Графиня дЭскарбаньяс - Страница 3

Андре н Крике уходят.

Да здравствует Париж! Там вас понимают с первого взгляда.

Входит Андре и приносит стакан воды, накрытый тарелкой; за ней Крике.

Графиня. Ну вот! Я вам что говорила, тупица? Тарелка должна быть снизу.

Андре. Я сейчас сделаю. (Хочет поставить стакан на тарелку и разбивает его.)

Графиня. Ну вот! Что за безголовая! Я с вас взыщу за стакан.

Андре. Ладно, сударыня, я вам заплачу.

Графиня. Видали вы такую дурищу, такую разиню, такую идиотку, такую...

Андре (уходя). Раз я вам заплачу за него, сударыня, так нечего браниться.

Графиня. Уйдите с глаз долой.

Андре и Крике уходят.

Ох, сударыня, уж эти провинциальные городишки! Здесь совершенно ке умеют себя вести. Я только что побывала в двух-трех домах и должна сказать, что хозяева привели меня в отчаяние - так мало уважают они мое звание.

Жюли. Где же им было научиться приличиям? Они ведь не ездили в Париж.

Графиня. Они бы все же научились, если бы слушали сведущих людей. По-моему, вся беда в том, что они думают, будто знают светское обхождение не хуже меня, а ведь я прожила в Париже два месяца и видела весь двор.

Жюли. Вот глупые люди!

Графиня. В своей дерзости они доходят до того, что со всеми держат себя одинаково, - нет, это невыносимо! Ведь должна же существовать известная субординация! Я просто из себя выхожу, когда какой-нибудь проживающий в городке беспоместный дворянин двухдневной, то-бишь двухсотлетней, давности нагло утверждает, что он такой же дворянин, как мой покойный супруг, который жил у себя в имении, держал свору гончих и во всех бумагах, которые он подписывал, именовал себя графом.

Жюли. Насколько же приятнее жить в Париже! Одно воспоминание о нем должно быть отрадно. Отель Луи, Лионский отель, Голландский - как там, наверное, хорошо!

Графиня. Да, в самом деле, разница большая. Там вы встречаетесь с людьми из высшего общества, и они наперебой оказывают вам всевозможные почести. Вы можете принимать их, не вставая с кресел, а если вам захочется посмотреть военный парад или балет Психею, все тотчас же к вашим услугам.

Жюли. Я думаю, графиня, что за время вашего пребывания в Париже вы одержали в высших сферах немало побед.

Графиня. Поверьте, сударыня, что все те, кого называют придворными любезниками, обивали мои пороги и ухаживали за мною. Я храню в шкатулке их письма, из которых видно, какие я отвергла предложения. Нет нужды называть их имена: всем известно, кто принадлежит к числу придворных любезников.

Жюли. Меня удивляет, графиня, как это после всех громких имен, о которых я могу догадываться, вы могли снизойти до какого-то господина Тибодье, члена суда, или господина Гарпена, сборщика податей. Признаюсь, это падение. Виконт - он все-таки виконт, хотя и провинциальный, он может съездить в Париж, если он еще там не был, но член суда и сборщик податей это слишком ничтожные поклонники для такой знатной дамы, как вы.

Графиня. В провинции таких людей не худо держать около себя на всякий случай: они могут пригодиться - ну, хотя бы для того, чтобы заполнить брешь в рядах любезников, увеличить собою число вздыхателей. А кроме того, если влюбленный пользуется единоличной властью, то это ведь опасно: отсутствие соперников обыкновенно развивает в нем самоуверенность, и его чувство может остыть.

Жюли. Признаюсь, графиня, из беседы с вами можно извлечь большую пользу: это настоящая школа, я каждый день чему-нибудь от вас научаюсь.

ЯВЛЕНИЕ III

Крике, графиня, Жюли, Андре.

Крике (графине). Вас там, сударыня, спрашивает Жанно, слуга господина Тнбодье.

Графиня. Ну вот! Опять ты наглупил, негодный мальчишка! Лакей, знающий светские приличия, сказал бы об этом тихо служанке, а та пришла бы и доложила на ухо госпоже: "Сударыня, там лакей господина такого-то просит позволения кое-что сказать вам", на что госпожа ответила бы: "Пусть войдет"

Крике (стоя около графини, кричит). Войди, Жанно!

Входит Жанно.

Графиня. Опять неучтивость! (К Жанно.) Что тебе нужно, лакей? Что там у тебя?

Жанно. Господин Тибодье кланяется вам, сударыня. Он скоро сам придет сюда, а пока что посылает вам груши из своего сада и вот эту записку.

Графиня. Этот сорт груш называется "добрый христианин", - отменные груши. Андре, велите отнести их в буфетную.

Андре уходит.

(Давая деньги Жанно.) На, мальчуган, это тебе.

Жанно. Нет, что вы, сударыня!

Графиня. Говорят тебе, бери!

Жанно. Мой господин велел мне, сударыня, ничего от вас не брать,

Графиня. Это ничего не значит.

Жанно. Извините, сударыня.

Крике. Да ну, Жанно, бери! Если тебе не нужны деньги, так отдай мне.

Графиня. Поблагодари своего господина.

Крике (к Жанно, который направляется к выходу). Ну, давай деньги!

Жанно. Вот еще! Нашел дурака!

Крике. Да ведь это я велел тебе взять.

Жанно. Я бы и без тебя взял. (Уходит.)

Графин я. Мне нравится господин Тибодье: он знает, как должно обходиться с особами моего звания, он очень почтителен.

ЯВЛЕНИЕ IV

Виконт, графиня, Жюли, Крике, Андре.

Виконт. Я пришел сообщить вам, графиня, что представление скоро будет готово, - через четверть часа мы сможем перейти в зал.

Графиня. Только чтобы не было большого сборища! (К Крике.) Скажи швейцару, чтобы он никого не впускал.

Виконт. В таком случае, графиня, я отменяю представление; если зрителей будет мало, то оно никакого удовольствия мне не доставит. Поверьте мне: если вы в самом деле хотите позабавиться, прикажите слугам впустить весь город. ( Графиня. Лакей, подайте стул!

Виконт садится.

Вы пришли весьма кстати: я решила оказать вам честь. Вот записка господина Тибодье, он прислал мне ее вместе с грушами. Позволяю вам прочесть ее вслух; я ее еще не читала.

Виконт (прочитав записку про себя). Записка написана изящным слогом, графиня, ее стоит прочесть внимательно. {Читает вслух.) "Милостивая государыня, я бы не послал Вам этого подарка, если бы мой сад не приносил мне больше плодов, нежели моя любовь".

Графиня (виконту). Теперь вы видите, что между нами ничего нет.

Виконт (продолжает читать). "Груши еще не вполне созрели, но в таком виде они более соответствуют жестокости Вашей души, которая своим вечным пренебрежением не сулит мне мягких груш. Позвольте мне, милостивая государыня, не входя в подробное перечисление Ваших совершенств и прелестей, о коих мне пришлось бы распространяться до бесконечности, в заключение этого послания уверить Вас, что я такой же истинный христианин, как и посылаемые Вам груши, ибо я воздаю добром за зло, то есть, выражаясь яснее, я подношу Вам, милостивая государыня, груши "добрый христианин" за те "груши мучения", которые ежедневно заставляет меня вкушать Ваша жестокость. Ваш недостойный раб Тибодье". Эту записку, графиня, следует сохранить.