Гробницы Немертеи - Страница 55

Надо признать, Ноэль обвел Атлантиду вокруг пальца. А впрочем, почему Платон так стонет? Откуда столько горечи, к чему столько воплей? Если тебя обидели – дай по физиономии. Если сподличали крупно, так, что не дотянуться до морды – мешает охрана и тысячи парсеков расстояния, – то пошути как можно удачнее и пройди мимо. О собственной глупости не стоит сокрушаться, потому что она своя, родная; чужой подлостью не стоит возмущаться, потому что она не твоя – чужая. Свою глупость отбрось, как старые ботинки, а чужая подлость пусть останется при владельцах, не брать же ее себе. Да, рассуждать легко… Но когда у тебя из-под носа крадут твое лучшее открытие! Атлантида в ярости стукнул кулаком по собственной коленке. Больно! Лучше бы Ноэль свистнул у него тысячу кредитов… Хотя он и так обошелся Платону не в одну тысячу, а в целых пять. И еще украденный глайдер… Вот-вот, доброта-это очень дорогое удовольствие. Старая истина.

Хватит нервничать. Надо немного посмеяться. Поиронизировать…

Пошутить…

Не шутилось.

Сейчас стоит подумать о проблемах и о том, как их решить. А какие проблемы? Если Ноэль выдаст теорию Платона за свою, то у профессора Рассольникова останется только одна проблема – закрытый счет в банке “Лионский межпланетный кредит”.

Аристократизм его трещал и осыпался штукатуркой со старой кладки. Бывает в археологии такое: расчистишь какую-нибудь удивительную фреску на стене полуразрушенной виллы, роспись – будто вчера сотворенная, краски свежи, рисунок совершенен. Уберешь песок и почву и любуешься. Но чуть подует ветерком, чуть смочит дождичком – и нет уже ни живописного слоя, ни штукатурки – осталась лишь пошлая кирпичная кладка.

А над Атлантидой пролился очень даже сильный дождь… Да еще с дурным запашком. Ни краски, ни штукатурка не выдержат. Хорошо, если кирпичи сдюжат. Глина, она ведь универсальна… Глина, из которой лепят горшки не боги.

Надо поскорее вернуться на Немертею.

Платон долгохонько ползал по паутине новостной системы – информация о звукоэлементах, о связи цивилизации Демертеи и Ройка, о нуль-порталах нигде не мелькала. Ничего из тайн, известных Ноэлю, которыми он мог поделиться с мировой общественностью гораздо раньше, чем Атлантида.

Объяснений напрашивалось два. Первое – Ноэль не выбрался из пустыни. Второе – беглец почему-то не хотел публиковать информацию… Было, правда, еще одно: Ноэль не собирался перебегать дорогу Платону и благородно уступил профессору право сообщить миру о своих открытиях. Это третье объяснение не устраивало Атлантиду. Слишком благородно. А в бескорыстное благородство – даже благородство аристократов – Рассольников не верил. Сам был слишком аристократичен. Но и первые две гипотезы тоже нельзя назвать удачными. Итак, ясно одно: право первооткрывателя Платон сохранил за собой. Выяснив это, археолог немного повеселел. Первым делом связался по тахионной связи с профессором Биттнером и заявил, что у него есть информация по Немертее, причем чрезвычайно интересная. После чего, заказав все возможные системы охраны, выслал краткий конспект своей статьи по немертейской цивилизации для немедленной публикации на собственном сайте и на сайте новостей МГАО – пусть только профессор Брусковский попробует помешать! После этих, приятных, по сути, хлопот, Платон, чтобы еще больше поднять настроение, отправился в ближайший бар и заказал стаканчик текилы. Грызя дольку ядреного лимона, Атлантида пришел к выводу, что Ноэль слишком торопился на Немертею и не собирался тратить время на столбление “участка” на сайте новых открытий. Так что Платону тоже стоило поторопиться с возвращением. Но, даже очень спеша, нельзя забывать об имидже. Пришлось потратить целый час на поход в лучший магазин Ройка и покупку двух белых костюмов. Затем Атлантида зафрахтовал челнок для полета на Немертею, закупил дополнительное оборудование. И сдал найденный звукоэлемент в камеру хранения под десятым шифром сложности. Что-то он еще не сделал, что-то упустил…

Он направился в музей вертикальных гробниц и оставил записку для Кати. “Буду в день голубого цветка. Целую. Будем есть псевдоскунса”. После чего из центра связи связался с Немертеей. К его удивлению, ему сразу ответили. На экране появилась физиономия Андро. И как всегда, на глазах слезы. – Платон, ты жив? Какое счастье!

– А ты меня похоронила?

– Мы с Кресс не знали, что и думать. Ты исчез вслед за Ноэлем. Мы связались с Ройком. Но там о вас ничего не знали. Ага, связались! А у Платона связи не было – хоть тресни!

– Хорошая связь? – не без злорадства поинтересовался он. – Ты выходишь с моего компа или со своего?

– Со своего. – За спиной у нее маячил какой-то однообразный голубоватый фон. Интересно, где она сейчас находится?

– Ясно. – На самом деле никакой ясности не было. – Наверняка каналы наложились – мой заблокировали, как неуплаченный, а ты благоденствуешь, красавица.

Андромаха пропустила замечание мимо ушей.

– А где Ноэль? Он с тобой?

– Он смылся. Я ему не нянька, – зло ответил Платон.

– Кресс расстроится, бедняжка.

– Не стоит. Он был жив – здоров, когда я видел его в последний раз. К тому же можешь передать Кресс – у него вновь отросли волосы.

– Так быстро?! – Андро удивилась.

– Да, такая шикарная серебряная растительность…

На прилагательное серебряная она не прореагировала. Может, поняла как синоним “седой”? Или Давно знала, что волосы у Ноэля серебряные. Атлантида спешно отключил связь – в этот момент ему пришла очередная блестящая идея. И рядом очень кстати не оказалось Ноэля, тот непременно бы заявил, что именно так он и думал уже много-много лет подряд.

Платон помчался назад в музей вертикальных гробниц.

– Я – профессор Рассольников, веду раскопки на Немертее, – он немедленно кинулся в атаку на какую-то сухопарую дамочку в холле. – Мне срочно надо проверить одну догадку. Я должен осмотреть волосы мумий.

Ученая дама изумилась. Трудновато было ей втолковать, что для проверки своей теории ему необходимо знать состав волос хранящихся в музее останков. Однако имя профессора Рассольникова что-то еще да значило. Хотя бы на окраине Галактики. В хранилище музея его допустили. У покойных обитателей Ройка (или Немертеи?) оказались самые обычные волосы – черные, рыжие, иногда светлые. Чуть толще, чем у землян, но довольно близкие по строению – те же роговые производные кожи, связанные с потовыми и сальными железами. Серебряных не было ни у кого.

Атлантида вернулся в холл. Подумал о Кате. Но Катя здесь не работает. Работает Катрин. Что, если это в самом деле связная Бродсайта, как утверждал Чистюля? Платону почему-то не хотелось подозревать толстушку. Он всегда немного жалел некрасивых женщин. Так – исключительно из великодушия аристократа. Аристократ должен обращать внимание на женщин и животных. И потому может их немного жалеть – именно немного, чтобы не выглядеть смешным.

– Я могу увидеть Катрин? – спросил он все ту же тощую особу.

– Да вон же она!

Атлантида глянул на стоящую возле стенда с новыми экспонатами женщину. Перед ним была Катя… Нет, не она, конечно, эта ростом пониже. И лицо покруглее, а в остальном – его черноволосая черноглазая красотка. Белая искусственная кожа, черные пряди, волной спадающие на плечи.

– Вас сегодня не узнать! – почти искренне восхитился археолог.

– Я же запретила вам приходить сюда! – напомнила Катрин, но без прежнего гнева, и даже кокетливо пригрозила Платону пальчиком. Видимо, внешность скорректировала и характер.

– Если бы я не пришел, то не увидел бы, какой вы стали красавицей.

Она кокетливо хихикнула.

– Нy конечно, я же сделала биокоррекцию! Это самый популярный облик в этом сезоне. Салон “Клеопатра” – очень стильный и не такой уж дорогой.

– Вы очаровательны. Позвольте поцеловать ручку. – И он галантно чмокнул маленькую ладошку. – Теперь я верю, что мы с вами обедали в ресторане. – Хотя на самом деле в это не верил.

– Вы опять хотите меня пригласить?