Грядет новый мир (СИ) - Страница 38

Он отстранился от меня, приводя себя в порядок. С этим ему было проще. Он не сказал мне вообще ничего, вероятно потому, что все было уже сказано. Он оставил меня одного в кладовке, и я постарался отвлечься на то, чтобы оттереть руку. Льда за пределами кладовки хватало, а вот воды – нет. Сухие тряпки помогали еще хуже. Я потратил минут двадцать на то, чтобы расклеить пальцы. Я об этом не жалел. Мое сознание действовало механически, залечивая этим дыру, что я пробил в себе разрывом с Енохом. Залечивать было трудно, сложно, и повторения о том, что это правильно, не помогали. Когда я вернулся к ребятам, я спокойно сказал о том, что должен вернуться домой. Они радовались за меня, искренние, не умеющие завидовать, понимающие, и мне стало еще противнее. Разве меня ждал кто-то дома, способный симпатизировать мне просто так? Поздно было критиковать свое решение. Кто знает, что я решил бы, если бы подумал обо всем заранее.

Как я уже сказал, я не лумал совершенно.

Эту ночь я спал плохо. Мы спали одной тесной компанией, но Енох позаботился о том, чтобы я не оказался рядом с ним. Поэтому я был с краю, рядом с обжигающе теплой Эммой. Кажется, рефлекторно она пыталась прижаться ко мне, но я никак на это не отреагировал. Мне было хуже, чем в тот момент, когда я подумал, что он умер. Как же трудно было оставаться разумным, будучи влюбленным. Я знал, что пробуду дома всего пару дней, когда тоска захватит меня. Самые тяжелые испытания ждали меня вдали от него. Правда была в том, что я не смог бы встретить больше никого похожего. Хорошо, что я уснул быстрее, чем размышления раздавили меня. Утром мисс Перегрин должна была стать самой собой. Утром я должен был отправиться домой.

Судьба в который раз решила все по своему. В момент, когда мы должны были увидеть мисс Перегрин, мы увидели Каула. Шок был такой сильный, что мы не испели сообразить, что делать. Наша крепость оказалась ловушкой. Не помню, что я думал до смерти Алтеи. Мне показалось, что все пролетело так быстро, и вдруг мы уже шли под конвоем по тоннелям, и вдруг мы вышли в метро моего настоящего, а я все еще был в состоянии оглушения. Я больше всех был настроен на возвращение мисс Перегрин. Я поставил на это, разорвав связь с Енохом. И вместо дома я шел под прицелом автоматов неизвестно куда, а Енох все еще был рядом, в такой же опасности, как и я. Я настолько был ошарашен происходящем, что еще не понимал, что это конец. Видимо, Енох соображал лучше меня. Он вошел первым в вагон метро, освобожденный тварями. Я думаю, он специально споткнулся. Идущие за ним тут же повалились, складывающийся человек бросился бежать, и выстрелы породили панику. Я заторможенно смотрел, как сражается Эмма. Я был последний в ряду. За мной была только одна тварь. И я врезал ему плечом в грудь, повалив его на пол. Наверное, я стремился спастись древней частью своего сознания. Меня кто-то схватил за шкирку, а по шее потекло что-то противно мокрое. Меня толкнули за какую-то будку, но все, что я успел увидеть – как закрываются двери за Енохом, поднимаемым тварями за обе руки внутри вагона. Вагон покидал станцию. В моей голове звучало только одно.

Енох.

Енох.

Енох.

========== 10. Почти ==========

Я не понимал, что времени на сожаление не было. В моей голове билось лишь одно имя и больше ничего. В ушах звенело от крика близнецов, саднили порезы на руках от битого стекла, живот ныл от близкого присутствия размороженной пустоты, но почему-то все это было незначительно и не воспринималось мозгом, как угроза. Мой почти разряженный телефон взорвался тысячами уведомлений. Эмма, спасенная Эддисоном, лежала рядом со мной без сознания. Эгоистично мне было не до нее. Настоящее догнало меня следом за потерей Еноха, и я дрожащей рукой нажал перезвонить абоненту “Папа”. Как я и ожидал, мое сердце оборвалось от его голоса, полного смертельного облегчения.

-Джейкоб, мы думали, что ты умер! – првторял он снова и снова, спрашивая где я, обещая приехать и забрать даже с луны. – Это наркотики, да? Ты на наркотиках?

Я всерьез подумал над его предположением. Говорящая собака, твари, пустоты, убийства, кровь, путешествия во времени – похоже, но слишком логично для галлюцинаций. Еще пару часов назад я был твердо уверен, что вскоре встречусь с родителями. Сейчас же вот они, на другом конце города или ближе, а я далек от них, как никогда. Физически я мог встать и уйти навстречу спокойной жизни, но морально я был связан по рукам и ногам. Я не мог двинуться вслед за тварями, потому что без Еноха был абсолютно бесполезен и бессилен, но и уйти не мог, потому что Гораций видел, как я спасаю Еноха. Я спасаю Еноха. Что может быть более нелепым? Как я в своем нынешнем безоружном и беззащитном состоянии могу не только найти, но и вытащить своих друзей?

-Пап, я такой же, как и дед. Простите, - с этими словами я испытал себя так, словно я опять маленький мальчик. Мой телефон предсмертно дрогнул и выключился, отрезав меня от родителей. Это и хорошо. Не знаю, не бросился ли бы я им навстречу, если бы отец начал меня уговаривать.

И тут в стену кабинки ткнулся черный язык-щупальце. Я очнулся от своих переживаний, сталкиваясь взглядом с пустотой. Она почему-то ощущалась мне знакомой, хотя я просто смотрел на нее в ледяной тюрьме. Думаю, она тоже меня узнала. Пустоты не были тупы, а я ведь не стал ее убивать, хотя мог. Это спасло бы нам жизнь, если бы пустоты контролировались не голодом, а мозгом. Ее голод привычно вязал в узел мои внутренности. Я запаниковал. Еноха не было рядом, что мне было делать? Как я найду в себе силы говорить на другом языке? Пустоту я не боялся, это было странно, конечно, но объяснимо, я боялся того, что буду не способен контролировать ее. Я знал, что вся проблема во мне, это мне не хватает умений осваивать язык пустот. Что я мог сделать? Я спрашивал себя снова и снова, и панику моей беспомощности этим я успокоил. Я заставил себя сосредоточиться на этих вопросах. Вопрос был в силе. Где достать ее? Потеря Еноха не была чистой болью, она была смесью отчаяния, вины и паники. Что бы не было внутри этого ощущения, оно было сильным. Очень сильным. Пустота подняла нашу будку над землей и уронила, осыпав нас битым стеклом. Я отвлекся, теряя время. Пустота влезла в будку, когда я наконец смог перегнать всю силу моей потери в освоение языка пустот.

Стой.

Отойди.

Сядь.

Я не испытал ничего похожего на радость от победы. Это лишь значило, что потеря Еноха оказалась травмирующим событием, сила которого, не будь использована так, разорвала бы меня изнутри. Я смог найти замену его сердцу, временную, обреченную, но замену. Я смог бы идти за ним, контролируя пустоту, мог иметь шанс на спасение. Почему меня не радовало и это? А чему, собственно, радоваться, тому, что каждая минута промедления грозит Еноху и остальным потере странной души. Я ведь был по-своему наказан, я бежал от ответственности отношений и получил нечто более страшное – ответственность за жизнь.

Эмма пришла в себя, и я в трех словах сказал им, что с пустотой. Та снова была похожа на преданную мне собаку. Я подошел к ней, преодолевая отвращение от смрада ее ужасного рта. Я стоял прямо перед ней, отвечая за контроль если что своей жизнью, пока Эмма и Эддисон выбирались из ловушки. Я скучал перед ней. Страх ушел. Я много чего потерял в себе, увидев, как твари скрутили Еноха. Я вдруг понял, что он не всесилен. Виновен ли я в своей слепой вере в него? Да. Поддерживал ли он эту веру во мне? Нет. Я сам виноват в том, что потеря оказалась такой травматичной. Я с радостью сел ему на шею, переложив ответственность с себя. Я даже не понимал, насколько ему тяжело тащить всех. Теперь я вдруг нашел силу в себе, принял ответственность, но было уже поздно.

Я мог заплатить за эту трансформацию себя слишком высокую цену.

Наконец Эддисон сообщил мне, что они готовы идти дальше. Я посмотрел на пустоту. Да, она ненавидела меня, да, не хотела слушаться, но потеря страха помогла мне упрочить мой контроль над ней.