Греховный рыцарь. Кража (ЛП) - Страница 6

— Он не ошибается. Только одну, я не скажу.

Мои губы раздвигаются, чтобы сказать Чарли, что я не пью. Но тут одна из танцовщиц проходит мимо меня с голым задом и выхватывает свой напиток, и я меняю свое мнение.

Какой вред может причинить одна рюмка? Надеюсь, она поможет мне забыть о том, что эта ночь вообще была.

Водка обжигает мне горло, и не успеваю я ее проглотить, как начинаю кашлять.

— Не твой любимый напиток? — поддразнивает Чарли.

— Что меня выдало? Почему люди пьют это? Это как аккумуляторная кислота.

Она пожимает плечами. — Я сама больше люблю джин.

— Это лучше?

— Лучше? Нет, не совсем. — Она смеется. — Это тепло в твоем животе сейчас, вот в чем дело. Сегодня вечером станет легче, обещаю.

Она подталкивает ко мне поднос, и я провожу пальцами по губам.

— Я искренне надеюсь, что ты права.

Я не чувствую его внимания, когда возвращаюсь в комнату, и мне это неприятно. Я каким-то образом сделала его своей защитной сеткой, и тот факт, что его здесь больше нет, на самом деле... Ну, я чувствую себя незащищенной. Что само по себе чертовски смешно, потому что я одна из самых защищенных здесь, когда мое платье полностью на месте, а нижнее белье твердо сидит на мне.

— Ах, смотри. Это молодая, — прохрипел тот самый Грант, когда я подошла к его столику.

В отличие от того времени, когда я впервые подошла к этому столику, его галстук распущен и скрючен, рубашка расстегнута, волосы в беспорядке, а зрачки такие огромные, что я чуть не провалилась в них.

— Вы весело проводите ночь?

— Отлично, спасибо, — вру я, раздавая напитки остальным мужчинам за столом. Женщина, сдающая карты, бросает на меня сочувственный взгляд, и я отвечаю ей тем же. Я смогу уйти через несколько секунд, а она застрянет с этими мерзкими мужчинами, пока у них не закончатся деньги или они не отвлекутся. — А вы? — спрашиваю я, надеясь, что, если я заставлю его говорить, он не станет больше ничего предпринимать.

— Фантастика, — говорит он, — Хотя я могу придумать кое-что, что сделает эту ночь еще лучше.

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, его руки оказываются под моей юбкой, а мои ноги отрываются от пола.

Два напитка, которые все еще стояли на подносе, летят в мою сторону, покрывая мое дурацкое платье виски, прежде чем меня менее чем мягко усаживают на колени этого мерзавца.

Все вокруг расплывается, и я пытаюсь бороться с ним и его блуждающими руками.

Желчь подступает к горлу, а слезы заливают глаза.

— Нет, отстаньте от меня, — кричу я.

Я понятия не имею, что происходит дальше, я слишком сильно запаниковала, чтобы уловить что-то, кроме крика боли мужчины и того факта, что его руки больше не на мне.

Не желая терять ни секунды, я бросаюсь бежать без оглядки.

Пальцы хватаются за дверную коробку, когда я огибаю угол быстрее, чем могут выдержать мои нелепые каблуки, и я чуть не врезаюсь лицом в стену.

Передо мной входная дверь, но там целая толпа мужчин и танцовщиц, которые ни за что не расступятся перед моим бегством, поэтому я выбираю следующий лучший вариант. Лестница.

Ноги горят, когда я добираюсь до верха.

В каждом направлении тянется длинный коридор, напоминающий мне о том, насколько велик этот дом и насколько я сейчас не в своей тарелке.

Внизу раздаются крики, и, желая спрятаться от того, что я только что вызвала, я бросаюсь вперед и закрываюсь в первой попавшейся комнате.

Рыдания вырываются из моего горла, как только я оказываюсь внутри, но, к моему удивлению, слез нет.

Все мое тело дрожит, когда я прохожу вглубь комнаты. Откуда-то исходит мягкий свет, приглашая меня войти.

Я должна осознать свою ошибку, как только заверну за угол и почувствую сильный мужской запах, не говоря уже о футбольной атрибутике и темных мужских простынях. Но я слишком рада оказаться подальше от этого мерзавца внизу.

Опустив задницу на кровать, я расстегиваю туфли, говоря себе, что просто дам ногам отдохнуть, пока все не успокоится, а потом улизну.

Вздох вырывается из моих губ, когда я шевелю пальцами и возвращаю ногу в ее естественное положение на толстом ковре.

Сердце все еще колотится, но по мере того как проходят секунды, я быстро успокаиваюсь. Запах помогает, и я не могу не задаться вопросом, не его ли это комната.

Поднявшись на ноги, я подхожу к комоду. Мое промокшее, холодное платье заставляет дрожь пробежать по позвоночнику, когда я рассматриваю впечатляющую экспозицию дизайнерских часов.

От одной мысли о том, сколько они должны стоить, у меня заслезились глаза. Всего лишь одни из них могли бы помочь обеспечить нам жилье и пищу на долгое время, но они просто лежат там, неиспользуемые и нелюбимые.

Я скриплю зубами от несправедливости всего этого.

Протянув руку, я провожу пальцами по одному из самых дерзких дизайнов. Он кричит о богатстве и деньгах. Это заставляет меня снова задуматься, не его ли это комната. Возможно, он сказал мне всего несколько слов, но почему-то мне трудно соотнести его с этим.

Наверное, это просто мое воображение разгулялось.

Вытащив их из коробки, я ощущаю их вес.

— Господи, — бормочу я, обнаруживая, что они еще тяжелее, чем я предполагала.

Я знаю, что позволяю себе вольности, но на мгновение я забываю обо всем, когда надеваю часы на запястье, представляя на мгновение, что могу позволить себе нечто подобное. Что моя семья больше не находится в дерьмовой ситуации, в которой мы всегда были, и что мы можем жить в таком большом доме и иметь больше часов, чем дней в неделе.

Я все еще ношу эти часы, любуясь другими несколькими секундами позже, когда на другом конце комнаты раздается громкий треск.

Мое сердце подскакивает к горлу, и я замираю от страха, мои пальцы скручиваются вокруг часов в моей руке, звенья впиваются в кожу.

Темная тень приближается к входу, и я перестаю дышать.

Я не должна быть здесь, я поняла это, когда ввалилась внутрь, и последнее, что мне нужно, - это быть пойманной.

По телу разливается жар, кожа блестит от пота, руки дрожат.

Затем появляется он, и на мгновение, самое краткое мгновение, я вздыхаю с облегчением.

Не поднимая глаз, он отставляет почти пустую бутылку виски в сторону, давая мне возможность взглянуть на его окровавленные, разбитые костяшки пальцев. Затем он тянется за спину и стягивает с себя рубашку, обнажая дюйм за дюймом загорелой кожи. Этого зрелища достаточно, чтобы я забыла свое имя. Опухшие глаза и рассеченная губа едва регистрируются в моем мозгу, и я впитываю каждую складку его мышц.

Но вот он поднимает глаза и замечает меня, и все, что я помню об этом парне снизу, исчезает в мгновение ока. Яростный гнев, пылающий в его глазах, заставляет меня сделать шаг назад.

Светлое серебристое сияние, которое я помню, когда он смотрел на меня, давно исчезло, а вместо него - темная, ничем не прикрытая ярость.

— Что ты делаешь? — рявкает он глубоким голосом, от которого у меня по позвоночнику бегут мурашки, и он идет дальше в комнату, отчего пространство вокруг меня вдруг кажется намного меньше.

— Я... э... я не хотела... черт...

Я все еще пытаюсь найти хоть какой-то ответ и напомнить себе, что я вообще-то способна говорить, когда он закрывает пространство между нами, позволяя своему пьянящему мужскому аромату заполнить мой нос. Вместе с видом его полуобнаженного тела это становится сенсорной перегрузкой, и от этого дрожь по моему телу только усиливается.

Часы, которые я все еще сжимаю в руке, вырываются из моих пальцев и с грохотом падают на пол, прежде чем я ударяюсь спиной о стену.

Я смотрю на разъяренного быка, который смотрит на меня с такой ненавистью и разочарованием, каких я еще никогда не испытывала.

— Прости, я...

Мои слова прерываются, когда его горящие пальцы обхватывают мое горло, и я вынуждена втянуть в себя воздух, потрясенная.

— Почему ты в моей комнате? — прорычал он, опускаясь ниже, так что между нашими лицами не осталось и дюйма.