Групповое Лечение - Страница 42

Если групповой терапевт задумывает исследовательский проект, он должен оценить его с вниманием, какого ожидают от опытного клинициста. Он должен спросить себя, какие сложные мотивации определяют его интерес именно к этой проблеме. Эти мотивации удобнее всего рассмотреть со структурной точки зрения. Что надеется узнать его Взрослый? Что будет делать в этой ситуации его Родитель? Почему его Ребенок интересуется этой проблемой, как его Ребенок собирается использовать проект и что он будет делать с данными? Такие вопросы создают проекту рациональную перспективу. Если выяснится, что архаичные мотивации доминируют над неопсихичны-ми, весь проект следует подвергнуть сомнению и радикально изменить организацию эксперимента или вообще от него отказаться. В одном случае, связанном с групповой динамикой, степень самообмана граничила с садизмом и была очевидна всем, кроме экспериментатора; но он отчаянно сражался за свою академическую «свободу» и продолжал осуществлять свой проект, со временем вызвав возмущение научного и политического сообщества. В данном случае вопрос не в ценности или надежности результатов, а в том, оправдывают ли они эксплуатацию субъектов. Менее решительный человек мог предпочесть бы, чтобы кто-то другой проявил инициативу в столь сомнительном проекте, в котором количественные взаимоотношения между архаичными (Ребенок) и рациональными (Взрослый) мотивациями были подвергнуты сомнению многочисленными компетентными комментаторами.

В другой аналогичной ситуации молодой групповой терапевт, у которого необычные личные критерии отбора пациентов не были четко сформулированы, кончил тем, что создал группу из молодых привлекательных женщин с одинаковыми брачными проблемами. Вопрос возник не потому, что получилась столь единообразная группа, а потому что терапевт этого не предвидел (поскольку личная привлекательность и сексуальная фрустрация не входили в сформулированные им критерии отбора). В данном случае Взрослое обязательство заключалось в исследовании женской тревожности, Родитель проводил необъявленное и основанное на предубеждениях исследование неудовлетворительных мужей, а Ребенок втайне был зачарован периферийными аспектами; и соответственно пострадала эффективность всего проекта. Руководитель предложил пересмотреть мотивации терапевта, и результат благотворно сказался на его работе.

Поскольку архаичные (Детские) и заимствованные (Родительские) отношения почти всегда влияют на организацию эксперимента, по крайней мере в отношениях с субъектами-людьми в социальных науках, их простое присутствие вовсе не всегда указывает на необходимость пересмотра, при условии, что доминирует рациональное (Взрослое) отношение. В этом случае Ребенок и Родитель не снизят ценность исследования, но придадут ему особый привкус. Так, изучая воздействие алкоголя, трезвенник с сильным Родителем может разработать совсем не такой эксперимент, как алкоголик с активным Ребенком, но рациональные (Взрослые) соображения скорее возьмут верх над этими скрытыми тенденциями, чем наоборот, и в таком случае оба замысла могут оказаться разумными. Тем не менее можно рекомендовать, чтобы предварительно мотивации экспериментатора были проверены нейтральным специалистом. В некоторых случаях найти такого нейтрального участника почти невозможно. Особенно это относится к случаям так называемой «подростковой преступности». Всякий, кто наслушался докладов на эту тему на больничных конференциях, может прийти к выводу, что обе стороны в равной степени рациональны, но существует своего рода «избирательная рациональность» в зависимости от того, на чьей стороне участник обсуждения: жертвы или агрессора, к тому же существуют и расхождения во мнении, кто именно является жертвой, а кто агрессором.

Случай-иллюстрация. Пятнадцатилетний мальчик избил восьмилетнюю девочку, которую пришлось госпитализировать. Когда этот случай рассматривался на больничной конференции, обсуждающие разделились на три группы, в равной степени рациональные: 1) «консерваторы», которые рассматривали общество как жертву, которую нужно защитить от агрессивного подростка; 2) «плохие» люди, которые хотели наказать подростка; и 3) «хорошие» люди, желавшие уберечь подростка от участи жертвы, которую «излечивает» разгневанное агрессивное общество. Все они любезно согласились с предложением гостя конференции, чтобы различные точки зрения подверглись проверке путем «исследования». Однако все пришли в замешательство, когда гость добавил, что он предлагает исследовать само обсуждение, а вовсе не подростковую преступность. Один из участников обсуждения с надеждой сказал: «А, вы предлагаете сделать обзор мнений». На что гость твердо ответил: нет, вовсе не обзор; он собирается приложить реальные усилия, чтобы понять, каким образом суждения разных людей кажутся в равной степени рациональными, в то время как эти суждения прямо противоположны. Конференция закончилась в состоянии общего смятения. Подростковая преступность — это тема, при обсуждении которой люди особенно горячо спорят, если из этого обсуждения устраняются многосложные институциональные предосторожности.

Из приведенных выше примеров должно быть ясно, что хотя скрытые влияния не обязательно воздействуют на организацию эксперимента, они все равно проявятся при истолковании данных. Поэтому желательно, чтобы каждый эксперимент, связанный с алкоголизмом, интерпретировали трезвенник, «нейтральная» личность и алкоголик и чтобы все три интерпретации обнародовались одновременно. В каждой области существует достаточное количество хорошо подготовленных ученых, что позволяет осуществить такое предложение, если оно будет воспринято серьезно.

Есть необходимость в дополнительной информации, касающейся влияния на социальные действия звукозаписи и наблюдателя. В действительности во многих случаях гипотезы, на которых основаны эксперименты, оказываются менее значительными, чем то, что обнаруживается в поведении человека при ненавязчивом наблюдении. Если, например, пациент говорит о неприятностях с женой, в его сознании социальный контракт (вежливость) указывает на то, что терапевт выслушает его. Но если терапевт говорит: «Во время разговора вы покраснели», он нарушает контракт: он не слушал пациента, а наблюдал за ним. Реакция пациента на такое вмешательство часто клинически гораздо более интересна и существенна, чем содержание его высказывания. Постоянное влияние звукозаписи более тонко и незаметно, и трудно определить его воздействие на разных людей в разных обстоятельствах.

Эти наблюдения подчеркивают, что важная обязанность экспериментатора перед самим собой и руководителя перед студентами — постараться, чтобы способности, возможности, время и энергия использовались наиболее продуктивно, чтобы они не были связаны общепринятыми «исследовательскими» канонами, которые сами по себе недостаточно исследованы. Экспериментальное исследование этих канонов во многих случаях может оказаться более необходимым, чем эксперименты, предпринимаемые в соответствии с каноническими правилами. Кажется не менее важным прослушивать записи конференций наблюдателей, чем записи групп, за которыми они наблюдали. В данном случае регресс может предоставить данные, необходимые для решительного прогресса. Изучение интерпретаций данных — одна из наиболее неотложных проблем социальных наук в настоящее время, однако трудно найти исследователя, который сам не работал бы в соответствии с такими канонами.

Например, простейший эксперимент в области групповой динамики (который неоднократно и в самых разных формах проводился на сан-францисском семинаре по трансакционному анализу) касался вопроса «Что происходит, когда два человека оказываются в одном помещении?» Обычный предлагаемый консультантами метод заключается в том, чтобы обсудить различные методы наблюдения и записи для точного сбора «материала» или «данных», которые можно будет проанализировать, а потом изменять условия, в которых людей «помещают» в одну комнату. Однако подход семинара был совершенно иным. Для участников либо не устанавливались никакие условия, либо создавался стандартный набор условий. Зато менялся метод наблюдения. Это делалось на основании позже подтвержденного предположения, что само нахождение под наблюдением — наиболее важный параметр такой ситуации, он важнее других (разумных) условий. Возникающий при этом (и обычно ускользающий от внимания) фактор — воздействие самого наблюдателя на акт наблюдения и побочное воздействие, которое оказывают его реакции на субъектов эксперимента. В этом отношении, как бы «объективно» ни вел себя наблюдатель в данной ситуации, как бы «объективно» он ни давал инструкции, его личность оказывает самое решающее воздействие на реакции субъектов. Как только это положение формулируется, оно становится «очевидным» для опытного клинициста; но исследователи далеко не всегда педантичны в отношении этого фактора, возможно, в надежде на то, что им не придется иметь дело с такой трудной переменной.