Грёзы и чернила (СИ) - Страница 5

Улыбка погасла, когда Майра поняла, что совершила ошибку — недооценила Древнего. Эти пройдохи всегда имели в рукаве козырь-другой, и гость, наконец, решил выложить на стол свой.

Маленькая склянка из сапфирового стекла, что появилась из бездонного кармана Древнего, выглядела хрупкой. Майра с недоумением уставилась на нее, пока не догадалась, что сама склянка была только сосудом. То, что ей предлагали, было внутри.

На дне покоилась капля янтарного цвета, круглая и юркая, будто ртуть. Она помимо воли притягивала взгляд, умоляла взять пузырек в руки, чтобы рассмотреть поближе.

— Что это? — хмыкнула она, но без былой уверенности. — Яд?

Древний тут же захлебнулся хохотом, булькающим и хриплым. По спине побежали мурашки — жуть какая!

— О, нет, милая. Это амброзия. Слышала о ней?

Майра молча кивнула, не разжимая зубов. Об амброзии — настоящей, а не о медовом напитке, популярном среди Темных, — ходили легенды, ведь ее рецепт…

— Ее рецепт доступен только Древним, да и то — не всем, — вторил гость ее мыслям, глядя на склянку мечтательно и чуть жадно. — Люди многие тысячелетия мечтали заполучить амброзию, зная, что с ее помощью можно излечить любую хворь. Можно излечить даже смерть! Но для таких чудовищ, как ты, чья природа противоестественная и извращенная, она почти бесполезна. Почти.

Он впился в пожирательницу снов взглядом, ожидая ее следующего хода. Сама Майра ощутила, как под ней трескается тонкий лед — следовало хорошенько продумать каждое слово и действие. С Древними шутки были плохи, а принцип “бесплатный сыр только в мышеловке” еще никогда не подводил. Потому она лишь стиснула зубы, процедив в ответ:

— Мой голод — не болезнь.

— Но причиняет тебе боль, верно? — вкрадчивый шепот ввинчивался в уши бархатом и шелком, подтачивал гранитный валун ее уверенности кусок за куском. — Я предлагаю тебе выход — поработай на меня и амброзия твоя. Тут и делать-то нечего! Разве для тебя красть воспоминания и сны не так же естественно, как дышать?

Злость обожгла горло, встала в нем острой рыбьей костью. Но что толку злиться? Майра слишком быстро поняла, что Темные Жители делятся на две категории: первые считают ее монстром, хуже падальщиков-гулей или кофейных вампиров; вторые же и вовсе предпочитают игнорировать ее существование. Первые ей нравились даже больше, они не лицемерили.

— Что будет, если я откажусь? — медленно, по слогам произнесла Майра, утыкаясь взглядом в темное пальто гостя. Теперь, когда она смогла вглядеться пристальнее, стала видна его странная, дрожащая структура, и пуговицы в виде человеческих черепа костей, от которых по рукам бежали мурашки. Она сглотнула, отводя взгляд — как бы сейчас хотелось оказаться где-нибудь подальше.

Древний разулыбался, но вместо молочных детских зубов во рту обнаружились острые акульи клыки в три ряда. Невинный ребенок с пастью зверя — худший ночной кошмар для любого, кто видит сны, но Майра отлично знала, что смертным снится и не такое. Человеческий разум весьма искусен в изобретении ужасов.

— Ты вольна отказаться, я не стану заставлять. Но в таком случае кое-кому из Шабаша будет очень интересно узнать имя того, кто сбывает с рук человеческие воспоминания. Слухами земля полнится, слово здесь, полслова там, и вот уже Совет готовит обвинительный приговор.

Древний визгливо расхохотался, как будто сама мысль о наказании вызывала в нем буйный восторг.

— Они закрывают глаза на то, что ты — и тебе подобные, — он выплюнул это сквозь зубы, как ядовитого паука, — питаетесь чужими снами. Но воспоминания? Нет, этого уже не простят. Как думаешь, какая мера предназначена монстру, что обкрадывает смертных?

Он снова улыбнулся, предвкушающе и самодовольно, но пожирательница снов и без его намеков отлично знала ответ. Не заключение в темницу Шабаша, где она либо рехнется, либо сдохнет от голода. Нет, ее ждет высшая мера — казнь.

— Хорошо, — медленно, точно не доверяя самой себе, произнесла Майра. — Что нужно сделать?

Ощущение подвоха довлело над ней, как лезвие гильотины, но как ни пыталась, она не могла понять — что же не так? Где тот подводный камень, о который она обязательно споткнется?

Древний сверкнул глазами, откидываясь на спинку стула и широко улыбаясь.

— О, всего ничего, милая. Одно крохотное воспоминание, и это, — он прикоснулся пальцами к склянке, — твое.

Майра молчала, позволяя гостю упиваться собственной важностью. Она уже согласилась, к чему весь этот цирк? Не проще ли оторвать сразу, как пластырь — раз и готово?

Словно почувствовав ее недовольство, невидимой грозовой тучей нависшее над столом, Древний сменил облик на девицу с черной подводкой, которую Майра встретила в метро и заявил:

— А теперь поговорим о деталях.

На столе появилась карта — потертая и грязная, будто предыдущую сотню лет валялась где-то на сыром чердаке, служа подстилкой для бродячих кошек. Но и брошенного вскользь взгляда хватило, чтобы понять — карта не имела ничего общего с теми, что продавали туристам в книжных магазинах и ларьках свежей прессы. Здания, нанесенные пером и чернилами на ветхую бумагу, светились — лимонным, бирюзовым и охрой. Над некоторыми из них мерцали значки с таинственным значением — монета, ключ или кость.

Майра затаила дыхание, не веря своим глазам — перед ней, на столе с кофейными кругами, лежала бесценная Паучья Сеть. Вещь, пожалуй, легендарнее Александрийской Библиотеки, Атлантиды или амбрози, вся Темная Столица как на ладони!

Древний придирчиво оглядел ворох огней на карте и без сомнений ткнул туда, где переливался бронзой домик, нарисованный во всех деталях, от витражных окон до кривой дымоходной трубы. Над его крышей, степенно поворачиваясь, висела эмблема шестеренки. Майра нахмурилась — ей предстоит выкрасть какое-то воспоминание у обычного механика? И тут же мысленно дала себе затрещину — дома обычных людей для Паучьей Сети не существовали. Человечество, не обладающее магией или другой силой, Сеть считала за муравьев и значения им не придавала.

— Вот твоя цель. Дом номер четыре на Сливовой улице. Дом сам тебя впустит, препятствий чинить не станет.

Дом номер четыре заманчиво манил бронзовыми всполохами и обещанием близкого счастья, без голода и навязчивой потребности в человеческих снах. Задумавшись, она пропустила то, как гость выудил из бездонных карманов своего чудного пальто медальон и положил его рядом с картой.

— Что это? — спросила Майра, опасаясь прикасаться к темному серебру. Медальон выглядел тяжелым и старинным — осколок прошлого посреди ярких плакатов на стенах и смешных кружек в шкафчике с отломанной ручкой. Но от взгляда на плавные линии рун, выгравированных в металле, что-то внутри противилось самой идее взять его в руки.

Древний погладил медальон кончиками пальцев и усмехнулся — растянулись тонкие девичьи губы, мелькнули треугольные клыки.

— Подстраховка. Во избежание непредвиденных ситуаций. Что на счет твоего задания — его имя Орфей.

“Орфей” — это имя дышало стылым холодом и обещало ворох проблем. Майра зашипела, отталкиваясь от стола, замотала головой в непритворном ужасе:

— Старшая Школа?! Я не самоубийца!

— Успокойся, — недовольно процедил гость, хватая ее за запястье. В нежную кожу впились длинные ногти, оставляя алые лунки следов. Она моргнула — боль отрезвила не хуже нашатыря. Но ужас, клокочущий внутри нее, никуда не делся. Украсть воспоминания у мага Старшей Школы, способного испепелить ее щелчком пальцев?! Следовало быть чуточку умнее, сперва вызнать детали и лишь потом давать согласие, а теперь уже поздно. Древний не примет отказа и вцепится в нее как клещ.

— Прекрати паниковать, — услышала она все тот же скрипучий голос, от которого на душе скребли кошки, — он обязательно будет спать. Тебе ничего не угрожает — зайдешь, возьмешь что требуется, и ты свободна.

Майра задержала дыхание, пытаясь осознать масштаб бедствия, в которое по незнанию ввязалась. По-хорошему следовало извиниться, выйти из квартиры и дать деру, но долго ли можно прятаться по подвалам и чердакам? Темная Столица — тесный мирок, ее обязательно найдут и заставят выполнить работу. Или убьют, чтобы не молола языком почем зря.