Готы - Страница 33

Столь суровый – мягко говоря – правитель и опытный полководец, как Константин I, не проигравший за всю жизнь ни одного сражения, не мог не поставить римско-готские отношения на совершенно новую основу. Ибо все «варварские» народы, даже гунны, имели шансы на успех, лишь если внутренние неурядицы в Римской империи или слабый император на ее престоле временно давали им возможность добиться перевеса в той или иной части римских владений.

Соотношение сил в огромной Римской «мировой» державе было очень сложным, хотя власть над ней не всегда оспаривали друг у друга 30 или 32, но нередко до восьми (!) носителей верховной власти, не считая претендентов на нее. Одни из них именовались «августами», другие – «цезарями». Отец Константина Великого, Констанций Хлор, был августом западной половины империи, Сам Константин I, преодолев множество препятствий, с помощью интриг и военных походов устранил со своего пути всех соперников, кроме Лициния – владыки ее восточной половины и, кстати говоря, зятя Константина, женатого на его сестре Констанции. После серии военных столкновений между ними, начавшихся в 314 г. и продолжавшихся целое десятилетие, в 324 г. произошло решающее сражение на подступах к резиденции Лициния – Никомедии287. В этой комбинированной, морской и сухопутной, битве готы дрались на стороне Лициния, поскольку на основании договора с ним были обязаны участвовать в обороне отведенных им для поселения и кормления земель. К тому времени римская армия, видимо, уже не могла без них обойтись. Как писал Иордан:

«…После того как цезарь Максимин с их (готских наемников. – В.А.) помощью обратил в бегство царя персидского Нарсея288, внука великого Сапора289, и захватил все его богатства, а также жен и сыновей, Диоклетиан же одолел Ахилла в Александрии, а Максимиан Геркулий уничтожил в Африке квинквегентианов – в (Римском. – В.А.) государстве был достигнут мир, и готами начали как бы пренебрегать. А было время, когда без них римское войско с трудом сражалось с любыми племенами» («Гетика»).

Впрочем, готский военный контингент в войске Лициния был, видимо, относительно немногочисленным. Вряд ли готы поддержали Лициния, предчувствуя, что Константин является более сильным и, соответственно, более опасным врагом готского народа, и что поэтому необходимо во что бы то ни стало помешать сыну Констанция Хлора захватить власть над всей Римской державой – по суворовскому принципу: «Далеко шагает, пора унять молодца»290. Причину выступления готов на стороне Лициния можно скорее объяснить их встречей с Константином I в 323/324 гг. Дело в том, что Лициний, очевидно, нуждавшийся в как можно большем числе воинов для борьбы с Констинтином, снял войска с готской границы. Это вдохновило готские грабительские шайки, привыкшие к тому, что римская «граница – на замке», на новый и притом особенно опустошительный набег. Во главе с герцогом-воеводой Равсимодом, именуемым некоторыми авторами «сарматским царем», повелевавшим вестготскими племенами, готы, перейдя открытую границу, совершили глубокий рейд через Гем во Фракию. Интересно, что на этот раз местное население, по крайней мере, жители приграничья, присоединились к готам. Возможно, варварских пришельцев поддержали многочисленные группы германцев, поселенных римскими властями к югу от Дануба, немало натерпевшихся от имперских властей, в первую очередь от беспощадных сборщиков налогов и податей, хотя и считавшихся «свободными римскими гражданами» и не носивших рабского ошейника с многозначительной надписью «Держи меня, чтоб я не убежал», приветствовавших вторгшихся в «цивилизованный» римский мир «из-за бугра» соплеменников как освободителей. Не зря академик Л. Н. Гумилев писал: «Варварам было за что мстить Риму»… Во всяком случае, Константину I пришлось издать в апреле 323 г. суровый эдикт291, приговаривавший каждого, кто сотрудничает со вторгнувшимися в империю готами, оказывает им поддержку или помощь, к жестокой казни – сожжению заживо. Как видим, этот вид казни существовал в Риме задолго до создания Святой инквизиции…

Невзирая на предстоящий широкомасштабный военный конфликт с Лицинием, Константин, выступив из Фессалоники, прошел всю Фракию и всеми силами обрушился на готов, что стало наглядным доказательством его военного могущества и уверенности в себе. Загнав готов в ловушку на территории будущей Южной Румынии, Константин одержал над «варварами» убедительную победу в стиле победы Мария над тевтонами Тевтобода292 или победы Цезаря над свевами Ариовиста293. Царь-герцог Равсимод пал в бою с большей частью своего войска. Пережившие бойню, в основном, обозная прислуга – так сказать, «нестроевые», женщины и дети, были в качестве военнопленных розданы по разным римским гарнизонам.

Второй раз Константин I Великий продемонстрировал готам свое безусловное военное превосходство в 324 г. наголову разбив Лициния в двух сражениях под городами Адрианополем и Халкедоном (Калхедоном) – городами, хорошо известными готским предводителям. Сказанное относится в первую очередь к победе, одержанной Константином под Халкедоном и Хрисополем, совсем рядом с проливами и напротив будущего Константинополя, на глазах хорошо осведомленных готов. «Князь» (вождь) вестготов Алика, командовавший готским наемным контингентом в армии Лициния и едва унесший ноги, твердо уяснил себе одно: такой император, как Константин, впредь не позволит германским племенам говорить с собой на языке силы. Его догадка подтвердилась вскоре после битвы, ибо Констинтин распорядился, к изумлению ошеломленных «варваров», построить грандиозный каменный (!) мост через Истр – мост, соединивший берега широкого Дануба в районе римской крепости Суцидава294, подобный построенному им в молодости мосту через Рен295 в районе Колонии Аппии Кладвии296. Остатки Константинова моста сохранились до сих пор. Его постройка давала римлянам возможность в любой момент ударить по западному флангу «Готии», легко перебросив туда значительные силы. Бич римской угрозы постоянно нависал над готами. Кроме того, Константин I обеспечил римлянам вторую возможность переправы через Истр между Трансмариской и крепостью Дафной. Создав сильные предмостные укрепления и другие фортификационные сооружения, сын Констанция Хлора не оставил «северным варварам» и тени сомнения в том, что им впредь не удастся форсировать Истр незамеченными.

Живо смекнув, на чьей стороне сила, готы поторопились предложить ему свои услуги:

«…При Константине их позвали, и они подняли оружие против его родственника Лициния; победив, они заперли его в Фессалонике и, лишенного власти, пронзили мечом от имени Константина-победителя. Помощь готов была использована и для того, чтобы [Константин] смог основать знаменитейший в честь своего имени город (Константинополь – Новый Рим на Босфоре. – В.А.), который был бы соперником Риму: они заключили с императором союз и привели ему для борьбы против разных племен 40 тысяч своих [воинов]297. До настоящего времени в империи остается их войско; зовутся же они и до сего дня федератами» («Гетика»).

Вообще же политика первого христианского императора Рима была весьма разумной и направленной на развитие мирных римско-готских экономических отношений. Она оказалась весьма успешной. На протяжении последующих 35 лет на римско-готской границе не происходило достойных упоминания военных конфликтов. Эта фаза стала – скорее всего, вопреки желанию Константина – периодом вынужденного спокойствия и мира в жизни германцев, поселившихся на подступах к границам римской Фракии, и в первую очередь – в жизни готского народа, для которого данный период стал решающей фазой формирования собственной государственности и укрепления его организационных форм.