Говорит седьмой этаж - Страница 13

Лепька вспомнил, что бедняга Том тащил к забору ведро с известью в солнечное весеннее утро, когда так хорошо было гулять, бегать, прыгать — одним словом, делать все, что угодно, но только не красить забор. И в это утро тоже сияло весеннее солнце, и Леньке тоже хотелось заниматься всем, чем угодно, но только не белить стену возле своей квартиры. Но больше всего ему, конечно же, хотелось пойти в кино. Узкий синий билетик, казалось, прожег карман куртки и добрался до самого Ленькиного сердца. Наконец из двух квартир на этаже один за другим появлялись ребята, которые не состояли еще в БОДОПИШе, не работали в новой мастерской — и потому могли легко и свободно бежать на улицу.

Но они не бежали. Каждый останавливался возле Леньки, с удивлением разглядывал стремянку, кисть и даже совал нос в ведро с известью. И каждый обязательно восклицал:

— Ой, что это ты делаешь?!

Первым воскликнул Гарик, добрый и веселый паренек, который не только разрешал, но даже сам предлагал всем во дворе кататься на своем двухколесном велосипеде и носить свою «капитанку» с якорем и лакированным козырьком.

Гарик долго и с завистью глядел на Леньку, хотя по натуре своей вовсе не был завистлив. Он намазал известь на палец, понюхал и чуть было не попробовал ее на вкус.

— Не стоит: отравишься! — остановил его Ленька.

— Дай-ка я тоже попробую, — сказал Гарик. Лепька взглянул на него с жалостью:

— Очень хочется, да? Понимаю! Всем хочется! Не ты, как говорится, первый, не ты последний. Меня уж тут десять человек просили. Прямо умоляли, в ножки кланялись. — Ленька, как всегда, начинал увлекаться. — Но я не могу…

Доброму Гарику этот отказ был совершенно непонятен:

— Не можешь? Почему?

Ленька таинственно огляделся по сторонам:

— За-пре-ще-но! Мы ведь учились у самого настоящего маляра! А ты не учился… Целый месяц опыт перенимали! — Ленька незаметно для самого себя увеличил срок обучения ровно в три раза. — Тебе-то уж, Гарик, я бы разрешил… Но это же уметь надо!

Отказывать Гарику было очень неудобно: Ленька до того накатался однажды на его двухколесном велосипеде, что лопнули камеры сразу на двух колесах. И все же он решил немного помучить своего доброго соседа по этажу:

— Пойми: это же не всем доверяют. А только лучшим… Ну, тем, кто состоит в БОДОПИШе и вообще чем-нибудь отличается!..

Гарику пришлось скромно признать, что ничем особенным он пока еще не отличился.

— Ну что ж, — грустно сказал Гарик. — Я пошел… Он сделал несколько медленных шагов вниз по лестнице. И лишь тогда Ленька сжалился:

— Погоди ты…

Гарик просветлел и вернулся на площадку. Но тут открылась дверь десятой квартиры и вышла сестра Гарика, строгая, подтянутая семиклассница Лида, которая свысока смотрела на всех мальчишек во дворе и постоянно упрекала своего младшего брата в «бесхарактерности и мягкотелости». Лида хотела, как всегда, гордо пройти мимо, слегка кивнув головой. Но не смогла, остановилась и тоже заглянула в ведро, перепачканное известкой:

— Что это ты делаешь, Леня?

— А вот крашу стену. У нас из всего дома отобрали самых достойных и поручили это дело!

Лиде никогда и в голову бы не пришло заниматься малярными работами, но то, что она не попала в число «самых достойных», больно ранило девочку.

— А кто это, интересно узнать, отбирал?

— Комиссия! — тут же нашелся Ленька. — Очень ответственная комиссия!

— И по всем квартирам ходили?

— По всем! Тебя, наверное, не было дома…

— Очень странно. Я, между прочим, два раза помогала маме делать ремонт и умею красить не хуже тебя. Хочешь, покажу?

— Нельзя, нельзя! — Ленька с отчаянным видом закрыл собой и ведро, и стремянку, и черного уродца с косичками. — Сказали, что никому нельзя доверять!

— А тебе можно?

— А мне можно.

— Ну знаешь, уж если тебе доверили, то мне и подавно можно!

В это время вышел на площадку Веня, мальчишка, который больше всех пользовался добротой и бескорыстием своего соседа Гарика и которого все в доме звали «Занудой». Увидев ведро, кисть и стремянку, Веня не удержался от вопроса:

— Ой, что это ты делаешь?

— Не видишь, что ли? Ремонтирую!

— Ле-онь, а Ле-онь, дай мазнуть! Хоть разочек! — сразу заныл Веня.

— Ну что с вами поделаешь?! — бессильно взмахнув руками, сдался, наконец, Ленька, заметив, что маленькая стрелка на ручных Лидиных часах угрожающе приближалась к девяти. — Ладно уж: валяйте! Только так: красить будете по очереди. Сначала Гарик полчаса покрасит, потом — Лида, а ты, Веня, в последнюю очередь.

— Почему-у? А, Ле-онь! Почему-у я в после-еднюю? Гарик, уступи мне, а?

Добрый Гарик уже готов был безропотно уступить, но Лида вырвала у Леньки кисть и крепко вложила ее в руку своему бесхарактерному брату:

— Держи! И не будь тряпкой!

— Так…— сказал Ленька и вынул из кармана синий узкий билетик. — Значит, через полтора часа я вернусь, — и чтобы стена была как новенькая!

Счастливый Гарик стал уже забираться на стремянку, но в эту минуту показался «отдел технического контроля» в составе Тихой Тани и Фимы Трошина. Вслед за ними не спеша, вытирая пот со лба, поднимался по лестнице и Олег Брянцев.

— Ага! — злорадно воскликнула Тихая Таня. — Наш Ленечка уже устроился: эксплуатирует наемную рабочую силу!

— Да что вы, ребята! Я просто…— растерялся Ленька.

— Ведь было же русским языком сказано, что неопытных, не прошедших курс обучения не допускать! — уже спокойным, деловым голосом наставительно произнесла Таня.

Гордая Лида презрительно взглянула на Таню:

— Мы с Гариком два раза сами ремонтировали свою комнату. Вместе с мамой…

Так что, пожалуйста, не беспокойся.

— И потом, я… я передал им свой опыт, — промямлил Ленька. Но потом вдруг воспрянул духом: — И вообще, сами же вы говорили: «Надо всех приобщать к общественно полезному труду!» Вот я и приобщаю! Весь свой этаж приобщаю!

Таня осуждающе оглядела Леньку с головы до ног и тут заметила у него в руке узкий синий билетик:

— А это что такое?

По праву представителя «отдела технического контроля» она взяла билет, перевернула его:

— Ага, все ясно: сам собрался развлекаться, а другие за него будут работать! Олег вот в семь часов поднялся — и все уже на своем этаже сделал!

А ты…

— А что я?.. Я вот на свои деньги купил билет, чтобы вручить его как премию, тому, кто первый закончит! Значит, Олегу! Получай, пожалуйста, Олег, заслуженную тобой награду! Мне не жалко… И скорей беги: через пять минут начинается.

Вот!.. Вот что я придумал! Плохо, а?

Все это Ленька выпалил одним духом, сам еще толком не понимая, хороша или плоха его выдумка.

— Это ты очень хорошо придумал, — первым поддержал Леньку добрый Гарик, свесившись со стремянки.

Ленька сунул билет в руку растерявшемуся Олегу и гордо воскликнул:

— Что?! Неплохая идея?!

— Кажется, первая, которую ты не перехватил на ходу у Тани, — неожиданно съехидничал всегда скромный и застенчивый Фима Трошин.

ДПОЛиТ ШМЕЛЯ" Бабушка Олега прислала письмо на чердак.

"Большое спасибо вам, юные друзья, за вашу заботу о ветеранах труда! — писала бабушка. — Не забываете вы о нас, стариках! А о молодых вы иногда, к сожалению, забываете. И, в частности, о молодых дарованиях! А ведь они есть! И живут в нашем доме. Недалеко за примером ходить: живет на первом этаже юный виолончелист Олег Брянцев. Почему же мы не слышим по радио его виолончели? А она может и должна зазвучать! Надеюсь, что мое письмо не останется без внимания!

Одна пенсионерка".

Это было первое письмо от «взрослой радиослушательницы», и на него нельзя было не ответить. На чердаке срочно был созван совет.

— Какие будут предложения? — на правах «самого главного» спросил Ленька.

Владик ехидно хихикнул:

— А вот пусть Олег и поиграет… для своей бабуси… Такую, знаете, песенку — старую, но только с новыми словами: «Жил-был у бабушки внук музыкальный!» — Ты бы помолчал немного, — оторвавшись от книги, произнесла Тихая Таня и вновь склонилась над страницей.