Грядет новый мир (СИ) - Страница 5

Я осторожно сделал пару шагов в угаданную сторону, гадая, что я в действительности хочу получить от него. И Еноху, и мне было бы лишним возрождать это слишком открытое общение, поставившее бы нас обоих в неловкое положение. Да, мне удалось преодолеть его предубеждение, но вряд ли я стал его фаворитом, учитывая момент его слабости и мое свидетельство. Я бы точно не горел желанием общаться близко с тем, кто видел, как я плачу. Я поневоле вернулся во вчерашнюю ночь, ощутив некоторое беспокойство. Стоит мне вообще искать его? Наверное, нет. Хотел ли я этого? Затрудняюсь ответить. Я помялся перед красивым кустом ароматно пахнущих роз. Мой нерешительный спор с самим собой прервался маленьким пошатывающимся человечком, наставившем на меня руки-спицы. Я улыбнулся, разглядывая его типичное пугающее лицо пупса. Гомункул подбирался ко мне, оттесняя меня от кустов. Мне показалось, он даже что-то пробурчал. Мне ничего не стоило обмануть его ложным выпадом и проскользнуть за кусты и стену из молодых деревьев, где я немедленно обнаружил Еноха.

Он даже не поднял головы. Его рука двигалась вдоль альбомного листа, сжимая в руках карандаш. Я не знал, привлекать ли мне его внимание или нет. Я прошел к одному из деревьев, окружающих эту скромную полянку, после чего сел, выпрямляя ноги. Солнечный свет сюда не проникал, но я бы выпал в осадок, если бы обнаружил Еноха в лучах солнца. Я хотел посмотреть, что он рисует, но Енох недвусмысленно намекнул мне резким движением рук, что это не мое собачье дело. Я не стал спорить.

Я нашел этот уголок наиболее спокойным из всех существующих. Из всего шума странного дома сюда не доносилось ни звука, только шелест листьев надо мной. Это оказался убаюкивающий звук, а я никогда и не догадывался об этом, пребывая всю жизнь в четырех стенах. Я прислонился затылком к стволу дерева, глубоко дыша чистым воздухом сорокового года. Я подумывал о возможности кислородного отравления моих бедных смоговых легких, когда мой взгляд соскользнул на руки Еноха. Есть вообще что-нибудь, что он не умеет делать своими руками? Я отдался легкой зависти. Но постепенно зависть сошла на нет, и равномерные движения его руки в сочетании с шуршанием карандаша и шелестом листьев ввели меня в легкую дрему. Я потерял счет времени. Мог ли я вообще представить большее единение с собой, чем на этой поляне?

Мне было хорошо.

И от этого простого состояния, редкого, уникального, но простого, мне не хотелось думать.

Может быть, я заснул. В одно мгновение я потерял ощущение реальной грани между сном и явью. Темнота вокруг меня не была похожа на ночной провал, скорее на уютное притемненное покрывало для моего сознания. Я отдыхал больше, чем за всю ночь.

Я обнаружил себя черт знает сколько времени спустя привалившимся к плечу Еноха. Первое время моего пробуждения я не шевелился, подтверждая свое подозрение. Если бы я пошевелился, он бы тут же спихнул меня на землю. А так я мог смотреть на его рисунок. Это было достоверное и реалистичное изображение дома странных детей. В этом было много красоты практичных линий, к которой я в своем настоящем привык благодаря компьютерной графике, не позволяющей рисовать криво. Я посмотрел вперед.

Все дело было в том, что через стену молодой рощи дома видно не было. Он рисовал по памяти.

Я был растерзан удивлением и восхищением, пытаясь подвести это под странность, но иного объяснения, кроме как талант, у меня не находилось. Я не понимал, как он мог настолько управлять рукой, вырисовывая четкие линии. У меня порядком затекла шея, когда я наконец переключился с этого замкнутого круга феномена Еноха, я подумал вдруг, что давно не оставался с кем-то в тишине. Существовал ли вообще кто-то, с кем я мог общаться наедине? Рики ведь не считался, это был контракт, не более. Между нами не было ничего общего, как, впрочем, и с Енохом. Но почему же тогда быть в его компании мне было скорее приятно, чем нет? И в полном молчании. Это не укладывалось в голове.

Я пошевелился.

Енох не оттолкнул меня.

Я поежился, пытаясь восстановить нарушенную сном терморегуляцию. Моя шея ныла, но мне не хотелось отстраняться. Я отгонял от себя эти странные наркоманские мысли о том, что рядом с Енохом мне что-то нужно от него. Хотелось бы понять, чего именно. Ведь пока я не оказывался рядом с ним, этих потребностей не возникало. Я отстранился на самую малость, но только чтобы для того, чтобы посмотреть на него новым взглядом, пытаясь увидеть его как в первый раз. Я снова нашел его внешность устаревшей для привычного мне настоящего, однако я не находил в себе отрицательного отзыва на это. Я скорее считал его уникальным. В моей голове это прозвучало смущающе, но я сделал усилие над собой. Я в самом деле считаю, что Енох уникален. Начиная от его имени и заканчивая его странной прической. Покопавшись в себе, я обнаружил снова эту зависть. Во мне не было ровно ничего выдающегося по сравнению с ним.

- Енох, - я позвал его, но он едва ли посмотрел на меня. Мне показалось, что он избегает моего взгляда. Я слегка напрягся, потому что в тот момент, когда я хотел идти к нему навстречу, я ждал от него того же. Он игнорировал меня. Мне это не нравилось.

В следующий момент случилось сразу две вещи. В пылу моего неудовлетворенного притяжения к нему я схватил его за руку. Могла ли Эмма появиться раньше? Я был уверен, что все случилось как назло. Отдергивать руку было поздно, да и в чем, честно говоря, я был повинен? Что было такого в том, что я взял Еноха за руку? Его рука безжизненно лежала в моей. Он смотрел на Эмму устало, а я – с растущим подозрением. Ее рот приоткрылся в немом возмущении, когда она остановила свой взгляд на нас.

- Джейкоб, - ее голос звенел. Мне становилось все хуже от близкой необходимости признать то, что невежливо говорить вслух. Мне плевать на ее приставания, я – не мой дед. – Я везде тебя ищу, - она звучала обиженно. Господи, она собиралась плакать! Я ненавижу только слезы больше прикосновений. И я себе противоречил, ведь я прикасался к Еноху и делал это специально.

- Я тут, - начал я, но в эту секунду ее прорвало.

- Тебе было мало Эйба? Разве хорошо кончились твои игры в прошлый раз, Енох? – Она не кричала, но в ушах у меня уже звенело, и я абсолютно не понимал, о чем она говорит. Что за прошлый раз? Я смотрел на Еноха. Он отвечал Эмме лишь равнодушным взглядом. Ничто в его лице не выдавало возмущение ложным обвинением.

- Эмма, я не понимаю, - попытался я. Енох пытался отдернуть руку, но я сжал ее со всей доступной мне силой. Я не собирался верить всему, что она говорит, без разумного объяснения. Она не оставила без внимания наш временный союз, и ее лицо тут же испортила невеселая усмешка. Она сжала кулаки, запылавшие огнем. Я напрягся. Если честно, я боялся ее больше Еноха.

- Расскажи ему, Енох. Расскажи о том, что ты делал с Эйбом, - язвительно прошипела она, остужая свои руки.

Но Енох молчал. Меня раздражало все, от шкурного интереса Эммы ко мне до молчания Еноха. В этом молчании я начал сходить с ума, и мне потребовались все мои силы, чтобы подумать. Что я знал о способностях Еноха? Мог ли он управлять мной и тащить к себе? Я вспомнил о его сердце. Меня поразила догадка о том, что я мог стать единственным, кто знает о его связи с моим дедом. О его жертве, которую он не афиширует. Я посмотрел на него, и он опустил глаза. Я снова воспылал волной возмущения – защищай же себя! Я дернулся вперед, чтобы подняться на ноги. Не знаю, чего я ожидал, может быть, того, что Енох остановит меня. Но он не помешал мне. И я оказался нос к носу с ней, с красоткой Эммой, которая не вызывала во мне ничего, кроме жалости.

- Не говори о том, чего не знаешь, - произнес я, сверля взглядом ее переносицу. На самом деле, скажи она, что действительно знает, я бы тут же сдался. Но она вспыхнула и отступила. Я победил в долговременной борьбе, не зная ее причины.

Она развернулась и стремительно скрылась за кустами. Я стоял и смотрел ей вслед, собирая осколки напряжения. Я не жалел. Я лишь хотел знать, прав ли я в том, что заступился за Еноха.