Говардс-Энд - Страница 34

— Нам сказали, что «Порфириону» крышка, — выпалила Хелен, — и мы решили сообщить вам. Поэтому и написали.

— Один наш знакомый считает, что компании не хватает вторичного страхования, — сказала Маргарет.

Теперь Леонард знал, что ответить. Нужно заступиться за «Порфирион».

— Можете передать своему знакомому, — сказал он, — что он глубоко заблуждается.

— О, прекрасно!

Молодой человек слегка покраснел. В его кругах ошибиться значило подписать себе смертный приговор. А эти две сестрицы совсем не боялись ошибиться. Напротив, они были искренне рады, что их ввели в заблуждение. Пагубным для них было лишь зло.

— Так сказать, заблуждается, — исправился он.

— Что значит «так сказать»?

— То есть я бы не сказал, что он абсолютно прав.

Тут Леонард совершил явный промах.

— Стало быть, отчасти он все же прав, — сказала та, что постарше, быстрее молнии сообразив, что к чему.

Леонард ответил, что, если уж на то пошло, все люди бывают правы лишь отчасти.

— Мистер Баст, я не разбираюсь в бизнесе и осмелюсь предположить, что мои вопросы звучат глупо, но не могли бы вы мне пояснить, что делает предприятие надежным или ненадежным.

Леонард со вздохом откинулся на спинку стула.

— Наш знакомый, тоже человек дела, был совершенно уверен в крахе компании. Он сказал, что до Рождества…

— И посоветовал вам уносить оттуда ноги, — заключила Хелен. — Но я не понимаю, почему он должен знать больше, чем вы.

Леонард потер руки. Его подмывало сказать, что он вообще ничего не знает о компании. Но для этого он был слишком вымуштрован. Он не мог сказать, что компания ненадежна, потому что это означало бы раскрытие коммерческой тайны, но не мог и сказать, что она надежна, потому что это в той же мере означало бы раскрытие коммерческой тайны. Он попытался дать понять, что компания занимает промежуточное положение, с широкими возможностями движения в обоих направлениях, но замолчал при виде искреннего взгляда четырех глаз. Все-таки он едва отличал одну сестру от другой. Одна была более красивая и энергичная, однако сестры Шлегель до сих пор представляли для него сложное индийское божество, чьи размахивающие руки и противоречивые речи были продуктом деятельности одного сознания.

— Что ж, посмотрим, — произнес он и добавил: — Как сказал Ибсен, «всякое бывает».

Ему не терпелось поговорить о книгах и получить сполна все, что ему причитается, в этот романтический час. Но минуты убегали одна за другой, а дамы весьма неумело обсуждали вопросы вторичного страхования или восхваляли своего неизвестного знакомого.

Леонард досадовал все больше — и, возможно, был прав. Он сделал несколько расплывчатых замечаний о том, что не принадлежит к тем людям, которым неприятно, когда их дела обсуждаются посторонними, но сестры намека не поняли. Мужчины проявили бы больше такта, а вот женщины, хотя и тактичны во всем остальном, в таких вопросах крайне назойливы. Они не понимают, почему мы предпочитаем набрасывать покров тайны на свои доходы и перспективы. «Каков в точности ваш заработок, и сколько вы ожидаете получить в будущем июне?» Перед ним были женщины, исповедующие свою теорию, считающие, что скрытность в денежных вопросах абсурдна, что жизнь станет правдивее, если каждый укажет точный размер золотого острова, на котором стоит, обозначит длину и ширину тканевой основы, в которую будет вплетена уточная нить, представляющая собою то, что к деньгам не относится. Иначе как же нам правильно соткать узор?

Драгоценные секунды убегали, а Джеки и убогая жизнь приближались. Больше Леонард не мог терпеть и, прервав разговор о делах, начал лихорадочно перечислять названия книг. На мгновение его пронзила острая радость, когда Маргарет сказала: «Так, значит, вам нравится Карлейль?» — но после этого дверь открылась, впустив «мистера Уилкокса и мисс Уилкокс», впереди которых прыгали два щенка.

— О, дорогие мои! О, Иви, как здорово! — закричала Хелен и тут же опустилась на четвереньки.

— Мы захватили с собой этих ребят, — сказал мистер Уилкокс.

— Я сама их воспитываю.

— Правда? Мистер Баст, идите сюда и поиграйте со щеночками!

— Мне уже пора, — резко ответил Леонард.

— Но сначала немножко поиграйте со щеночками.

— Это Ахав, а это Иезавель, — сказала Иви. Она была из тех, кто называет животных именами наименее удачливых героев Ветхого Завета.

— Мне пора идти.

Хелен была слишком увлечена щенками, чтобы обратить внимание на его тон.

— Мистер Уилкокс, мистер Ба… Вам правда пора? До свидания!

— Приходите еще, — пригласила Хелен, сидя на полу.

Тут Леонарда прорвало. Зачем ему приходить еще? Какой с этого толк?

— Нет, не приду, — сказал он без обиняков. — Я заранее знал, что ничего из этого не выйдет.

Большинство людей дали бы ему уйти: «Мы несколько ошиблись. Попытались познакомиться с человеком другого класса — оказалось, что это невозможно», — но сестры Шлегель никогда не играли с жизнью. Они попробовали подружиться и готовы были отвечать за последствия.

— Я считаю, что вы сейчас сказали грубость, — парировала Хелен. — С чего это вы на меня набросились?

И гостиная сразу же откликнулась эхом вульгарной перебранки.

— Вы спрашиваете, почему я на вас набросился?

— Да.

— А зачем я вам здесь понадобился?

— Чтобы помочь вам, глупый вы мальчишка! — закричала Хелен. — И не повышайте на меня голос.

— Мне не нужно ваше покровительство. Мне не нужен ваш чай. Мне без вас было очень хорошо. Зачем вам понадобилось меня тревожить? — Он повернулся к мистеру Уилкоксу. — Пусть этот джентльмен скажет. Я спрашиваю вас, сэр, разве я должен терпеть, когда копаются у меня в мозгах?

Мистер Уилкокс обратился к Маргарет с насмешливым видом сильного человека, умеющего прекрасно владеть собой.

— Мы явились не вовремя, мисс Шлегель? Можем мы вам как-то помочь, или нам лучше уйти?

Но Маргарет ничего не ответила.

— Я имею отношение к ведущей страховой компании, сэр. Получаю, как мне показалось, приглашение на чай от этих… да-а-ам. — Последнее слово он протянул. — Прихожу — и они начинают копаться у меня в мозгах. Скажите, разве это учтиво?

— Крайне неучтиво, — сказал мистер Уилкокс, а Иви шумно вдохнула, почувствовав, что теперь отца следует бояться.

— Вот, слышите? Очень неучтиво, говорит этот джентльмен. Вот! Вам недостаточно? — И указывая на Маргарет: — Вы не можете отрицать! — Его голос стал громче: Леонард вошел в ритм своих сцен с Джеки. — Но раз из общения со мной можно извлечь пользу, тогда другое дело. «О да, пошлите за ним, устройте ему перекрестный допрос, покопайтесь у него в мозгах». О да! Но посмотрите на меня, я парень тихий: я законопослушный. И не хочу неприятностей. Но я… я…

— Вы… — сказала Маргарет, — вы… вы…

Иви рассмеялась, словно оценив остроумную реакцию.

— Вы тот человек, который пытался идти, ориентируясь на Полярную звезду.

Снова смех.

— Вы видели восход.

Смех.

— Вы пытались убежать от туманов, которые всех нас душат, убежать, минуя книги и дома, к истине. Вы искали свой настоящий дом.

— Не вижу никакой связи, — сказал Леонард, разгоряченный от глупой злости.

— И я не вижу. — Последовала пауза. — Каким вы были в прошлое воскресенье — и какой вы теперь, мистер Баст! Мы с сестрой вас обсуждали и хотели помочь; мы также полагали, что вы сможете помочь нам. Мы пригласили вас сюда не из благотворительности — она нас тяготит, — но потому что надеялись, что между прошлым воскресеньем и другими днями появится связь. Какой прок от ваших деревьев и звезд, вашего восхода и ветра, если они не становятся частью обычной жизни? В моей их не было никогда, но мы думали, они присутствуют в вашей… Разве нам не приходится бороться с серостью наших будней, мелочностью, заученной веселостью, подозрительностью? Я борюсь тем, что помню своих друзей; другие, с кем мне довелось быть знакомой, помнят какое-нибудь место… любимое место или дерево… Мы думали, вы один из таких людей.