Гроза Византии (сборник) - Страница 28

Это был новый, свежий народ, в котором на много-много тысячелетий хранился запас великих душевных сил. Этого народа-младенца пока еще не коснулось разложение. Он жил как дитя, но в этом дитяти свежи и без гнили таились семена правды и любви. Этот народ не легко отдавался первому своему впечатлению. Он не был способен на эффектное мученичество, но был готов тихо, незаметно умереть за то, что считал правым… Он жил по заветам своей страны, был верен этим заветам, но врожденный здравый смысл в то же самое время позволял ему ясно видеть и то хорошее, что могло быть вне преданий его дедов и прадедов.

Этим народом были славяне, наши предки…

К ним-то и явился с вдохновенной проповедью апостол Божий.

Он со своими ступниками шел вверх по великой реке славянской – Днепру. Он шел, и с каждым его шагом вперед по этой неведомой стране высшая сила, сила небесная, озаряла вдохновенную душу апостола. Одаренный высшим разумом, он своим взором, проникавшим через завесу будущего, ясно видел, что этой стране предстоит великое дело – стать истинной хранительницей заветов Христа, что придет время, когда свет истины засияет в ней и многие тысячелетия будет гореть ярким пламенем в сердцах ее обитателей.

С такими мыслями дошел апостол до того места, где берег Днепра отвесной стеной вздымался над гладью реки. Это была целая гора, покрытая в то время лесом у своей подошвы.

Святой апостол не замедлил взойти на самый верх этой горы.

Чудная картина представилась ему отсюда. Синей лентой извивался, идя из неведомой дали, величавый Днепр, а вокруг него, насколько мог видеть глаз, тонули в беспредельном пространстве необозримые зеленые степи…

Сердце апостола забилось. Он чувствовал, что сошла в его душу неземная сила, и, не желая бороться с овладевшим им волнением, он, благословив все, что было перед его глазами, пророчески воскликнул:

– Благословение Господа Нашего над землей этой! Отныне и вовеки воссияет здесь благодать Господня!

Прошла весна… Вскоре после посещения Скифии святой предвозвестник великой воли небес, апостол Андрей Первозванный, призвавший благодать Господню на земли славянские, мученически кончил жизнь свою. Во время проповеди на Патрасе он был схвачен по приказанию римского проконсула Эгея и распят головой вниз на восьмиконечном кресте.

Так закончилось вдохновленное свыше дело святого проповедника благого учения Христа на земле.

Но с земной его кончиной его великое дело не умерло, не заглохло, а все росло и укреплялось. За Христом следовали уже целые народы. Ради Него христиане тысячами гибли на арене римского Колизея. Христианство все более проникало и развивалось в Риме и Греции. Оно вступило в отчаянную борьбу с язычеством, и близко было то время, когда оно должно было победить великим светом любви этого своего врага…

В Скифии, однако, ничто не подтверждало собой пророчества апостола, ничто не указывало на его близкое исполнение. Там все было по-прежнему. По-прежнему ласково, нежно светило с голубых небес солнышко. Так же, как и прежде, голубой лентой извивался среди безграничных степей и непроходимых лесов красавец Днепр.

Изменились только те горы, с которых вдохновенный проповедник вещал о великом будущем земли славянской.

Поредел дремучий лес на этих горах. Видны повсюду стволы вековых лесных великанов, под корень срубленных острыми топорами, видны невыкорчеванные пни, слышен веселый шум голосов, бряцанье железа, крики.

Птицы, привыкшие к недавнему еще безмолвию этой местности, с испугом улетают прочь. Они понять не могут, что делают здесь эти люди, зачем пришли сюда и разом нарушили царившую целые века мертвую тишину.

Но птицы должны были бы привыкнуть ко всему происходящему теперь на этих высотах.

Не первый уже день, много-много десятков лет тому назад началось это…

На том самом месте, где пророчествовал святой Андрей Первозванный и которое он благословил, возник теперь первый на земле приднепровских славян город.

Это был Киев – мать городов русских, как его назвали после.

Он уже был основан и успел привлечь к себе внимание славян, стекавшихся под защиту его стен целыми родами.

Как он не похож был на сегодняшний Киев!

Прежде всего, местность нынешнего Киева, в особенности важнейших нагорных его частей, чрезвычайно изменилась не только с IX по XIX век, но даже с конца XIV века по настоящее время. Срыты целые горы, засыпаны старые рвы и овраги – это работа рук человеческих, но, с другой стороны, работала над этим изменением и сама природа своим постоянным, обычным неуклонным путем, обрушивая горы, подмывая берега, копая острова и мели, изменяя русла многочисленных днепровских притоков. Нынешняя низменная часть Киева (Подол) в прежнее время не омывалась Днепром, так как тут протекала речка Почайна. В эту речку, а не в Днепр, впадал быстрый и сильный ручей Глубочица. Протекая между горами, этот ручей принимал в себя речку Киянку и пролагал себе путь к Почайне по болотистой низменности Подола.

Сама Почайна, устье которой находилось под Крещатицким оврагом, в нижней части своего течения шла почти параллельно Днепру и отделялась от него довольно широкой полосой земли. Эта полоса в виде узкой косы существовала не далее, как в прошлом столетии, но была уничтожена напором Днепра, и, как память, остался от нее небольшой островок против Крещатицкого оврага. Вследствие этого исчезновения целой полосы берега Почайна теперь впадает в Днепр уже не у подошвы киевских гор, на которых стоял древний город, а на полверсты выше Подола.

С другой стороны вид местности, лежащей против Киева, также представляется совершенно иным, чем он был много веков тому назад.

Местность левого берега, в настоящее время изрезанного притоками Днепра, образующими большие и малые прибрежные мели и острова, между которыми в недавнее время прорыт широкий искусственный канал (так называемый Пробитец), была, вероятно, покрыта водой Днепра, который, конечно, был и шире, и обильнее водами в те времена, когда дремучие леса покрывали его берега и подходили отовсюду под самые стены Киева.

Поэтому пространство, на котором могло основаться первоначальное поселение на месте нынешнего Киева, являлось незначительным. Оно ограничивалось вершиною так называемой Старо-Киевской горы, где и теперь находится Андреевское отделение Старого Киева, или Старый город. Этот Старый город составляет только северо-восточный угол киевской горы, глубокими оврагами отделенной от всех остальных киевских возвышенностей.

Насколько можно судить, это и был город Киев, который только со второй половины X века стал быстро разрастаться и к концу XI успел уже увеличиться в двадцать раз по сравнению со своим первоначальным объемом.

Интересно знать размеры этого древнейшего русского города или городка, впоследствии обратившегося в резиденцию князей киевских. Вся площадь его равняется 26,316 кв. сажен; наибольшая длина от юга к северу – 238 сажен, наибольшая ширина от севера к востоку и к юго-западу – 148 сажен. В окружности своей по валам город Киев имел всего 540 сажен, а с предместьями мог заключить в себе не более 2 верст.

Пределы древнейшего Киева определяются так: на юге он граничил с глубоким оврагом, носившем название Перевесища (ныне Крещатицкий), на востоке – с крутыми, неприступными склонами горы, спускавшейся к Почайне; на северо-востоке – с Подолом и на севере – с оврагом, отделявшим городскую гору от нынешней Киселевки. На западной стороне находились ворота детинца, а перед воротами – древнейший мост, соединявший детинец с Горою (нынешнее Софийское отделение Старого города). Вверху, по окраине нынешнего Крещатицкого оврага, шла единственная от устья Почайны (и с прибрежий Днепра) дорога в детинец, носившая название «Боричева увоза», или «ввоза».

Далее на север по тому же оврагу (западнее огибая Киселевку и следуя течению речки Киянки) та же дорога спускалась на Подол и потом шла к Вышгороду.