Греховное лето - Страница 8

Жаров (вертит в руках кувшин). Зачем ты всё это говоришь?

Певчина (внимательно смотрит на Жарова, не сразу). Сама не знаю… Помнишь, «Федру» Цветаевой?

Жаров. «Гадина!» У Цветаевой помню. (О Любе). Что она так долго копается?..

Певчина. Юра, я хочу вернуться в театр.

Жаров. Возвращайся. (Хватает колокольчик, хочет позвонить).

Певчина (вырывает колокольчик). Не дури!

Жаров. Дай, позвонить!

Певчина. Ты меня слушаешь? Давай совместим усилия. И вместе ещё раз покажемся. Я – Федра. Ты – Ипполит. Новый главреж – мой однокурсник. Могу договориться. А?

Жаров. Я уже показался. И со стихами я не в ладу.

Певчина. Ничего, поднажмёшь – сладим.

Жаров. Я в эти игры больше не играю. (Встаёт, проходит к окну, выглядывает).

Певчина. Ты мне не нравишься, Юрик.

Жаров. Взаимно. Где моя шляпа?..

Певчина (подходит близко к Жарову, кладёт руки ему на плечи). Посмотри на меня.

Жаров. Отойди подальше, у меня крыша… ползёт.

Певчина. Неужели ты больше никого не любил?..

Жаров. Ты про что?

Певчина. А ведь я тебя тоже любила. Но я неисправимая максималистка, Юрик.

Жаров. Шарик.

Певчина. Я хотела, чтобы рядом со мной был стопроцентный мужик… по всем статьям…

Жаров. Как твой Бонапарт? Он-то, надеюсь, соответствовал?

Певчина. К чёрту моего Бонапарта! Он только себе соответствовал. И то не всегда.

Жаров. А-а!.. Где-то читал… кажется, индийская мудрость… Не влюбляйтесь в женщину, женщина презирает влюблённых…

Певчина. В тебе ни грамма честолюбия.

Жаров. Дай выпить.

Певчина. Потерпи. За себя надо бороться, Юра. А ты был катастрофически прекраснодушен. Все у тебя были хорошие. И ты всем уступал. Ты никогда не добивался ни ролей, ни квартиры, ни достойной зарплаты… Жрал, что дают.

Жаров. Да, я неприхотлив, как верблюд.

Певчина. А какой женщине хочется жить с верблюдом? Вот скажи, что ты мне мог предложить? Десятиметровую комнатушку в ободранном общежитии с видом на общественную помойку? Где ни помыться, ни стол накрыть, ни ребёнка вырастить…

Жаров (насторожился). Какого ребёнка?

Певчина. У нас мог быть ребёнок, Юра. Не дай, бог! На свою нищенскую зарплату ты не мог даже преподнести мне приличного букета. Дарил всё какие-то приусадебные обглодыши…

Жаров. Какого ребёнка?

Певчина. Я была на втором месяце… когда выходила замуж. Это был твой ребёнок. И я очень его хотела. Тем более от театра муж меня сразу отлучил.

Жаров (не сразу). И ты с моим ребёнком в животе полезла в постель к этому… Бонапарту?!

Певчина. Я думала о будущем нашего ребёнка.

Жаров. А!.. (Через паузу). Ну и где он теперь? Или она?

Певчина. Не напрягайся… Мы с мужем крупно поссорились однажды, и он… Короче, случился выкидыш.

Жаров. Он узнал, что ты беременна не от него, и вдохновился на бой без правил…

Певчина. Примерно так.

Жаров (неожиданно рассмеялся). Сегодня в автобусе две бабы разговаривали… Одна: день и ночь кручусь, как белка в колесе, кто бы пристрелил! Ну, а ты как живёшь? Другая: да как всегда – ветер в голове, ребёнок в пузе, муж на работе! А так, ничего. (Выпивает остатки воды из кувшина и ставит его на пол). Где моя шляпа? (Встаёт, рыскает по углам в поисках шляпы, шаг неуверенный, видно, что ему не по себе).

Певчина. Я тебя не отпущу… такого. Ну-ка, сядь!

Жаров хватается за голову, стонет, бессильно опускается на диван.

(Звонит в колокольчик и зовёт). Люба! Ты скоро?

Люба откликается: «Бегу, Татьяна Евгеньевна!»

Юра, скажи, я красивая женщина?

Жаров (формально). Ты красивая женщина.

Певчина. А красивая женщина, как и прекрасная роза, должна расти в центре клумбы, на главной площади и в большом городе. А не в убогом палисаднике под окнами беззубых старух…

Жаров. Помолчи… У меня голова раскалывается. (Хватается за голову).

Певчина. Алкаш.

Жаров. Ты мне пока не наливала.

Певчина (кричит). Люба!

Входит Люба с подносом, на котором графин с водкой, две рюмки, бутерброды и солёная закуска.

Люба. Вот она я! Кушайте на здоровье!

Певчина. Обед скоро?

Люба. Через полчасика.

Певчина. Хорошо. Иди.

Жаров вдруг вскакивает, обнимает Любу, целует.

Люба. Ой, шо вы… делаете!

Певчина (буквально отдирает Жарова от прислуги). Люба, ступай!

Люба, не сразу оправившись от неожиданности, убегает.

Жаров хватает графин, наливает себе, залпом выпивает и после этого трезвеет окончательно.

Певчина. Дикарь! А мне?

Жаров (разливает водку). И врёшь ты всё, красавица. И что любила, врёшь… И что ребёнка моего хотела… Врёшь!

Певчина. У тебя заниженная…

Жаров. А у тебя завышенная. Скажи прямо, что тебе сейчас-то от меня надо?

Певчина. Хочу выпить с тобой.

Жаров. Ладно. (Берёт рюмку). За что пьём?

Певчина. За любовь.

Жаров. Не актуально.

Певчина. За любовь всегда актуально.

Жаров. Тогда, не чокаясь. (Пьёт).

Некоторое время Певчина сидит, словно оцепеневшая, потом тоже выпивает.

(Бросает в рот оливку, встаёт). Спасибо этому дому… Где моя шляпа? (Направляется к выходу).

Певчина (вскакивает). Ты куда собрался?

Жаров (махнул рукой в неопределённую сторону). Туда…

Певчина (хватает Жарова за рукав, прижимает его к себе). Жаров! Юра! Не уходи! Прошу тебя!

Жаров (пытается вырваться). Отпусти! Отстань!

Певчина. Не отстану! Ты опять бросишься под машину! Я вижу по глазам! А я не хочу этого! Да, я гадина! Жуткая гадина! Ну, скажи, скажи мне в лицо, как тогда: «Гадина!» А хочешь, ударь. Только не уходи! Юра! Прости меня. Теперь всё будет по-другому.

Жаров. Да ничего больше не будет. Не придумывай. Пусти!

Певчина. Будет! Всё в наших руках! И я тебя обязательно реанимирую. Вот увидишь. И ты опять будешь светиться! (Целует Жарова в лицо). Юрочка!

Жаров. Ты что! Ты что! Спятила! Пусти!

Певчина. Не пущу! Ты мой! Мой! Мой!

Жаров перестаёт сопротивляться, и они замирают в судорожных объятьях. За окном скребёт лопата.

Конец первого акта

АКТ ВТОРОЙ

7

Та же гостиная через неделю. Посредине накрыт праздничный стол. Шесть часов вечера. Уже стемнело.

Певчина, празднично одетая, стоит у окна. Дверь в зимний сад отворена и слышно, как птица бьётся о стекло. Певчина, наконец, не выдерживает, и захлопывает дверь.