Гроза чужих морей - Страница 9

"Мурманск" прорвался сквозь строй вражеских кораблей, хотя и ему при этом изрядно досталось. Плотным огнем была разрушена одна из башен тридцатимиллиметровых орудий, в надстройках было несколько пробоин, к счастью, не угрожающих его мореходности. Корпус выдержал, башни, хотя и получили по несколько попаданий, не повторили той подлости, которую одна из них сделала в начале боя – очевидно, сотрясения от взрывов шестидюймовых фугасов были для них не столь опасны. Главное, не пострадал радар, за него Плотников опасался больше всего. Но – пронесло, японские снаряды счастливо миновали эту наиболее хрупкую на всем корабле конструкцию. Впрочем, столь небольшие повреждения были в немалой степени связаны с тем, что корабль к концу прорыва шел уже на тридцати узлах, а японцы менее всего ожидали, что такой гигант может идти со скоростью миноносца.

Кстати о миноносцах. Вот они, легки на помине. Стремительные узкие тени, как лемеха исполинских плугов разрезающие воду, вырвались из-за острова, пытаясь перехватить уходящий русский корабль. К чести молодых и отчаянных лейтенантов, стоящих на их мостиках, они не ошиблись в определении скорости русского корабля. Хотя, возможно, это было связано не столько с их профессионализмом, сколько с тем, что молодости свойственно по недостатку опыта не знать, что может быть, а чего не может быть ни в коем случае. Ну, идет корабль на тридцати, хотя нет, уже чуть больше, узлах – так что с того? Однако умение определить скорость противника еще не значит суметь попасть в него торпедой. Вернее, суметь-то они сумели бы, только вот кто же им даст? В ночной атаке, да против того же "Варяга", у них были бы шансы. Днем, против корабля, на много поколений более совершенного… Ну, это не смешно.

Идущий головным миноносец разнесло в клочья восьмидюймовым снарядом, ударившим в палубу прямо перед мостиком. Еще один миноносец увернулся – наверное, под впечатлением от увиденного, рулевой дернулся в сторону, и это спасло его корабль от прямого попадания. Однако снаряд, ударившись о воду в метре от миноносца, разорвался точно под килем, подбросив корабль в воздух и разломив его пополам. Несколько секунд после этого обломки еще держались на воде, потом кормовая части перевернулась и затонула почти мгновенно, напоследок продемонстрировав всем бешено хлещущий воздух винт. Обломок носовой части продержался на плаву чуть дольше и затонул на ровном киле. Спасся ли с этих двух миноносцев хоть кто-то, осталось для экипажа "Мурманска" тайной.

Третий миноносец, развив рекордную, скорее всего, даже выходящую за рамки проектной, скорость рванулся вперед, но тут одна из тридцатимиллиметровых башен развернулась в его сторону и дала короткую очередь. Со стороны казалось, что по кораблю хлестнула огненная струя, выпущенная из невиданного брандспойта. Миноносец распороло от середины корпуса практически до кормы, наискось. Паря машиной, он резко замедлил ход, а потом и вовсе остановился, медленно погружаясь с заметным креном на правый борт. Судя по суматохе, которая поднялась на его палубе, экипажу было приказано спасаться "по способности". Остальные миноносцы, круто переложив рули, отвернули, стремясь скрыться где-то среди островов. Вслед им не стреляли, а крейсер вновь снизил ход до десяти узлов.

– Ну что, господа офицеры, – усмехнулся Плотников. – Поздравляю всех вас с успешным началом русско-японской войны. По георгиевскому кресту мы все уже заработали.

– Сергей Федорович, это что, действительно…

– А у кого-то есть другие идеи? Можете высказать, я с интересом послушаю. Заодно нашим раненым лекцию прочитаете.

Угрюмое молчание было ему ответом. Плотников пожал плечами:

– Ну, раз иных версий нет, предлагаю высказаться, кто что может сказать по этому поводу. Как говорится, вопросы, просьбы, предложения?

Вновь молчание, но на сей раз не угрюмое, а просто напряженное – собравшиеся были слишком рациональны, чтобы задавать вопросы ради вопросов, поэтому все пытались вначале прояснить для себя ситуацию, а потом уже обсуждать ее.

– Как мы сюда попали?

– Не знаю, – не раздумывая, ответил Плотников. – Есть идея, но вначале ее необходимо проверить, а потом уже… – тут он замялся, – обсуждать.

– Что будем делать?

– Думаю, здесь все ясно. Наша страна ведет войну, неважно, в прошлом или в будущем. У нас – боевой корабль. Будем воевать, а конкретно сейчас устраивать геноцид транспортам.

– Каким транспортам?

– Транспортам с войсками, которые готовятся сейчас к высадке в Чемульпо. Сколько их не помню, но они там под охраной всего одного паршивенького авизо. Топим всех, а потом уходим в море и разбираемся с собственными повреждениями.

Обсуждение продолжалось минут пять, не больше, и с этого момента касалось исключительно практических вопросов, если конкретно, кого и как топить. Командир корабля оставался первым после Бога, а значит, его решение, даже если оно кому-то не понравилось, было априори верным. Да и поквитаться с японцами за ту войну, если честно, хотели многие. Был в процессе обсуждения, пожалуй, единственный инцидент, когда дали по рукам штурману, вздумавшему убрать прикрывавшие их бронеплиты. Конечно, вряд ли было в этом что-то страшное, но авизо все же – военный корабль. Может и залепить сдуру из своей пукалки. Так что дали по рукам, причем в прямом смысле слова, а потом долго смеялись – люди, первый раз в жизни воюя по настоящему, испытали определенный стресс, и сейчас он находил выход именно таким образом.

Командир авизо "Чихайя", охраняющего транспортные корабли, успел только отсемафорить им приказ рассредоточиться. Сам авизо тоже предпочел скрыться в уже начавших сгущаться сумерках – человеком его командир был храбрым, и, если бы на него выскочил, к примеру, чудом прорвавшийся "Варяг", то, скорее всего, попытался бы, вступив с ним в бой, дать своим подопечным время бежать. Однако он был не только храбрым, но и достаточно умным для того, чтобы понять: против броненосца (а именно за броненосец он принял идущий на него атомный крейсер) его авизо с игрушечными пушками и картонной броней не продержится и пары минут. Значительно лучше не играть в легендарного и, надо отметить, давным-давно мертвого героя, а сохранить для Японии свой корабль. Логика в этом, разумеется, была, вот только она, что вполне объяснимо, не учитывала ни радаров "Мурманска", ни возможностей его артиллерии. Результат оказался вполне закономерен – получив шесть снарядов прямой наводкой, авизо плавно лег на борт и спустя несколько минут затонул. Ну а потом настал момент истины для японских транспортов и находящихся на них солдат. С ними разбирались просто – пара-тройка фугасов под ватерлинию, и все. С наполовину вырванным бортом корабль тонул в считанные минуты. Через какие-то полчаса и сами транспорта, и первый эшелон армии вторжения были уничтожены. Выходцы из более цивилизованных времен были хорошо обучены убивать и прекрасно понимали простую истину: если у тебя есть возможность добить упавшего, надо так и сделать, а не ждать, пока тот поднимется на ноги и воткнет тебе нож в спину. Нет, если у кого-то из плавающих сейчас, держась за обломки, японцев достанет сил доплыть до берега – честь ему и хвала, только вот температура воды длительным заплывам отнюдь не способствовала, да и где берег понять было, мягко говоря, сложно. А продержаться в ледяной воде до утра шансов у людей просто не было.

– Ну что, профессор, вас можно поздравить? Игрушка, которую вы там у себя на коленке состряпали, работает отлично.

– На коленке – это вы, знаете ли, немножко преувеличиваете. Месяц два отдела старались, как-никак. Да и насчет отлично – тоже, могло быть и лучше.

– Нам всегда хочется лучшего, но идеал недостижим.

– Да вы философ.

– Нет, я реалист. Вспомните, еще совсем недавно вы даже не были уверены, будет ли она вообще работать, а сейчас вам не нравится, что картинка идет черно-белая.