Грозящая беда - Страница 7

Она обнаружила Пинка в разоренном спортзале, пыхтящим над клюшками для гольфа, лыжами, булавами и прочим инвентарем.

— О, Пинк! — жалобно произнесла Вэл. — «Ла Салль» в самом деле так ужасен?

— Все будет в порядке, — успокоил ее Пинк. — Если тебе что-нибудь понадобится, попросишь у Мибс.

— Кто такая Мибс?

— Мибс Остин. Моя подружка.

— Пинкус!

Пинк покраснел.

— Она работает там телефонным оператором. Мибс о тебе позаботится.

— Не сомневаюсь. В конце концов, — рассеянно добавила Вэл, — там живет Уолтер.

— И я, — сказал Пинк, упаковывая пару лыж. — Снял нечто вроде телефонной будки.

— Пинк, дорогой...

— Я ведь должен где-то жить, верно? К тому же кто будет готовить пищу? Ты не умеешь, а Рис может только поджарить омлет по-испански.

— Но, Пинк...

— Кроме того, Рис нуждается в упражнениях. И ты ведь не сможешь делать ему массаж.

— Но ты же знаешь, Пинк, — с огорчением сказала Нал, — что сейчас мы не в состоянии позволить себе лишние расходы...

— Кто говорит о плате? — буркнул Пинк. — Иди отсюда, попрыгунья, и не мешай мне работать.

— Но что ты намерен... Я имею в виду, у тебя есть какие-нибудь планы?

Пинк вздохнул:

— Когда-то я собирался начать собственный бизнес и зарабатывать деньги на ребятах, которым нравится накачивать мускулы, но теперь...

— О, Пинк, мне так жаль, что ты потерял все свои деньги!

— Не беспокойся, у меня остались старые связи. Я всегда могу вернуться в кино — стать дублером какого-нибудь смазливого парня, который играет чемпионов по гольфу, но не знает, как держать клюшку.

— Пинк, — сказала Вэл, — ты не возражаешь, если я тебя поцелую?

— Прибереги свои поцелуи для малыша Спета — они для него все равно что для кота сливки, — проворчал Пинк. Однако его загорелое лицо смягчилось.

Вэл улыбнулась:

— Ты такой обманщик, милый Пинкус. — И она поцеловала его, не встречая дальнейшего сопротивления.

Аукционист громко откашлялся.

— Перед началом, леди и джентльмены, прошу вас выслушать объявление. Как вам известно, это не принудительная распродажа. Поэтому владелец, мистер Рис Жарден, воспользовался своим правом изъять в последний момент кое-какие предметы. Если вы будете любезны внести изменения в ваши каталоги...

Вэл, сидя рядом с отцом, чувствовала, как он дрожит, и не осмеливалась смотреть на его лицо. Она пыталась выглядеть безразличной к происходящему, хотя понимала, что эти попытки тщетны.

— ... Шестидесятифутовая яхта «Валери» снята с аукциона, будучи проданной частным образом вчера...

Уолтер присутствовал в зале — этот трус сидел сзади! Мог бы хоть поздороваться, сказать: «Какой прекрасный день для казни!» — или что-нибудь в таком роде. Но он вел себя очень странно — был бледен как смерть и даже не смотрел в сторону Вэл.

— ...Номер сто двадцать шесть: коллекция из четырехсот двадцати двух гравюр на спортивную тематику. Номер сто пятьдесят два: коллекция стрелкового оружия. Номер сто пятьдесят три: коллекция средневековых наконечников стрел. Учитывая огромный интерес к коллекции спортивных гравюр, мистер Жарден просил меня объявить, что она подарена Лос-Анджелесской ассоциации публичных библиотек.

Последовали вялые аплодисменты, которые быстро стихли, когда кто-то зашикал. Вэл хотелось провалиться сквозь землю. Сзади какой-то мужчина прошептал:

— А наконечники стрел он, очевидно, подарил музею.

— Должно быть, он окончательно разорен, — послышался женский шепот.

— Кто знает...

— Что ты имеешь в виду?

— Ш-ш! Разве это не он сидит впереди нас?

Вэл стиснула кулаки. Она слышала, как ее отец тяжело вздохнул. Все-таки люди — свиньи! Кружат над падалью, как стервятники! Даже Руигу хватило наглости явиться на аукцион. Он сидел в первом ряду широко улыбаясь, несмотря на враждебные взгляды, устремленные на его пухлую физиономию.

— Также исключен номер семьдесят три: различные предметы спортивного инвентаря — клюшки для гольфа, фехтовальные рапиры, теннисные ракетки и так далее.

Вэл почувствовала, как ее отец вздрогнул от удивления.

— Нет, папа, — шепнула она. — Это не ошибка.

— Но ведь я включил их...

— А я исключила. Ты не останешься раздетым догола!

Рис нащупал ее руку и сжал ее.

— Все остальное будет продано на этом аукционе, независимо от предложенной цены. Все предметы в отличном состоянии. Произведения искусства и антиквариат прошли экспертизу и признаны подлинными. Каждый лот полностью описан в вашем каталоге...

Сейчас начнется! Это оказалось куда хуже, чем представляла себе Вэл. «О, Уолтер! — думала она. — Почему ты не сядешь рядом со мной и тоже не возьмешь меня за руку?»

— Лот номер один! — громко возвестил аукционист. — Сервиз из фарфора «Лоустофт»[15] 1787 года с нью-йоркской эмблемой, изображающей женщину и орла; антикварная и историческая ценность. Кто предложит начальную цену пять тысяч долларов? Пять тысяч за лот номер один!

— Две тысячи! — выкрикнул бледный мужчина с хищным взглядом завзятого коллекционера.

— Джентльмены! — простонал аукционист. — Грубая подделка подобного антиквариата была продана несколько лет назад на частной распродаже за семь тысяч!

— Две с половиной тысячи, — послышался спокойный хрипловатый голос сзади.

— Три тысячи, — пробубнил бледный мужчина.

— Три с половиной, — произнес хриплый голос.

— Три с половиной! Кто предложит четыре тысячи?

— Четыре тысячи, — сказал Анатоль Руиг.

— Кто предложит пять?

— Четыре с половиной, — отозвался хриплый голос.

— Четыре с половиной тысячи! Кто предложит пять? Вы, сэр? Мистер Руиг? Четыре с половиной раз, четыре с половиной два, четыре с половиной... Продано джентльмену за четыре тысячи пятьсот долларов!

«Грабеж!» — подумала Вэл. Лоустофтский фарфор был семейной реликвией, стоящей куда больше десяти тысяч...

Вместе с остальными присутствующими она вытянула шею, чтобы рассмотреть вора с хриплым голосом. Он оказался худощавым молодым человеком с черной бородой и в пенсне. Вэл бросила на него злобный взгляд и отвернулась.

Наступила очередь второго лота. Вэл едва слышала выкрики аукциониста и предложения цены. Бедняга Рис сидел неподвижно — находиться здесь было для него пыткой. Когда голоса смолкли, выяснилось, что победу вновь одержал бородатый молодой человек. «Скотина! — подумала Вэл. — Отхватил спальный гарнитур бедной мамы! »

С лотом номер три произошла та же история. Зал загудел, а аукционист был в восторге. Зато мистер Анатоль Руиг, очевидно питавший склонность к антиквариату, отнюдь не казался довольным, кидая мрачные взгляды на непобедимого соперника. В заднем ряду Уолтер Спет откинулся на спинку стула, рассеянно набрасывая карандашом на оборотной стороне конверта голову бородатого молодого человека, сидящего в ряду перед ним.

Лот номер четыре. Номер пять. Шесть. Семь...

— Это подтасовка! — громко заявил чей-то голос. — Он не дает никому ни единого шанса!

— Пожалуйста, тише! Леди и джентльмены...

— Это не аукцион, а монолог!

Три человека встали и возмущенно покинули зал. Мистер Анатоль Руиг внимательно разглядывал главного злодея. Бледный мужчина тоже поднялся и вышел. Вэл в панике озиралась. Рис, нахмурившись, смотрел на алчного покупателя.

Лот номер восемь, девять, десять...

— Я ухожу!

— Я тоже!

Бородатый молодой человек кашлянул.

— Простая вежливость вынуждает меня предупредить оставшихся, что они могут также уйти, если только не хотят присутствовать в качестве обычных зрителей.

— Прошу прощения, сэр... — начал аукционист, которому происходящее перестало нравиться.

— Должен добавить, — обратился к нему молодой человек, — что мы побережем голосовые связки, если взглянем в лицо факту.