Грязная королева (СИ) - Страница 19

- Неужели ты не любишь меня, Астория?

Вкрадчивым голосом поинтересовался Нотт, заранее зная ответ.

- Ты же знаешь, что люблю…

Хитрая усмешка появилась на губах. Мышка повелась на сыр и попала в мышеловку.

- Тогда почему ты не хочешь сделать этого ради меня?

Астория молчала, опустив глаза. Неужели он действительно не понимал, насколько противно целовать Малфоя, а думать о нем? Конечно понимал. От этого становилось еще больнее.

- Я сделаю, - тихо сказала она, чувствуя на глазах слезы.

- Вот и умница.

Холодные губы коснулись ее щеки, и он ушел, оставив ее в одиночестве.

Оставив ее умирать.

Кто бы мог подумать, что такое чудесное утро закончится так паршиво.

________________

СЕЙЧАС

От одиночества хотелось кричать. Орать, визжать, лезть на стену, драть на себе волосы. Разговаривать с собой стало невыносимо. Почти так же, как и слышать рычание за окном.

Он не приходил уже три недели.

Три гребаных недели она безвылазно сидела в до смерти надоевшей комнате, получая еду от домовиков ночью. Или утром. Только в то время, когда она спала. Вероятно, это была его новая изощренная пытка.

“Я никому не позволю тебя обидеть, Грейнджер. Даже себе.”

Серьезно? Она серьезно поверила Малфою?! От собственной глупости захотелось рассмеяться. Вот только было совсем не смешно. Гермиона боялась, что еще пара дней, и она сойдет с ума. А может она уже это сделала?

Где-то со стороны кресла послышался знакомый смех, заставивший Гермиону подскочить с бешено колотящимся сердцем:

- Гарри?

Сама нереальность этого предположения хлестко била по лицу, но где-то в глубине души теплился маленький лучик надежды, который проедал отчаяние, теснившее грудь.

Тишина. Ну конечно. На что она вообще рассчитывала? Что ее друг воскреснет из мертвых, чтобы поговорить с ней? Глупая, глупая.

Гермиона уткнулась носом в ладони, пытаясь не замечать подступившие слезы. В последнее время она плачет слишком часто. Практически каждый день.

Потому что изменилась.

Той Гермионы, состоявшей в “Золотом трио” и лучшей ученицы Хогвартса больше не существовало. Сейчас она была…грязнокровкой. Шлюхой Малфоя. Женой Малфоя, что гораздо страшнее.

Даже если бы Гарри был жив, он бы с презрением отказался от нее. Так же как и Рон. Она навсегда потеряла своих друзей не два года назад, а тогда когда таяла в объятиях Пожирателя.

Истерика сдавила горло.

- Все хорошо, Гермиона, - ласковый голос. Наверное, то, что она испытала, - когда услышала этот голос, - нельзя описать словами. Даже самыми громкими. Даже самыми выразительными.

Просто… Просто в один момент дыхание сперло. Просто одновременно хотелось рвать на себе волосы от осознания того, что ты сошла с ума, и визжать от радости, слушая такой родной, такой понимающий голос.

Руки взволнованно тряслись, но решиться поднять голову она не могла. Слишком больно будет обнаружить пустоту. Наверное, это даже сломает ее. Наконец-то доломает. Гарри сделает то, чего не удалось Малфою. Вернее не Гарри, а его отсутствие.

Из груди вырвалось хриплое рыдание.

- Эй, ты что, мне не веришь?

Дрожь сотрясла ее всю. От волос на макушке до кончиков пальцев. Он уже говорил с ней так. Когда Рон после матча целовался с Лавандой. Воспоминание ударило новой порцией боли.

Можно ли скучать по человеку так, что при упоминании его имени хочется выть? Так, что его голос, который раздавался в воображении, пробирал до косточек?

Да. Можно. И она скучала по друзьям именно так.

Черт, Гермиона готова была содрать шкуру собственными руками, лишь бы… С ними все было в порядке? Нет. Никакого “в порядке” уже не будет. Она готова была содрать с себя шкуру, лишь бы это сумасшествие не прекращалось.

Твою ж мать. Она готова была лежать в больнице Святого Мунго, но слушать при этом голос Гарри. Вот она - грань.

- Гермиона…

Уже дрогнувшим голосом, слегка неуверенно. Так, что она бы закричала от боли. А вместо этого - лишь участившиеся дыхание и громкое сердцебиение, ударяющее по ребрам, прорывающееся к глотке.

Мерлин, да за что?!

Гермиона нерешительно подняла голову и моментально подавилась новой истерикой. Такой сильной, эмоциональной, что голова закружилась. Скорее всего, она даже на какую-то секунду умерла. Или чуть больше?

Его изумрудные глаза смотрели на нее с всепоглощающей любовью.

- Гарри… Я, - внезапно она почувствовала себя безумно виноватой перед ним. За то, что сбежала тогда. За то, что не смогла сейчас. Гермиона опустила глаза, хрипло прошептав: - Прости меня.

Что-то тяжелое ухнуло вниз. Стало легче. Гермиона, наконец-то, вдохнула полной грудью. Вероятно, подсознательно она давно жаждала этого. Просто сказать ему прости. За то, что подвела их всех.

- Не извиняйся, Гермиона, - он ласково потрепал ее по голове, и, несмотря на показную веселость, его голос был пропитан пронзительной грустью. - Ты ни в чем не виновата. Я бы на твоем месте…

И тут какая-то струнка с треском порвалась, выпуская наружу все то, что она тщательно держала в себе. Сердце пропустило удар, и она со слезами на глазах стала кричать на него, захлебываясь в собственных словах:

- Не смей! Не смей, слышишь?! Ты бы на моем месте никогда так не поступил! Потому что ты не такой! Ты герой, Гарри! Ты бы никогда не поступил так, как я! Ты, черт возьми, остался бы там до последнего! До самого, мать его, конца!

Опустошение затопило ее с головой. Гермиона смущенно смотрела на Гарри, рука которого замерла в ее волосах. Паническая мысль о том, что он сейчас пропадет, заставила вцепиться в него из последних сил. До боли в пальцах.

- Ты права, - с легкой печалью прошептал он, прижимая ее к себе. - Но это не значит, что я считаю, что поступил бы правильно.

Повисла тишина. Гермиона судорожно сжимала рукав Гарри, боясь снова потерять его. Она прикрыла глаза, позволяя себе такую роскошь как просто расслабиться. Чувствовать.

- Возьми меня с собой, Гарри…

Еще крепче сжала его в объятиях. Как же хотелось раствориться в таком родном и любимом запахе, сжимать такие знакомые и привычные руки. Просто быть рядом с ним.

- Грейнджер, ты что - разговариваешь сама с собой? - презрительный голос ворвался в ее голову подобно смертоносному вихрю, разрушая только что построенный мирок. Гермиона в ужасе распахнула глаза и поняла, что обнимает подушку.

Просто. Подушку.

Не было никакого Гарри.

Придумала.

Придумала. Слово ударило по черепной коробке, отбивая от нее маленькие кусочки. Она дернулась.

Малфой. Это все из-за него.

- Я ненавижу тебя, Малфой, - прошептала она так тихо, что была не уверена, услышала ли она сама эти слова.

Он непонимающе наморщил лоб, моментально скривив губу, но не успел сказать ни слова.

- Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! - она накинулась на него, проходясь ногтями по щеке, которую он от неожиданности не успел прикрыть. - Я так сильно тебя ненавижу! Мерлин, умри же!

В полном шоке он прижимал к себе ее брыкающееся тело, сплошь покрытое синяками, пытаясь понять, прикидывается ли она или реально сошла с ума? Грейнджер наступила ногой ему на туфлю, и он, не сдержавшись, с отвращением откинул ее на кровать. Она плакала.

- Ты такая дура, - выплюнул он, но совершенно беззлобно. Не так, как следовало. Не так, как хотел. Живот скрутило спазмом отвращения. Конечно, блять, отвращения.

Она не отвечала, все так же вжимаясь в кровать всем своим маленьким существом. На секунду возникла такая абсурдная, но такая нужная мысль: а смог бы он почувствовать? Еще раз. Что-нибудь настоящее.

Драко тряхнул головой, отгоняя это от себя. Он не хотел умирать еще раз. Одного раза вполне достаточно.

- Прекрати ныть.

Она на мгновение застыла, но потом начала сотрясаться с новой силой. Он вдохнул воздух через зубы, прикусив губу.

- Грейнджер…

- Малфой, пошел к черту, ладно? - это вышло настолько жалобно, но в тоже время с таким вызовом, что он даже опешил. Что он может на это ответить? Что он вообще может сказать ей? И как, черт возьми, грязнокровка разговаривает с ним?