Гумбольдт. Шевченко. И другие. Сборник пьес-притч «нон фикшн» - Страница 3

Чарыш показывает гостям по, хранящейся у него, старинной монгольской книге "Сокровенное сказание" (написанной свидетелями событий), что Чингисхан – могущественный шаман: Он перед большими битвами оставался в юрте по три дня и молился. Потом выходил и говорил: "Я поговорил с великим богом Тенгри, и нам обещали победу!".

Гумбольдт (к Чарышу): Да! Темуджин был Великим Ханом Великой Степи! Какие еще тайны остались здесь после его великого правления?

Чарыш (Гумбольдту): Я безмерно зауважал твои Знания Гуру-Гумбольдт. По своей Воле и Уму ты гораздо выше лам из Лхасы, которые иногда тайком пробираются к сохраняемым мной талисманам. Ты, как я понял, хотел бы оказаться в Гималаях.

Давай спросим совета, стоит ли рисковать с пересечением китайской границы, у мумии воина – Хранителя нашего народа. Я, в порядке исключения, провожу вас в тайную пещеру…

Гумбольдт и его спутники с изумлением видят в пещере (при свете факелов) прекрасно сохранившуюся мумию воина-скифа, укрытую мехами бобра и соболя.

Но… – ярко выраженного блондина!!! И… с – рунической татуировкой на белой коже тела зрители также видят крупным планом подлинные снимки на эту тему, сделанные недавно в горах южного Алтая: слайды на заднике сцены, или – голограмму в воздухе над актерами

После отъезда, ученые бурно дискутируют в карете, не мистификация ли – это, и как это – понимать.

Меньшенин (убежденно): Если бы я не был знаком раньше с патриархальной искренностью алтайцев, я бы подумал, что ЭТО – мистификация!…

Искандер (саркастически): Не проходит! По сотни причин, главная из которых: где они взяли тело блондина с белой кожей!?!… Я таких здесь не встречал никогда…

Эренберг: Я вспоминаю тексты Платона, Геродота и их толкователей про обширность скифского мира, который простирается от Тувы до Берлина, где наверняка еще будут обнаружены самые западные захоронения скифов.

Гумбольдт: Да, коллеги! Мы нечаянно нашли подтверждение догадкам некоторых археологов: первые скифы были «европейцами» по облику, не меньше чем мы с вами… И первые волны «Великих переселений народов» из Центральной Азии в Европу были из таких людей!…

Меньшенин (возбужденно): Я – горный инженер, более того – редактор Импера-торского «Горного журнала»! Но я не уверен в доказательности ваших последних рассуждений! Прошу вас: в отчете, письмах, рассказах не упоминать увиденную мумию, т.к. не только не поверят, но и обвинят в мистических бреднях.

Розе (солидарно): Как ответственный за написание отчета экспедиции – согласен с вами. Но как честный исследователь, предлагаю: для исторической отметки, чтобы заинтересовать потомков, описывать в отчете, письмах и последующих книгах-мемуарах, каменный вход в некую пещеру, украшенный орнаментом, не встречавшийся до нас нигде и – никому!… Пусть, в будущем, пещеру откроют заново, изучат и – может быть поймут, что сие означает.

Гумбольдт: Логично, Густав. Я уже поступил точно также, несколько лет назад. Я дважды описал, в разных книгах, посещение пещеры-кладбища исчезнувшего народа на берегах Ориноко. Там было 600 глиняных урн с мумиями и скелетами. Урны были прекрасной овальной формы и расписаны высокохудожественным орнаментом, напомнившем мне сразу 2-3 Цивилизации: древних греков, этрусков и ацтеков. Правду об этом народе отыщут наши потомки…

Искандер (патетически): Благодарю Небо, позвавшее меня навстречу Вам, Александр! Я прозрел! Я до конца понял, что значит фраза Учителей: Пусть мы живем во тьме незнания, но знаем, что свет Истины есть!…

Гумбольдт (эмоционально): Блестяще, друзья! Слушая вас, меня осенило. Есть новые идеи! После описательных текстов своих экспедиций я приступлю к книге книг под названием «Космос»!!!

Сцена продолжает поворачиваться. Справа выплывают к зрителям: пастбище (с муляжами белых верблюдов и лошадей на горизонте) и юрты казахов на стоянке во время кочевья.

Искандер представляет ученым своих старых друзей: Назарбая – старшину рода Чемолган, племени шапрашты Старшего Жуза казахов; его сородичей.

Назарбай (радушно): Искандер уже давно говорил о вас – людях, которым все – интересно!… Проходите в мою юрту!

Смотрите: здесь просторно, всем всегда хватает места! Здесь всегда везде тепло: и в центре – у очага, и – в любом углу юрты. Даже если в степи – буран и мороз такой, что слюна не долетает до земли, а лопается ледышкой… Так хранит тепло войлок – тысячелетнее изобретение степняков! Ведь валенки у русских и мордвы пошли от войлочных чулков монголов…

Даже женщины сами смогут собрать-разобрать юрту. Перевезти ее может даже старый, хромой верблюд… Юрта – красивая, смотрите: внутренность юрты похожа на полушарие неба. Основание ее – тонкие деревянные решетки, выкрашенные красной краской. Бока юрты обведены внутри «чиями», переплетенными разноцветной шерстью.

Гости (солидарно): Да! Прав был Марко Поло, сказавший много веков назад: «Юрта, бесспорно – одна из вершин достижений Цивилизации»

На поляне, рядом с юртой, готовится проведение «айтысы» – состязания акынов нескольких казахских родов.

Гости наблюдают за состязанием и выслушивают комментарий Назарбая к достоинствам победителя – Абая – самого молодого акына, из рода Кунанбай:

Назарбай (эпически): Все пели о длинной дороге сюда, на конкурс; о желании – опередить соперников; о своих победах в предыдущих состязаниях акынов; об особенности этого конкурса – присутствии гостей из Европы! Они хотели произвести на Вас впечатление и – тщательно описывали: какие вы – знатные люди, какая огромная и – дорогая у вас карета и т.д.

Абай же пел не о себе и – не о Вас! Он пел о своем народе! Он хотел, чтобы Вы – поняли, и – пересказали всем в Европе, какой замечательный народ – казахи! Мы тоже хотим Счастья, как и все народы на Земле! И в этом, мы все – равны перед Творцом!»

Искандер (к залу): Гомер, предок моих предков, ведь тоже был поэт-импровизатор и пел о самом важном в истории своего народа! И его уже при жизни почитали наравне с Богами и пророками! И здесь тоже – тот, кто поет о Судьбе народа, останется пророком на века!…

Назарбай (к залу): Да, Искандер, я думаю так же! Лишь черпая силы в искусстве, можно не погасить свечу жизни. И я буду помогать, в меру возможностей своего рода, голосу и мыслям Абая не угаснуть в просторах великой Степи, долететь до потомков, которые будут, наверняка, умнее и счастливее нас!…

(к гостям): Для того чтобы свеча жизни любого человека в степи не угасла, главным для казаха является статус гостя – «кунак асы»: хозяин обязан дать гостю, бесплатно, лучшее угощение и приют!

Эренберг (на ухо Розе): В Европе с гостем бесплатно могут только поздороваться… Угощение – в складчину!…

Назарбай (продолжает): Но и путник, проезжающий мимо казахского кочевья обязательно заедет в него, даже если очень торопится, т.к. проезд мимо расценивается как выражение недружелюбия. Зашедший в юрту, не может отказаться от обычая «ауыз тию» – взять в рот предложенное угощение…

Меньшенин: По моим путевым впечатлениям, казахи при встрече всегда вначале говорят из какого они рода. Часто они говорят о тамге, знаке принадлежности, символе обладания чем-то.

Назарбай: Да! Это – обязательно. После этого все становится понятно – «кто, есть – кто!» Моя тамга – беркут! Надеюсь, что когда-нибудь и на гербе моей страны тоже будет – беркут! По степи много дервишей туда сюда бегает, рассказывают, что гербы многих соседних с нашей землей городов и губерний России – корсаки, лисы, куницы и т.п. зверушки… только Челяба – верблюд…

Меньшенин: В Российской империи геральдика появилась недавно, оформляется – централизованно, поэтому главное в этом деле – герб Империи, а всякие там вновь заселяемые земли и города получают мелкую местную живность… Часто пушную достопримечательность, чтобы не заслонять величие Орла на гербе державы. Причем наш орел – всем другим геральдическим орлам Европы пример, с двумя головами! Кстати, одна голова, что на Восток смотрит, она – ваша!