Граф Сен-Жермен - Страница 6

Как-то мадам Помпадур призналась Сен-Жермену, что если бы ей не посчастливилось жить при дворе собственного короля, то она выбрала бы двор Франциска I. И спросила графа, не приходилось ли ему встречаться с этим просвещенным монархом? Сен-Жермен поведал мадам Помпадур о событиях при дворе Франциска I так, «будто видел их собственными глазами, описывая в точности внешность короля, имитируя его голос, манеры и речь — ив течение всего повествования делал вид, словно был их очевидцем».

Однажды граф Сен-Жермен развлекал, как обычно, гостей мадам Помпадур своими историческими анекдотами. Внезапно в салоне появился сам Людовик XV, спустившийся по потайной лестнице из своих апартаментов на втором этаже. С присущей ей грацией мадам Помпадур представила Сен-Жермена королю. Он, конечно, был уже наслышан о таинственном графе, тем любопытнее ему было познакомиться с ним лично.

Во время завязавшейся беседы у них обнаружились общие увлечения, склонность к точным наукам, к астрономии, анатомии, химии. Потом говорили, что граф, благодаря королю, оборудовал в Версальском парке лабораторию, в которой король «баловался опытами».

Мадам дю Оссет, горничная маркизы де Помпадур с 1747 года и ее доверенное лицо, в своих воспоминаниях рассказывает о таком случае.

Однажды граф Сен-Жермен пришел к мадам Помпадур, когда у нее собрался чуть ли не весь двор, поражавший роскошью туалетов и сверкавший драгоценными камнями. Но всех превзошел граф Сен-Жермен. Пряжки его башмаков и подвязки были усеяны чистыми бриллиантами такой великолепной красоты, что Помпадур выразила сомнение в том, что камни на пряжках короля могут сравниться с ними. Тогда граф вышел в гардероб, снял обувь и принес ее, чтобы все могли рассмотреть бриллианты. Знатоки тут же определили их цену — они стоили не меньше двухсот тысяч франков. При графе, пишет дю Оссет, была в тот день и баснословно дорогая табакерка, и сияющие рубиновые запонки.

Спустя несколько дней, рассказывает де Оссет, между королем Людовиком XV, мадам Помпадур и графом Сен-Жерменом произошел разговор о том, можно ли вылечить «больной» бриллиант.

«Король приказал принести бриллиант среднего размера с изъяном — пятном на нем. Камень взвесили, и король сказал графу: «Этот бриллиант, даже учитывая его изъян, стоит шесть тысяч ливров; без этого дефекта его цена, по меньшей мере, десять тысяч. Не поможете ли вы мне получить эти недостающие четыре тысячи?» Сен-Жермен очень внимательно осмотрел камень и ответил: «Да, это возможно. Через месяц я принесу Вам бриллиант без пятна».

В назначенный срок граф Сен-Жермен принес королю бриллиант — пятна на нем не было. Камень был завернут в льняную материю, его тут же взвесили. Оказалось, что вес его уменьшился на самую малость. Король попросил месье де Гонто отнести бриллиант к своему ювелиру и не рассказывать ему ничего о происшедшем. Ювелир оценил бриллиант в девять тысяч шестьсот ливров.

Король, однако, пожелал оставить бриллиант и сказал, что сохранит его, как диковинку. Он не мог скрыть своего удивления и заметил, что мсье Сен-Жермен, должно быть, владеет миллионами, особенно если ему известен секрет, как из небольших камней сделать большие. Граф не ответил на это ни «да», ни «нет», но с уверенностью сказал, что может увеличивать и очищать жемчуг. Король с вниманием слушал его, как и мадам Помпадур. Мсье де Кесной как-то заметил, что Сен-Жермен мошенник, но король отчитал его за это. Похоже, что он покорен графом, и иногда говорит о нем, как об очень высокородной особе».

В доме Сен-Жермена хранилась целая коллекция драгоценных камней и бриллиантов удивительных размеров и красоты. Об этом свидетельствует барон Гляйхен. По его словам «там были чудеса, достойные пещеры Аладдина», например, опал чудовищных размеров и белый сапфир величиной с яйцо, яркость которого затмевала все остальные камни. Барон, знавший толк в камнях, заверял, что не было причин сомневаться в драгоценности этих камней, тем более что они не были оправлены.

Тот же Гляйхен предположил, что графу Сен-Жермену, наверное, были известны указания итальянца Д. Кардано (XVI в.), изложенные им в его книге «Тонкости», о том, как придать различным камням прозрачность алмаза. Возможно и то, что граф «знал некоторые химические секреты, особенно секреты изготовления красителей, красок для тканей, в частности редкой красоты краски под золото. Возможно даже, он сам сотворил те камни, которые были в его коллекции и о драгоценности которых можно было судить, лишь распилив их».

Сам Сен-Жермен говорил, что своими познаниями о драгоценных камнях он обязан своим путешествиям в Индию в 1737–1742 годах и в 1755 году вместе с генералом Клайвом, служившим под началом вице-адмирала Уотсона. Во время своего первого путешествия в эту страну он находился при дворе персидского шаха и, вероятно, уже тогда научился искусству разбираться в бриллиантах и драгоценных камнях, ибо, по его же собственным словам, здесь он начал постигать тайны природы.

Все авторы, как бы они ни относились к Сен-Жермену, сходятся на том, что он владел секретом облагораживания драгоценных камней.

Верно сказано, «только тот, кто путешествует, делает великие открытия». Автор этой сентенции граф Ламберг, знавший Сен-Жермена, подтверждает, что, по собственным словам графа, он был знаком с Томас-Кули-ханом, то есть с персидским Надир-шахом (1688–1747), завоевателем Индии.

Об Индии — стране чудес, в которой находятся сказочные сокровища, Сен-Жермен прочитал в книге путешественника и ювелира Жана-Батисты Тавернье. За сто лет до Сен-Жермена он побывал в Индии и написал об этом в книге «Шесть странствий в Индию» (1676). В ней много места автор уделил описанию алмазов, их добыче и судьбе, рассказал о поистине драматических историях, о похищениях, роковом возмездии, убийствах. Тавернье снабдил книгу рисунками драгоценных камней, которые ему довелось увидеть в сокровищнице Великих Моголов — династии, правившей в Индии с 1526 по 1858 год. Рассказал он и о том, где издавна добывают знаменитые алмазы, — в долинах рек на юге Индии близ Голконда. Тогда это был богатейший город и мощная крепость, огражденная поясом неприступных стен.

Нескончаемой вереницей тянулись сюда караваны с товарами, шумели многоголосьем рыночные площади, день и ночь толпился народ около караван-сараев, а в роскошных дворцах и чудесных садах слышалась волшебная музыка.

Это была та самая сказочная страна загадочного Востока, страна чудес и несметных богатств, о которой веками грезили европейцы. Лишь одиночкам, главным образом миссионерам, удавалось добраться сюда по суше, преодолев невероятные трудности и опасности, таким, скажем, как Карпини, Рубрук, Марко Поло и другим создателям ранних глав великого приключения человечества — познания земли, оставивших описание своих странствий. Первым из европейцев достиг Голконды в 1565 году португалец де Орта, служивший при вице-короле в Гоа — португальской колонии, а в 1622 году здесь побывал англичанин Метгольд.

Черпали европейцы сведения и у античных авторов Птолемея и Плиния.

В рассказах древнегреческих писателей привлекали прежде всего сообщения о таинственных, мифических странах и чудесах, которыми они знамениты. У Гомера поражало описание страны одноглазых циклопов, а у Лукиана — легенды об «индийских чудесах». Образы чудес загадочной Индии авторы нередко преподносили как достоверные свидетельства очевидцев, а подлинные сведения землепроходцев и мореходов, бывало, «переосмысливали» в традиционном ключе, стремясь лишь к тому, чтобы поразить чудесами впечатлительных современников.

Можно представить, как действовали на воображение, пребывавшее в плену тогдашних представлений, «свидетельства» об изрыгающих пламя дьяволах, обитающих в загадочной Индии, где якобы находилось и «Царство пресвитера Иоанна». Следуя легенде, капитан Себастьян Кабот на своей карте поместил эту святую землю обетованную «в восточной и южной Индии». И не случайно Рабле, в эпоху которого легенда эта продолжала возбуждать всеобщий интерес, писал о предполагаемой женитьбе Панурга на дочери «Короля Индии», пресвитера Иоанна. Намечал автор «Пантагрюэля» и путешествие своего героя в эту страну, где будто бы находился вход в преисподнюю.