожее на короткоствольные винтовки.

– Что это, Наталья? – с волнением спросил он.

– О, нет… – Женщина побледнела. – Видимо, из-за разницы веса сдвиг по сфере Римана вышел слишком большой. Мы с вами серьёзно влипли. Это немцы, и они движутся к городу.

– Немцы? – Мякишев выпрямился. – Войска кайзера прошли до столицы?

– Нет, не кайзеровские… другие немного, – Наталья вздохнула. – В другое время.

– Насколько я знаю, немцы – культурная нация… – неуверенно сказал Мякишев.

Савелий Игнатьевич раздражённо его оборвал:

– И чего же им, культурным, всё неймётся? Всё время лезут, и грабят, и жгут… Мёдом им у нас, что ли, намазано? Как считаете, Наталья? Намазано?

– Я считаю, что нас здесь неслабо видно в полевой бинокль, – ответила женщина.