Граф Карлштайн - Страница 41

— Вот она! Это он мне ее подарил! Правда ведь, Макси? Честное слово, ваше превосходительство! Это была его монетка! А он ее мне подарил. Как залог своей любви, вот! — И она сперва подбежала к трибуне, потом вернулась, схватила Макса за руку и потащила туда его самого.

— Да, эта штука была у меня, сколько я себя помню! — подтвердил Макс слова Элизы. — Но неужели это означает, что я и есть граф Карлштайн?

Старый адвокат наклонился, взял цепочку из дрожащей руки Элизы, и вместе с мэром они принялись сравнивать обе половинки. Несколько мгновений прошли в полной тишине (о, эти краткие мгновения показалось нам целой вечностью!), затем мэр утвердительно кивнул, и майстер Хайфиш провозгласил:

— Да, вы правы, друг мой, ибо половинки идеально подходят друг к другу! Значит, вы и есть граф Карлштайн! Кто бы мог подумать!..

В воздух полетели шапки, а Элиза бросилась Максу на шею. Над лугом воцарился такой радостный гвалт, что стая птиц сорвалась с деревьев и с криками унеслась прочь, внеся свою лепту в общую суматоху. Что же касается Макса, то он просто не знал, как ему вести себя. Он вытягивал шею, радостно улыбался, краснел, бледнел, ковырял носком башмака землю, целовал Элизу и снова краснел до ушей, усмехался, присвистывал, подмигивал жене мэра, а когда шум наконец стих, сказал:

— А все из-за какой-то порции сосисок!.. Ну что ж, большое вам спасибо, господин адвокат!

И он низко поклонился майстеру Хайфишу, а тот, в свою очередь, тоже весьма учтиво поклонился ему и сказал:

— Не стоит благодарности, граф Карлштайн. Я весьма рад был служить вам.

— Граф Карлштайн… — Макс медленно повторил эти слова, явно не в силах поверить собственным ушам. — Нет, погодите-ка минутку. Значит, если я граф Карлштайн, тогда эти девочки — мои, можно сказать, родственницы?

— Именно так, — подтвердил майстер Хайфиш и улыбнулся девочкам — на лице его точно солнечный луч блеснул!

Ах, как сильно изменила его сухое, старое лицо эта улыбка!

— Тогда все очень просто, — сказал Макс, с облегчением вздыхая. — И девочкам не придется ехать в сиротский дом. Ведь они могут жить со мной!

Люси и Шарлотта радостно бросились к нему. Он погладил каждую по головке — ласково, хотя и несколько неуверенно, не зная, как именно дяде следует вести себя с маленькими племянницами («Ничего, вскоре научится!» — подумала я), потом повернулся к той, что так и не выпустила его руки из своей, и сказал:

— Теперь я наконец могу жениться на тебе, Элиза! — И он крепко поцеловал ее в доказательство своих слов.

И снова поднялся радостный шум — ведь теперь наша деревня получила нового хозяина и хозяйку, да еще таких хороших и справедливых. Так что все в приподнятом настроении стали расходиться по домам. Но и это было еще не все. Ибо тут вперед вышел доктор Кадаверецци, по-прежнему в оковах, и низко поклонился Максу как хозяину здешних земель.

— Ввиду всеобщей радости и ликования, ваша милость, — учтиво промолвил он, — нельзя ли попросить вас об амнистии?

Но ответила ему, как ни странно, мисс Давенпорт! Она выглядела настолько потрясенной, что мне на мгновение даже показалось, что она сейчас потеряет сознание. Вряд ли такое с ней часто случалось. Чуть отступив назад и прижимая к груди стиснутые руки, она промолвила, задыхаясь:

— Но ведь это… это… синьор Ролиполио!

Да, это был он.

И хотя Макс по-прежнему твердил, что это доктор Кадаверецци, а сержант Снитч уверял всех, что это Луиджи Бриллиантини (кстати, содержащийся под арестом!), решающее слово осталось за мисс Давенпорт.

— Для меня, — твердо заявила она, окинув сержанта гневным взглядом, — он всегда был и будет Ролиполио!

— Ну что ж, — сказал новоиспеченный граф Макс Карлштайн, — тогда, как я полагаю, вопрос решен. Верно, сержант? Если это не Кадаверецци и не Бриллиантини, то он и не мог совершить того, что вы ему приписываете. Не так ли? Я думаю, это вполне разумное объяснение, так что придется вам его отпустить.

— Вы чрезвычайно добры, граф Карлштайн, — поклонился ему доктор Кадаверецци, — но позвольте я сам… — И он, приподняв закованные в наручники руки, слегка встряхнул ими… Цепи легко соскользнули с его запястий и со звоном упали на землю! Доктор поклонился, и все дружно зааплодировали, а сержанта чуть не хватил удар. — Видите ли, я все равно собирался бежать, но чуть позже, — пояснил Кадаверецци-Бриллиантини-Ролиполио. — А теперь мне и бежать не потребуется. Мисс Давенпорт! — И он повернулся к этой в высшей степени достойной женщине, поклонился ей до земли и взял ее за руку. — Долгие годы я искал вас — с тех пор, как по воле случая наши жизненные пути разошлись. И удача наконец улыбнулась мне! У меня нет слов, чтобы выразить, сколь велика моя радость, ибо я наконец вижу вас снова!

И эти двое, не говоря более ни слова, побрели прочь, склоня друг к другу головы и горячо обсуждая что-то.

А майстер Хайфиш, деликатно кашлянув, заметил:

— Дорогой граф, нам еще довольно многое нужно обсудить с вами…

Вот тут, как мне кажется, лучше всего и закончить мое повествование. Ведь, в конце концов, дальше в нашей жизни случались только самые простые, обыденные вещи, например весенняя уборка замка Карлштайн снизу доверху, хотя было в ней и немало счастья, вроде свадеб и рождения детей. Я опять стала работать в замке, хотя и не сразу привыкла к тому, что теперь мой хозяин — наш дорогой Макс. Ему это тоже казалось странным, и он все боялся, что не справится со своей новой ролью. Однако здравый смысл, честность, доброжелательность и чувство юмора способны помочь человеку в любых обстоятельствах, а у Макса всего этого было с избытком. Да и Элиза, нынешняя графиня Карлштайн, была для него самой лучшей помощницей, женой и подругой. Люси и Шарлотта снова стали учиться в школе, но не в обычной, а в Универсальной академии наук и искусств, которую открыла в Женеве, став ее директором, синьора Ролиполио, дама, как известно, широкообразованная. А ее супруг, великий актер Антонио Ролиполио, стал владельцем и руководителем самого лучшего театра в Италии. Время от времени они совершали научные экспедиции — к египетским пирамидам, или в Месопотамию, или на полуостров Индостан, и каждый раз они уговаривали меня поехать вместе с ними. Смею заметить, эти поездки доставляли мне огромное удовольствие. А все праздники и каникулы они проводили в замке Карлштайн, и со временем произошло нечто вроде маленького чуда, начала которого никто и не заметил: этот замок стал для них родным домом — огромный мрачный замок Карлштайн, где такое пугающее эхо, а по углам таится зловещая тьма. А вскоре в замке появились малыши, которых поручили моим заботам: у Макса и Элизы родилась дочь, потом двое сыновей, а потом и еще дочка. Ах, какая это была чудесная шумная компания! А потом и я вышла замуж за Вильгельма Брюкмана, талантливого часовщика, настоящего мастера своего дела, и у меня тоже родились дети, и граф Карлштайн стал их крестным отцом. Идея написать о том, что с нами произошло, принадлежала синьоре Ролиполио, и она непременно хотела, чтобы именно я написала большую ее часть. Впрочем, наверное, я действительно видела больше всех остальных. Сержант Снитч, который теперь стал инспектором полиции, порылся в архивах и упросил графа Карлштайна включить в наше повествование его рапорт о той ночи, когда он арестовал доктора Кадаверецци. Вот, пожалуй, и все. Но зимними лунными ночами, когда облака, гонимые ветром, несутся по небу, точно стая голодных волков, можно порой услышать где-то на горизонте слабое эхо охотничьего рога. А в канун Дня Всех Душ двери домов у нас в селении всегда бывают крепко-накрепко заперты. В этот вечер у каждого очага кружком собираются слушатели и, раскрыв от любопытства глаза и рты, слушают истории о Повелителе Гор, Диком Охотнике Замиэле.