Гуманная пуля - Страница 6
Начнем с того, что даже при минимальном знакомстве с нынешней фашистской публицистикой, – только по тем фрагментам, которые цитируют в демократических изданиях, – нельзя не обратить внимания на занятный факт: фашисты пытаются выступать в роли защитников и радетелей научно-технического прогресса. Стеная по поводу нынешнего развала («Загубили русскую военную промышленность, русскую науку, русский космос!»), они утверждают, что только их победа обеспечит возрождение научно-технической мощи страны.
Находятся в нашем научном мире личности (откуда они взялись – вопрос отдельный), увенчанные степенями и званиями, которые поддерживают эти крики со страниц коричневых газет. Приводят в подтверждение исторические примеры. То есть пример у них всего один, зато, на первый взгляд, внушительный: нацистская Германия.
Дело в том, что, начиная с 60-х годов и до наших дней, стараниями некоторых авторов научно-популярных книг, а пуще того – остросюжетных романов и кинофильмов, был создан настоящий миф о якобы грандиозных достижениях ученых Третьего рейха, пусть только в сфере военной техники.
Вот основные составляющие этого мифа:
– Немцы имели лучшую в мире авиацию. Они первыми создали и применили в боях реактивные самолеты.
– Немцы создали ракеты «Фау», ставшие прототипом всех последующих баллистических и космических ракет. Без «Фау» и без плененных немецких специалистов не состоялась бы ни советская, ни американская космонавтика.
– Немцы вели исследования по атомной проблеме и были близки к созданию бомбы. Правда, работы продвигались медленнее, чем в США, поскольку Германия в условиях войны не могла сосредоточить на этом направлении таких сил и средств, как Америка. К тому же, сами немецкие физики, настроенные оппозиционно, не горели желанием вручить своему правительству атомное сверхоружие.
Миф о научных победах Третьего рейха прочно засел даже в сознании людей старшего поколения. Что касается полуграмотной молодежи конца 90-х, то она, пожалуй, способна поверить любым сенсациям нынешней бульварной прессы, вроде сообщения о космонавтах, якобы посланных Гитлером на Марс и только недавно возвратившихся на Землю.
«Научно-фашистский» миф совсем не безобиден. Вместе с другими мифами, способствующими романтизации и героизации облика нацизма, он подпитывает идеологию наших доморощенных «наци».
Реальная история существенно отличается от мифа. Третий рейх изначально, с момента возникновения, был обречен на проигрыш в научно-техническом состязании со своими противниками. Общество, основанное на ложных идеях и неадекватном восприятии действительности, не может быть эффективным ни в одной сфере деятельности, как не может работать машина, построенная вопреки законам природы, например вечный двигатель. Такой монстр способен сделать лишь несколько оборотов, после чего его либо заклинит, либо он развалится на куски. (Другое дело, что за эти несколько оборотов будут искалечены миллионы человеческих жизней.)
Мы не случайно избрали сравнение именно с механическим устройством. Фашизм – при всем своем иррациональном, мистическом мировосприятии – сугубо механистичен, ведь не в последнюю очередь он порождается отчаянным протестом примитивного сознания против непосильной для него сложности жизни. Крик души одного из современных русских нацистов, тоскующего по временам Средневековья, «когда земля была плоской», говорит о многом. Безумная жажда упрощения доходит до логического предела – стремления к физическому уничтожению всего, что не укладывается в схему «плоской земли». Смерть – предел упрощения, торжество энтропии в борьбе с вырывающейся из-под ее власти жизнью.
Отсюда и свойственная для любой формы фашизма мертвящая, мелочная регламентация всякой деятельности. В научно-технической сфере во времена Третьего рейха это привело к любопытным результатам. Нацистские ученые и конструкторы оказались способны доводить до высокой степени совершенства уже известные, условно говоря – «механические» системы: подводные лодки, танки, самолеты, даже ракеты. (В какой-то мере это были, конечно, «проценты на капитал»: в 1933 году Гитлеру и его команде досталась страна с высокоразвитым машиностроением.) Но нацизм оказался неспособен к глубоким прорывам в области принципиально новых, «немеханических» систем и технологий – электроники, атомного ядра.
Английский историк Лен Дейтон отмечает, что в годы Второй мировой войны немецкая наука в борьбе с английской потерпела полное поражение, и прямо указывает, что главной причиной была «странная политическая система нацистской Германии». Главенство идеологии, чудовищная заорганизованность и секретность в сочетании с неизбежной конкурентной борьбой ведомств, интригами, доносами приводили к распылению сил и катастрофическим просчетам.
«Немецкие ученые имели более высокий статус, чем их английские коллеги, – пишет Дейтон, – однако они не имели доступа во все военные учреждения – от сержантской столовой до кабинета министров, каким пользовались английские ученые. Трудно представить себе гражданских штафирок, указывающих лощеным нацистским штабным офицерам, что последние допустили те или иные ошибки или просчеты. А английские ученые сплошь и рядом делали это и поэтому имели возможность с поразительной быстротой доводить до боевых частей все сделанное ими в лабораториях. Это было следствием доверия, которое английские военные, бизнесмены и политики испытывали к ученым. Одним из результатов этого доверия была большая роль, которую сыграла радиолокация в битве за Англию».
Первый радиолокатор был создан в радиоотделе Британской физической лаборатории в 1935 году, и немедленно, в декабре того же года, последовало официальное задание министерства авиации – построить цепь радиолокационных станций на восточном побережье Англии.
Уже в 1938 году цепь РЛС опоясывала Британские острова. Немцы же и летом 1940 года в ходе воздушной «Битвы за Англию» не сразу поняли назначение странных мачт на английском берегу и поначалу считали, что они служат для радиосвязи. (В самой Германии было тогда всего несколько примитивных опытных РЛС, которым немецкие военные не слишком доверяли.)
Когда немцы разобрались с назначением радиолокационных станций и принялись их бомбить, судьба Англии на какой-то момент повисла на волоске. К счастью, уже через несколько дней немецкие бомбардировщики перенесли свои удары на цели более важные, с точки зрения командования люфтваффе. Немцы тогда просто не смогли до конца осознать решающую роль радиолокации в противовоздушной обороне, и «это, – пишет Дейтон, – было одной из величайших ошибок, допущенных ими в войне».
Конечно, позднее немцы спохватились и отчаянно пытались преодолеть свое отставание в области радиолокационной техники. Но – безуспешно. Электроника союзников развивалась быстрее, они сохраняли превосходство в ней до конца войны. Английский военный историк Дональд Маклахлан отмечает: «Эффективность нашей радиолокационной аппаратуры была мечтой для немецких штабов ВМС и ВВС».
Сам Геринг не скрывал своего восхищения английской электроникой и сетовал: «В области радиолокации у них работают величайшие гении. У них гении, а у нас недоумки!» (Д. Ирвинг «Взлет и падение люфтваффе»). Мысль о том, что дело не в гениях и недоумках, а в нормальной английской и противоестественной нацистской системах, в увенчанную золоченой фуражкой голову рейхсмаршала, конечно, проникнуть не могла.
Осенью 1940 года бомбардировочный натиск немцев стал ослабевать, в Англии почувствовали, что у противника не хватает сил. Это казалось удивительным: обе стороны несли в воздушных боях примерно одинаковые потери, а выпуск самолетов в Германии, по мнению англичан, должен был быть намного выше. Только потом выяснилось, что англичане, осажденные на своем острове, зависевшие от морских поставок сырья и материалов, под непрерывными бомбежками, уже в 1940 году выпускали самолетов почти вдвое больше, чем немцы, владевшие заводами и ресурсами всей Европы. Демократическая Англия не только смогла мобилизовать свою промышленность намного быстрее и эффективнее, чем тоталитарная Германия, превосходство духа свободы над духом фашизма сказалось и в превосходстве технологий.