Грозные моря - Страница 9

Бог Путешественников обязывает хозяев быть гостеприимными. «Крайне маловероятно, что нападение произойдет в самом оазисе Высоких Журавлей – так сказал за ужином Азак. Но никого этим не успокоил, потому что прибавил со смехом: – В поселке совсем мало мужчин. Остальные, должно быть, отошли куда-нибудь в укромное местечко подальше отсюда и готовят нам веселую встречу».

Тем не менее Четвертый Охотник на Львов проводил женщин к шатру. Расстояние – всего сотня-другая шагов, самое большее. Что с ними могло приключиться? Встреча с визгливой дворняжкой? Но путь проходил мимо каменных хижин поселковых жителей, поэтому не стоило отпускать женщин одних, без сопровождающего. Кроме того, полагалось знать пароли, если останавливал часовой, а пароли – забота мужчин. Инос просто бесилась от такого отношения к женщине, но Кэйд такое отношение даже нравилось. Ей нравилось, когда с ней обращались как с хрупкой и беспомощной дурочкой. За годы, проведенные в Кинвэйле, она привыкла к этой роли.

Уже стало прохладно. Оазис располагался довольно-таки высоко в горах. По черному небу пустыни рассыпались звезды, такие низкие, что казалось, будто они заглядывают тебе через плечо. В величественной темноте этого звездного моря медленно плыли облака.

Четвертый Охотник довел их до шатра и, выполнив таким образом обещание, удалился, обнимая за талию свою возлюбленную Яртию, которая уже рассказала ему о своем вечернем выигрыше.

Инос и не думала входить в шатер. Она прислонилась спиной к стволу пальмы, сложила руки и с самодовольным видом сказала: «Ха!»

Кэйд теперь уже совсем расхотелось спать. Она ощущала тревогу. И чувствовала себя глупо.

– Не могла бы ты объясниться, дорогая? – спросила тетка, досадуя, что не может скрыть беспокойство.

Шумел ветер, он заглушал голоса, так что можно было тихонько поговорить, тем более что в других шатрах, похоже, уже спали.

– Попробую, – мрачно сказала Инос, – но не так-то просто говорить об этом, сама знаешь.

Да, непросто. Но ведь Кэйдолан думала об этом достаточно часто. Шейх Элкарас добился доверия Азака, а Азак, как правило, не доверял никому. Шейх убедил Иносолан пуститься в безумное бегство из Араккарана в пустыню – и хотя Инос часто была порывиста, но такой поступок даже ей казался нелепым. И наконец, шейх Элкарас, судя по всему, ухитрился избежать преследований со стороны Раши. Кто, кроме волшебника, способен на такое?

Из этого следовало однозначно, что Элкарас обладает колдовской силой. Или он украл Иносолан у султанши, чтобы сыграть в ту политическую ифу, в которую прежде играла она, или же он сам был ее приспешником, и Раша использовала его, чтобы спрятать в пустыне свой товар, пока сделка с Хранителями не будет завершена.

Конечно, шейх мог играть на чьей угодно стороне, например, на стороне одного из Хранителей, например – и вероятнее всего – за Олибино, колдуна Востока. Но если так, почему они позволили Иносолан спокойно продолжать свое путешествие? Если она замешана в политику, то должна выступать как королева Краснегара, а не разгуливать по пустыне в роли мнимой жены мнимого Охотника на Львов. Караван бредет по пустыне уже много недель.

Но все это чертовски трудно передать словами.

– Думаю, что понимаю тебя, дорогая.

Инос кивнула:

– Он, конечно, видел, где мы находимся. Но тали – это так невинно. И это не такое занятие, которое можно бросить, как только тебе захотелось спать. Он и сам клевал носом. У него был трудный день, и он не молод.

– Все это я и сама понимаю. Меня интересует другое: чего ты надеешься добиться?

– Неужели не ясно? Каждый вечер месяц за месяцем мы проваливаемся в сон, словно в дымном угаре.

– Езда на верблюде так утомительна.

– Но иногда мы не ехали, просто стояли. – Иносолан смолкла, несколько мгновений слышался только шелест пальмовых листьев на ветру, сонное хлопанье палаток да отдаленный собачий вой. – Помнишь, как Азак обжег тебя?

– Еще бы. До сих пор еще не все зажило.

Раз ночью Азак прикоснулся к руке Кэйдолан. На коже вздулся пузырь от ожога, но она не проснулась и крепко спала до самого утра, ничего не подозревая. С тех пор она внимательно следила за тем, чтобы его одеяло не лежало слишком близко.

– Так вот, – заключила Иносолан, – это был ненормальный сон!

Она поглядела вверх на танцующие пальмовые листья. Лицо ее размытым пятном бледнело в лунном свете. Она несколько раз глубоко вздохнула, будто наслаждаясь нежданной свободой. Стрекотали кузнечики, в загоне фыркали верблюды. Звенели их колокольцы – звук, ставший таким же привычным для Кэйдолан, как и шум прибоя за окнами замка в Краснегаре.

– Ну вот, теперь стало проще говорить, – сказала Иносолан. – Помнишь дверь наверху в башне Иниссо, как трудно было приблизиться к ней? Идиосинкразия, отвращение – так назвал это доктор Сагорн. Что ты теперь на это скажешь?

Кэйдолан оглянулась в темноте.

– Я хотела бы оказаться сейчас в удобном кресле. – Герцогиня увильнула от ответа, но и не солгала. Слишком стара она уже для верблюдов. Она уж и забыла, что это такое – мягкое сиденье.

– Глупости! – яростно выговорила Инос. – Хорошо, я скажу тебе, что думаю. Нас одурачили. Элкарас в сговоре с Рашей, и так всегда было. О Боже, у меня начинает болеть голова, когда я заговариваю об этом. Это же так просто, тетя! Она держит в своих руках всех людей от Краснегара до Араккарана, всю Пандемию, а мы вот так запросто вспрыгиваем на верблюдов и уезжаем в пустыню? Она сама хотела, чтобы мы убежали. Она все это устроила!

Кэйдолан вздохнула:

– Возможно, ты права.

– Это же очевидно!

– А что за тень ты видела? Помнишь, то привидение?

– Ах, Рэп. Он мертв. Мы знаем это. Но все же я думаю, что это было послание. От Раши. Или кого-то еще.

Конечно, она полагала, что призрака мог подослать сам Элкарас. Он никогда не встречал молодого фавна, но колдун, вероятно, умел вытягивать образы умерших из памяти других людей. Кто знает, на что способен волшебник.

– Он сказал, чтобы ты бежала.

– А мы сделали все наоборот – не двинулись с места. Мы решили, что порождение зла может дать только плохой совет. Именно так мы и рассуждали. Мы должны были так думать. Двойное надувательство! Конечно, это так. Почему же тогда мы об этом не догадались?

Кэйдолан снова вздохнула и поежилась. Она ломала голову над подобными вещами много-много раз, но никогда бы не решилась говорить об этом вслух. Да и не старалась даже. Она просто молилась сколько могла Богу Смирения.

– Колдовство! – победно выкрикнула Инос запретное слово. – Днем. Он заставлял нас бояться или стыдиться говорить об этом днем. А по ночам насылал на нас сонные чары. Однако по ночам легче разговаривать – ты заметила? Может, он устает или произносит заклинания по утрам, а к вечеру они слабеют? Сейчас, кажется, никаких чар нет.

– Да, ты дала нам возможность поговорить об этом. Надеюсь, ты ничего не скажешь Азаку?

– Почему же? – спросил Азак.

– Ох! – Кэйд подпрыгнула, как кролик, прижав ладони ко рту.

Несмотря на размеры, султан двигался бесшумно, словно паутинка на ветру. Интересно, как давно он стоял у нее за спиной – темный, большой, грозный, со звездами, отражающимися в глазах.

– Что именно нельзя говорить Азаку? – прорычал он.

Кэйд пыталась успокоить свое трепещущее сердце. Даже днем при свете она побаивалась Азака.

– Может быть... вероятно... мы спим слишком... э... крепко, но это не относится к вам.

– Ясно. И это все?

– Э-э... все.

Если не считать того, что Азак так ненавидел Рашу, что мог бы не совладать с собой, узнав, что колдунья перехитрила его.

– М-м-м?.. – Азак переключил внимание на Иносолан, которая все еще стояла, прижавшись спиной к дереву. – Поздравляю! Вы его раскусили. Я этого не ожидал.

– Но он всего лишь человек.

– Так вы знали? – воскликнула Кэйдолан.

– Конечно. Инос же сказала, что это очевидно. Особенно по ночам. Впрочем, и днем тоже. Но это настолько абсурдно, что я не мог заставить себя заговорить об этом. Мне это известно уже не один месяц.