Гроб хрустальный. Версия 2.0 - Страница 9

– Это за тобой? – с уважением спросила Люська, затягиваясь мертвой сигаретой.

– Ну да, – кивнула Марина, словно это в порядке вещей, что за ней присылают черную машину с затемненными стеклами. – До завтра.

Сама не зная почему, она не рассказала девочкам, как сидела за одним столом со «старпомом Валентином» и «студентом Лео», которого, как знали все, кроме нее, на самом деле зовут Илья Гурамов. Уже потом Марина вспомнила, что когда-то видела и другие его фильмы – «Сын подпольщика», «Неуловимый», еще какую-то ерунду.

В жизни Илья оказался гораздо красивей, чем в кино, – Марина до сих пор злится, что не смогла его сразу отшить. Эх, увидеть бы снова – она бы ему показала!

– Вот, Маринка, проезжал мимо, решил заодно тебя забрать, – говорит Николай Михайлович. – Володька разрешил, можно с тобой в кафе-мороженое съездить, побаловать, так сказать, любимую племянницу.

– Спасибо, дядя Коля. – Марина улыбается, но не верит ни единому слову: не такой человек ее дядя, чтобы на ровном месте приехать за ней на служебной машине.

До центра доехали быстро, минут за пятнадцать, дядя Коля сказал: «попали в зеленую волну». Было приятно так ехать, обгоняя редкие легковушки и неповоротливые троллейбусы, засыпанные снегом, валившимся на город. Марина смотрела на дворники, сметавшие белые хлопья с лобового стекла, и думала, что, в общем-то, вполне неплохо работать в Министерстве, даже если и не ездить в Заграничье, все равно – куда приятней на машине, чем на метро или троллейбусе.

Звезда в серебряном круге рассекала воздух, словно форштевень корабля: служебная машина Учреждения ехала сквозь город, как «Посейдон» сквозь суровые воды океана. Впереди по курсу не предвиделось никаких айсбергов – разве что в витрине кафе-мороженого «Подводный мир», где пластмассовые рыбы покачивались в воздухе, а сверху висели плавучие ледяные горы.

Впрочем, как известно, пассажиры «Посейдона» тоже не ожидали столкновения.

Себе дядя Коля заказал пятьдесят грамм коньяка, а Марина в конце концов взяла крем-брюле с клубничным вареньем. Мороженое принесли в высокой хрустальной вазочке, напоминающей большой бокал: внутрь поместилось три шарика, бежевых, в ярко-красных клубничных разводах.

Крем-брюле, разумеется, холодное, и Марина думает: что за дурацкая идея есть мороженое в первую неделю зимы?

С другой стороны, куда еще дядя Коля ее позовет – не в ресторан же?

Она откладывает ложечку и выжидающе смотрит на папиного брата. Мол, спасибо за приглашение, все очень вкусно, но давайте уже к делу.

Дядя Коля выпивает коньяк, закусывает лимончиком и небрежно спрашивает:

– Понравилось у нас на празднике?

– Да, спасибо, – отвечает Марина, – было очень клево. То есть интересно, – тут же поправляется она.

– Ты понравилась Юрию Устиновичу, – говорит дядя Коля с такой интонацией, будто весь мир знает, кто такой Юрий Устинович и какая это высокая честь – ему понравиться.

– Спасибо, – отвечает Марина и не спрашивает, чем занимается этот не очень-то симпатичный человек со стальными глазами, сверкающими из-под седых бровей.

– Это, Марина, открывает для тебя особые возможности, – говорит дядя Коля. – В том смысле, что после десятого класса ты можешь поступить в специальную Академию при Учреждении.

– И на кого там учат? – спрашивает Марина.

– Ну, там разному учат. – Дядя Коля откидывается на спинку кресла, – В частности – методам перехода Границы и технологиям работы в Заграничье.

Тут как раз хорошо выдержать паузу – и Марина съедает еще ложечку, а потом неуверенно говорит:

– Я как-то никогда об этом не думала.

Конечно, думала. Еще когда они вытащили Майка оттуда – думала. И когда вернулась Гошина мама – тоже. И каждый раз, когда надевала мертвые вещи или слушала мертвую музыку.

Думала: хорошо бы оказаться там – но никогда не думала, что это может быть профессией. Скорее, мечтала, как все получится само собой, почти случайно.

Впрочем, может, это и есть – само собой? Прийти на праздник, познакомиться, получить приглашение?

Само собой – может быть. Но никак не случайно. В такие случайности Марина не верит.

И поэтому она катает в вазочке тающий шарик, глаза опустила, тихоня тихоней.

– А ты подумай, – говорит дядя Коля. – Это, между прочим, редкий шанс.

– Я только не пойму, – отвечает Марина, – почему я? Я ведь самая обычная девочка.

Дядя Коля смеется:

– Скромница ты наша! Обычная девочка! Да мы за тобой давно следим! У тебя выдержка, сила воли, лидерские качества… талант, в конце концов!

Давно следим? Насколько давно? Последний год? Последние полтора?

Именно этот вопрос и нельзя задавать – и поэтому Марина (выдержка, сила воли, лидерские качества) молча отправляет в рот еще ложечку подтаявшего мороженого.

– Ты думаешь, я просто так тебя на праздник позвал? – продолжает дядя Коля, – Конечно, нет! И не только для того, чтобы тебя с Юрием Устиновичем познакомить, но и чтобы показать все наши возможности. Хочешь проводить время с музыкантами и кинозвездами – пожалуйста. Красивые мертвые вещи – сколько хочешь, законно и не по ценам «черного рынка». Хочешь съездить в Заграничье – оформляй командировку и вперед. Не работа – мечта.

Дядя Коля довольно смеется.

Странно, думает Марина. Люди, которые взаправду любят свою работу, никогда ее так не расхваливают.

– Вот, скажем, Илья Гурамов. Он тоже тобой заинтересовался и даже телефончик спрашивал. Дать ему, кстати, или не надо?

С такими вопросами, думает Марина, мороженое скоро закончится, и паузу будет нечем занять. Она пожимает плечами и с деланным равнодушием говорит:

– Да, конечно, если просит – дайте, пожалуйста.

– Хе-хе! – улыбается дядя Коля. – Ты, племянница, своего не упустишь, это я вижу! Короче, ты подумай насчет Академии, время еще есть.

Он подзывает официантку – худощавую блондинку на высоких каблуках, в накрахмаленном фартуке, вроде как у парадной школьной формы, – и заказывает еще пятьдесят коньяку.

– И мне еще шарик пломбира, – говорит Марина.

Что-то подсказывает: разговор только начался.

За окном падают крупные хлопья снега. Ника уже пришла домой и один за другим набирает номера Гоши, Левы и Марины: хоть бы кто-нибудь уже пришел! Лева сидит в кабинете легендарного Овсянникова, смотрит в серо-стальные глаза и растерянно повторяет: «Да я и не помню уже… у меня был шок… я так испугался… представляете, они все как ломанутся!»

Снег валится на город – точь-в-точь как два года назад, когда они вчетвером стояли на крыльце школы, глядя на чистое белое поле и уже догадываясь, что вот они, четверо, – настоящие друзья, друзья на всю жизнь.

Дядя Коля выпивает вторую рюмку и, подмигнув Марине, говорит:

– А что ты меня не спрашиваешь, как это я так много пью за рулем?

– Действительно – как? – вежливо говорит Марина.

– А с моими номерами машину не останавливают – едешь, как хочешь, ни один инспектор палочку не поднимет. Тоже – маленькие прелести работы в Учреждении.

Марина аккуратно перекладывает пломбир в подтаявшее крем-брюле – теперь мороженое напоминает айсберг, в который врезался «Посейдон». Ложка, видимо, должна изображать ледокол.

– Кстати, Маринка, давно хотел тебя спросить, – говорит дядя Коля. – Кто же из вас убил Орлока Алурина – ну, там, на Белом море?

Александровск оказался маленьким черно-белым городком. В снежном небе чертят зигзаги вороны, темнеют изогнутые линии пустых луковиц – голые остовы. Гоша знает: когда-то в каждом городе было несколько десятков храмов, где мертвые заставляли живых приносить им жертвы. После Проведения Границ мертвых изгнали, храмы разрушили или отдали под склады и клубы. В столице их почти не осталось, а в маленьких городках еще встречаются вот такие полуразваленные каркасы, где только ребра обозначают границы бывших куполов.

Гоша идет по главной дороге. Как узнать, где находится склад? Ведь не спросишь прохожих.