Грязные новости (ЛП) - Страница 52

— Да, ты сделала нас чертовски счастливыми. Особенно та часть, где отец отправил парня Камиллы в чертову зону боевых действий, чтобы держать его подальше от нее, потому что его кровь была недостаточно голубой, а затем трахнул мою девушку. Все это время ты стояла в стороне и что именно делала? Искала более горячую, молодую задницу моего возраста? Действительно, вы двое должны вести ток-шоу о том, как воспитывать детей. Или, знаешь, о том, как их убить.

Она моргнула, прикрыв рот рукой с сигаретой.

— Я думала, это ты отослал Феникса.

Я обернулся, свирепо глядя на нее.

— Что?

Мама потерла лоб, оглядываясь в поисках воображаемого человека, который мог бы ей все объяснить. В уголках ее глаз собрались слезы. Потерянная. Она выглядела потерянной.

— Когда я спросила Матиаса, что случилось, он сказал, что ты отослал Феникса в Сирию, и что он никогда не простит себя, что позволил тебе это. Я была так зла, Селиан, так зла. Я развелась с ним только потому, что он не настоял на своем, но я не могла развестись с тобой. Ты мой ребенок. Я так старалась не держать на тебя зла. Я тебя так люблю и всегда буду, но не знала, зачем тебе понадобилось так вмешиваться в жизнь Камиллы. Вы с Камиллой… вы были другими. Я назвала тебя Селиан, потому что ты был для меня как луна. Ты ярко сиял в самое темное время моей жизни. Я дала Камилле ее имя, потому что она была девственна, незапятнанная. Она всегда так отличалась от нас. Свободная духом. Она любила того, кого любила, и не заботилась о последствиях. Вот что делало ее особенной.

«Нет», — хотел я поправить. — «Вот что делало ее самой лучшей».

Камилла была счастливее всех нас. Ее улыбка была заразительной. Я дергал ее за косички и называл солнышком, потому что у нее было круглое, полнощекое и всегда сияющее лицо. Потому что я был луной.

Я покачал головой.

— Он солгал. Он всегда лгал. С чего бы тебе ему верить? Единственная причина, по которой я позволил ему это сделать, заключалась в том, что я решил, что если смогу играть в дом с Лили Дэвис, то Камилла сможет найти другого очаровательного ублюдка, чтобы разозлить своего папочку. Когда я понял, что она несчастна, и сказал ей правду, она выбежала на улицу.

— Я думала, она злилась на тебя.

— Нет. Она злилась на Матиаса.

— Тогда почему ты думаешь, что это твоя вина? — Мама плюхнулась на диван, обхватив голову руками.

— Потому что я должен был сказать ей об этом в другом месте. Потому что должен был сразиться с Матиасом. Потому что я, черт возьми, подвел ее.

Между нами был кофейный столик, разделяя нас, как океан, и я понял, что не сказал Джуд всей правды, когда она спросила о моих отношениях с матерью. Честно говоря, у меня не было никаких отношений ни с одним из моих родителей. По правде говоря, у меня больше не было ни сестры, ни невесты. Я был не менее одинок, чем она.

— Ты никогда не любил Лили, — голос матери смягчился, и ее глаза последовали его примеру.

Я отрицательно покачал головой. Год назад я заботился о ней — каким-то хреновым образом. Но сказать, что я не люблю ее сейчас, было все равно, что сказать, что я не люблю есть испачканные дерьмом камни. Настоящее преуменьшение века.

Мама кивнула.

— Ты можешь спасти LBC?

— Но не ценой того, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь. — Я вздернул подбородок. Все эти чертовы манеры бессердечного придурка были подхвачены мной дома, так что мама вряд ли могла винить меня за них.

Сердечные приступы в пятьдесят.

Безымянные девушки в бикини каждые выходные.

Бывшая жена, которая хотела бы видеть меня в гробу.

Нет уж, спасибо. Мне не нужна была жизнь моего отца. Каждый день в течение всей жизни я бы предпочел есть дерьмовые макароны и смотреть игру «Янки» в бруклинской квартире с двумя спальнями вместо одинокого пентхауса за шестнадцать миллионов долларов.

Однако, видя, как умирает бизнес моей семьи, я становился несчастным. Независимо от того, какой бы путь не выбрал, он вел к катастрофе.

Мама встала, осторожно подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.

— Ты совсем не похож на Матиаса, — прошептала она, — клянусь тебе.

«Абсолютная правда».

Я тащила чемодан вверх по лестнице в свою квартиру, издавая дикий стон. Зачем я упаковала всю свою комнату перед отъездом во Флориду? О, совершенно верно. Потому что хотела ослепить своего эмоционально закрытого босса, демонстрируя свой соблазнительный гардероб, состоящий из консервативных платьев восьмидесятилетней библиотекарши и нездорового количества конверсов.

Селиан предложил помочь мне с чемоданом, но я вежливо отказалась, и, думаю, он почувствовал облегчение. Он знал, что папа все еще думает, что я с Милтоном. Как бы мой босс ни нравился моему отцу, он ударил бы нас обоих по репродуктивным органам, если бы подумал, что я обманываю своего давнего бойфренда.

Наше флоридское бегство обернулось не так, как планировалось после того, как мы покинули дом его матери. Пускание «блинчиков» по воде и покупки пластинок сменились обычным трахом, в котором мы терялись в торнаде чувств и оцепенения. Мы шли по главной улице в тяжелом молчании, пока Селиан не затащил меня в кубинский танцевальный клуб. Мы пили текилу и смотрели, как другие танцуют и трутся друг о друга.

— Твой отец, кажется, думает, что ты влюбился в меня, — попыталась отшутиться я.

Селиан прижал большой палец к моей нижней губе, заставляя замолчать.

— Мой отец считает, что женщины должны оставаться на кухне, а глобальное потепление — это мистификация. Давай постараемся не воспринимать его слишком серьезно.

— Селиан…

— Я не ненавижу тебя, Джудит, — сказал он. — И это больше, чем я могу сказать об остальном мире прямо сейчас.

Мы, спотыкаясь, вернулись в наш гостиничный номер, и у нас было достаточно секса, чтобы заселить целый континент — если секс так работает. Это было сердито, грустно и интимно. Казалось, мы вместе поднялись в воздух и испарились где-то в другом месте, более безопасном и лучшем. Но в глубине души я все еще помнила, что являюсь препятствием для Селиана.

Если я выйду из игры, то все его профессиональные проблемы могут исчезнуть.

Он мог бы жениться на Лили. Или, по крайней мере, остаться помолвленным навсегда.

Мог бы спасти LBC.

И мог бы иметь все, ради чего работал много-много лет, и все еще быть отстраненным ублюдком, который подбирал незнакомок в барах, чтобы удовлетворить свою физическую потребность.

Незамысловато. Понятно. Просто. Именно так, как ему нравилось.

В тот воскресный день я толкнула дверь своей квартиры и застыла на пороге, чувствуя, как сердце сжимается. Мой чемодан с глухим стуком упал на пол.

Отец сидел за обеденным столом и, судя по всему, вел приятную беседу с Милтоном за моими любимыми манхэттенскими пончиками и чашками кофе. Мой бывший парень от души рассмеялся и подтолкнул что-то через стол, и тогда я заметила, что они играют в «Скрабл».

«Фантастически, черт возьми».

— А, вот и ты! — Милтон хлопнул в ладоши и повернулся ко мне всем телом, его лицо сияло искренней улыбкой.

Он хорошо выглядел в рубашке поло и с новой стрижкой, но все же не шел ни в какое сравнение с Селианом. Не то чтобы красота имела какое-то отношение к тому факту, что мой завтрак в номер угрожал подняться в горло для очередного блевотного раунда. Еще одна вещь, в которой Милтон глотал пыль Селиана, была верность — даже когда мы формально не были вместе.

— Привет. — Я бросила ключи в уродливую миску, которую подарила миссис Хоторн, у входной двери, глядя между ними.

Папа отложил буквы и повернулся на стуле.

— Жожо! Милтон рассказал о вашем уик-энде в Хэмптоне. Тебе не следовало сразу возвращаться в офис, когда вы вернулись. Ты могла бы, по крайней мере, вернуться сюда и оставить чемодан.