Гроза над лагуной (илл. Л. Хайлова) - Страница 16

Тот добродушно улыбнулся.

— Ну что вы здесь надулись, словно рыба-шар. Знаете такую? Когда на нее нападают, она превращается…

— А разве на нас не напали? — резко сказал Женя. — Пусть он попробует отложить автомат, и тогда мы…

Он потер ушибленную Майком челюсть и зло посмотрел на него.

— И что тогда?

Майк покраснел, резким движением сдернул автомат и протянул его Мангакису.

— Подержите, дядя Бэзил, я ему…

Они стояли грудь к груди — почти одного роста, крепкие парни со стиснутыми кулаками, готовые сцепиться в жестокой мальчишеской схватке.

— Ну? — вызывающе сказал Майк.

— Ну? — в тон ему повторил Женя. — Пойдем выйдем!

— Майк, Женя! — вмешалась Елена, мгновенно очутившись между юношами. — Что это такое? Я запрещаю вам, слышите! А ну помиритесь…

Она не договорила… и вдруг заплакала.

Первым опомнился Майк.

Он откашлялся и постарался придать своему голосу как можно больше твердости:

— Я спущусь на несколько минут вниз. Не попытайтесь что-нибудь выкинуть — дом окружен.

По лестнице он буквально сбежал и лишь перед дверью в холл на секунду задержался, чтобы перевести дух.

— Скоро их разобьют и вышвырнут отсюда, — как нечто само собой разумеющееся, сказал Женя, лишь только за Майком захлопнулась дверь.

— Для того чтобы добиться победы, мало лишь верить в нее, — спокойно заметил Мангакис.

— Надо перебить их! — Женя возбужденно сжал кулаки.

— Это не игра в солдатики, Джин, — покачал головой Мангакис. — Проигрыш здесь оплачивается слишком дорого!

— Я не мальчик! — обиделся Евгений.

Мангакис неопределенно покачал головой. Ну как рассказать этим молодым людям, что творится у него в душе? Как объяснить им, чего ждут от него Корнев и Гвено? Радио молчит: кто знает, что там произошло?

Дочь подошла к нему и прижалась щекой к плечу, заглядывая в глаза.

— Ведь ты воевал, папа, — неожиданно сказала она полушепотом. — Придумай что-нибудь.

— Тебе сказала об этом мать? — резко вскинул голову Мангакис.

Девушка кивнула.

Отец горько усмехнулся.

— Я был плохим солдатом.

— Неправда, мама говорила, что вам не повезло.

Мангакис подошел к окну. Гроза бушевала над западной частью города, там, где был военный лагерь «Миринда». Пальба в той стороне стихла.

— Дядя Бэзил…

— Ну?

Грек обернулся к юноше. Лицо Евгения было решительно.

— Вы должны уйти отсюда. Вы должны быть…

— Вы словно все сговорились! И ты, и твой отец, и Мануэль Гвено!

Мангакис почти кричал.

— А Елена? Что будет с Еленой?

— Но я же не маленькая, папа! Что вы все твердите: Елена, Елена, Елена?…

— Вы уйдете отсюда вместе, — неожиданно спокойно сказал Женя.

— Не говори чепухи! — рассердился Мангакис.

— Отсюда можно уйти!

Женя осторожно приоткрыл окно: сильный ветер гудел в листве сада.

— Можно, папа, можно! — девушка вдруг радостно запрыгала, захлопала в ладоши.

Евгений благодарно улыбнулся, подошел к ней, обнял — впервые в жизни он обнимал девушку, и все получилось удивительно просто и естественно.

Но Елена слегка оттолкнула его.

— А как ты?

— Я останусь здесь.

— Ты пойдешь с нами, — решительно сказала Елена.

Мангакис не сразу догадался о способе, при помощи которого молодые люди предполагали выбраться из дома. Одно из окон комнаты Елены выходило в боковую часть сада — всего лишь метров десять было между высоким забором, за которым начинался заросший высокой травой пустырь, и стеной дома. Здесь росло мощное дерево-зонт: его ветви тянулись параллельно земле четко различимыми этажами. Еще несколько лет назад Женя, Елена и Майк изобрели для себя своеобразный вид спорта: из окна, в которое почти упирались две мощные ветви, нужно было перебраться на пустырь за стеной сада.

И сейчас этот путь не был особенно трудным. Главное, чтобы солдаты не заметили, как они будут перебираться из окна на дерево.

— Староват я, чтобы лазить по деревьям, — проворчал Мангакис, прикидывая в уме предстоящий путь по ветвям. — Ну ладно, рискнем!

— Но я пойду, если пойдет и Джин, — упрямо заявила Елена.

Евгений тяжело вздохнул.

— Хорошо. И я с вами.

Ветер все сильнее гудел в ветвях. Во дворе возбужденно разговаривали наемники. Потом кто-то затянул унылую, протяжную песню.

— Тише! — вдруг загремел голос Аде. — Грозы не видали? А ну разойтись по местам! И чтоб больше носа никто во двор не высовывал!

Пение оборвалось. Наемники, вполголоса огрызаясь на сержанта, побрели по своим местам. Во дворе все стихло.

Женя решительно выключил свет и подбежал к окну.

— Я пойду первым, — сказал он и вскочил на подоконник.

Через минуту он уже стоял на массивной ветви, одной рукой держась за другую ветвь, идущую строго параллельно той, на которой он стоял.

— Давай руку! — сказал он, протягивая свободную руку девушке.

Та отрицательно покачала головой.

— Лучше сам держись покрепче. А я-то уж как-нибудь…

Она уверенно выбралась из окна.

— Ну что ты стал? Иди же!

Третьим выбрался Мангакис.

Нижняя ветвь пружинила и слегка потрескивала под тяжестью их тел, верхняя, за которую они держались, чуть прогибалась. Но широкие, как у фикуса, листья надежно укрывали их от взглядов снизу. Впрочем, во дворе никого не было.

Они быстро очутились у могучего ствола — половина пути была пройдена.

— А ты храбрая! — с уважением заметил Женя, когда они прижались к стволу, переводя дух.

— Это я от страха, — призналась девушка. — А ты, папа?

Она замолчала, словно подбирая слово, но так и не окончила фразы.

— Осваиваю на старости лет цирковую профессию: новый аттракцион — «Под куполом Мангакисы», — пошутил ее отец.

— А что из-за нас будет Майку? — вдруг забеспокоилась Елена.

Женя осторожно тронул ее локоть:

— Пошли!

— Тише! Смотри!

Девушка испуганно схватила его руку и кивнула вниз. Сквозь листья было видно, как чья-то тень бесшумно скользнула вдоль стены дома и скрылась за углом. Они подождали еще несколько мгновений и хотели было уже двинуться по ветвям к забору, как вдруг из-за угла грохнуло: один выстрел, второй… Две красные ракеты одна за другой взмыли в черноту ночного неба. И сейчас же еще два выстрела — на этот раз две зеленые ракеты…

— Стой! — раздался сейчас же резкий голос Аде. — Стой, буду стрелять!

У Жени перехватило дыхание. А за углом послышался какой-то шум, глухие звуки ударов и короткая автоматная очередь.

— Сволочь! — громко выругался сержант. — Этот парень кому-то сигналил, господин капитан! Он пытался бежать. Пришлось его…

— Бежать?

Это уже был голос Майка. Затем последовала пауза, и опять голос Майка — встревоженный, резкий:

— Сержант! Давно погас свет на втором этаже?

— Не обратил внимания, господин капитан! — в голосе Аде все еще звучало возбуждение. — А куда этого предателя?

— Да погоди ты!

Женя услышал, как захрустел гравий под ногами Майка, бегущего в дом.

— Бегите! — приглушенно крикнул он, пропуская вперед Елену и ее отца. — Сейчас он все поймет. Быстрее!

Елена осторожно пошла вперед. Ветвь под ногами была скользкая, толстая: словно отполированная кора не держала ногу. Но девушка крепко держалась за другую ветвь, протянувшуюся почти параллельно той, по которой она шла, вверху.

Ветви дерева-зонта росли четко обозначенными этажами — метра полтора пространства отделяло один от другого. И Мангакис мысленно возблагодарил природу, создавшую зеленый мост, по которому он шел вслед за дочерью к свободе.

Оказавшись на самом конце ветви — уже за забором, — Елена секунду помедлила, прыгнула и почти бесшумно упала в густую, высокую траву. Следом за нею тяжело рухнул Мангакис.

«Только бы не нарвалась на змею», — подумал Женя и повернул назад. Он не боялся того, что его ожидало, и думал лишь об одном — сколько минут он сможет выиграть для беглецов: пять, десять, пятнадцать?