Грядет новый мир (СИ) - Страница 31

- Да ладно, парень, сам видишь, тут жуткий беспредел, трое уже убежали, - вздохнул он, и я посочувствовал ему. Что-то я был подозрительно эмоционально лабилен. Я бросился забирать остальных, оставив Еноха на доверительный разговор с этим стражем порядка. По его лицу невозможно было ничего понять, но я точно знал, что он просто умирает внутри от желания заткнуть мужчину парой пуль. Наконец мы робко позвали его, причем от импровизации Эммы я был в полном восторге. Ей не было равных в очаровании окружающих, и вскоре она успешно увела «сержанта О’Коннора» от приставучего местного полицейского. Я слегка приревновал Еноха к ней, но это было скорее выражение зависти, а не ревности. Мне не было позволено брать его под руку на публике.

- Сержант О’Коннор, - передразнил я Еноха, и он усмехнулся.

- В твоих грязных фантазиях, - произнес он мне на ухо, отчего я похолодел в самом приятно смысле этого ощущения. В моих фантазиях было очень много неопределенных и неназванных фантазий, но он был прав в том, что форма и пистолет делали его каким-то еще более привлекательным для меня. Хотя до сих пор я не понимал все эти приколы про ролевые игры.

В тот момент мне очень, очень хотелось быть арестованным этим сержантом.

Мы забежали в какой-то переулок. С формой нужно было расставаться, и мы ждали, пока Енох переоденется обратно в свою одежду. Позже мы пробирались по грязным и темным переулкам, не растратив этой эйфории нашего успеха. Периодически кто-то смеялся, несмотря на грязь и вонь обходных путей. Миллард и Гораций высмеивали Еноха, припоминая ему старые времена, когда он восхищался Лондоном, а он только отшучивался, что Лондон просто стал стариком со всеми видами недержания. И хотя мы шли по самым неприятным местам, чувствовали мы себя на высоте. Я в который раз удивился сообразительности Милларда, ведь благодаря ей мы знали, что нужно искать собор. Я слышал об этом соборе в первый раз, ведь я никогда не посещал территорию Британии до смерти деда, поэтому доверился им, кучке странных и уникальных детей, которые вели меня по лабиринтам разрушенного города. Я старался не смотреть по сторонам, но иногда последствия войны все равно бросались в глаза. В один момент Оливия заплакала и бросилась назад, из рук Бронвин. Все были поражены тем, что вместо старшей подруги, заменявшей им мать, Оливия вдруг выбрала Еноха. Я думаю, все дело было в атмосфере смерти, которую излучали разрушения. Единственным, кто хоть что-то знал о смерти, был Енох, и Оливия бросилась к нему, как к индикатору так себе ужасов и настоящих кошмаров. Он поднял ее на руки, хоть нести ее было тяжело, и она сидела бесшумно, слушая, что он ей говорит.

Я бы отдал все, чтобы оказаться на ее месте. Но я, конечно, был взрослее, чем Оливия, и я не боялся. Мне было горько видеть последствия чьего-то сумасшествия, войны, в которой не было смысла. Просто мне хотелось зарядиться от Еноха уверенностью в том, что война не может тронуть нас, ведь мы не принадлежим ее времени. Завывали сирены, и мы игнорировали их. Пока нам везло. Наконец квартал разрушений кончился, и мы вышли на площадь с потрясающим собором. Я не поклонник религиозной архитектуры, не мечтал зайти в такое место, но даже в меня его безмолвное величие посреди хаоса показалось привлекательным. Почему-то мы решили ловить голубей на площади, но мне показалось это глупым и бесполезным занятием. Странные голуби должны быть умнее этих пожирателей хлеба. Но детям понравилось ловить голубей, пока я и Енох сидели на скамейке.

- У меня плохое предчувствие, - признался я. Гораций праздновал поимку голубя.

- Только сейчас? – съязвил Енох, опираясь локтями о колени. Мы смотрели, как мисс Сапсан допрашивает голубя. – Что-то она жестче, чем прежде.

- Я бы тоже не радовался такой перспективе, - пожал плечами я. Очередная сирена застигла нас врасплох, но мы поняли, что игнорировать их глупо, когда немногочисленные прохожие бросились как по команде врассыпную. Нам было некуда бежать, кроме как прямо в собор. Едва лишь забежав внутрь, я был поражен тем, что изнутри он казался еще больше, чем снаружи. Я даже забыл на секунду об опасности, разглядывая красочные картины из Библии. Здесь даже сирена почтительно снижала тон.

- Если он рухнет, нам конец! – сочла своим долгом предупредить Эмма.

- Значит соображаем быстрее, - ответил ей Миллард. Он открыл свою книгу с историями о странных, и ко мне снова пристало это ощущение иррациональности происходящего, ведь вокруг падали бомбы, а мы читали чертовы сказки. Где-то вдалеке тряхнуло, и с потолка посыпалась пыль. Не успели мы дочитать, как второй взрыв ощутимо потряс землю под нами. Вылетевшие из тайника голуби подсказали нам дорогу, и мы бросились к двери, за которой тьма скрывала комнату. Не без помощи Эммы мы обнаружили склеп. Но откуда здесь взяться голубям?

- Там, - указал Енох на одну из них. – У мертвецов нет крыльев, чтобы ими хлопать.

Лезть в могилу никому не хотелось.

- Максимум – скелет, судя по дате смерти, - раздраженно пояснил Енох. Бронвин помогла ему стащить плиту. К нашему невообразимому счастью, внутри оказалась только лестница, ведущая во мглу. Еноха это слегка расстроило.

Я задавался вопросом, кто мне мешал проводить свое лето на побережье, греясь на солнце и загорая до состояния курочки гриль. Ел бы что хотел, плавал бы, яхту бы выпросил. Как жаль, что я нетипичный богатый сыночек. Спускаться в могилу было противно, но это не значило, что я был сломлен парой могил. Следующий взрыв в нашем же квартале послужил отличным пинком под зад, и вскоре мы уже брели по мрачным холодным коридорам, содрогаясь от количества мертвецов, плотность духов которых была так высока, что было трудно дышать. Я оглянулся на Еноха. Он шел бодрее всех остальных, разглядывая окружающее так, как будто был на экскурсии. Я отстал, чтобы идти вместе с ним, хотя подставлять спину неизвестности мне не хотелось.

- Есть ли более гадкие входы в петлю? – спросил я как бы риторически.

- Я как-то жил под кладбищем, отличное было место, - невозмутимо ответил Енох.

- Это что, не первая твоя петля? – удивился я, и мой голос эхом разнесся по пустому коридору. На нас зашикали.

- Если бы все было так, мне было бы сейчас лет пятьдесят, - мне кажется, я его почти рассмешил своей тупостью. Но я действительно не додумался посчитать.

- Тогда почему ты перешел к мисс Перегрин? – спросил я осторожно шепотом.

- Захотел, - прозвучал мне привычный универсальный ответ. Что же такое могло отодрать Еноха от петли под кладбищем? Это все равно, что отобрать конфетку у ребенка, на мой взгляд. Енох же нуждался в трупах для совершенствования своих умений, что же заставило его уйти? Я подумал, что сыграла роль его нелюдимость.

Мы обнаружили признаки живых людей. Хоть эти голоса и пытались убедить нас в том, что они мертвы, они испугались смеха Еноха. Его повеселило их наивное убеждение в том, что призраки разговаривают. Легкие гниют одними из первых, говорить там нечем, сообщил он спрятавшимся в тени детям. Несмотря на свой страх, они все же явились на наш неверный свет и провели нас через петлю. Признаюсь, после этого я иначе воспринимал странные истории. Мне не нужно было объяснять то, что их страх явно обусловлен пустотами, я это почувствовал, хотя их слова были размыты. Кровь, боль, тени. Мало ли подходит под это у двух эхолокаторов? Но я точно знал, что где-то наверху есть пустоты. Но я боялся, что мое ощущение слишком неверное, или я мог съесть что-то несвежее в поезде. Наводить панику было глупо. И все же, преодолев страх необоснованного предупреждения, я рискнул предупредить, что там где-то рядом могут быть пустоты. После недолгих споров, а, точнее, за отсутствием добровольцев, было решено идти вчетвером, и моя кандидатура как раз не обсуждалась. Неожиданно Еноха не желали отпускать те, кто собирался отсиживаться в темноте, рассудив, что если что, они потеряют сразу всех защитников. Я молчал, потому что не имел права решать за него.

Енох пошел с нами.