Готамерон. Часть I (СИ) - Страница 13

— Что я могу сделать для вас… господин? — через силу вымолвил Гарад.

— Чудно, чудно, — воодушевился чародей, жестом возвращая отца из забытья.

Айнхарт подхватил обмякшее тело старика и небрежно швырнул его на кровать. Там хозяин кузницы перевернулся на живот и крепко задремал волшебным сном. По крайней мере, так показалось Гараду, поскольку Бангладор в этот момент зачем-то махнул рукой.

— Его жизнь будет моей платой. Теперь о делах… — чародей извлек из кожаного мешка продолговатый черный брусок, похожий на стальные заготовки, которые привозили торговцы с большой земли. — Хочу, чтобы ты выковал для меня клинок.

Некромант положил гладкий брусок на стол и провел по нему ладонью.

— Черную руду в наше время добыть непросто, и еще сложнее обработать, хоть она и не столь прочна, как кладенцовая.

— Я простой кузнец. Кую мечи и наконечники для стрел. Чтобы правильно выковать такое оружие нужно иметь первый ранг или быть грандмастером. Ваш переросток приятель прав, лучше отнесите его в долину.

Слово «переросток» повисло в воздухе. Бородатый рыцарь со скрипом сжал стальные кулаки, собираясь проучить наглеца, но быстро передумал, поймав на себе негодующий взор чародея.

— Не прибедняйся, Гарад. Уж я-то знал к кому иду и что несу. Приказываю до рассвета выковать длинное лезвие. Звезда Пура сияет ярко, но времени у тебя мало. Не надо никаких украшений, эфеса и тем более клейма. Просто лезвие. Размеры я задам.

Гарад беспомощно развел руки, на что старый некромант пригрозил ему и добавил: «Будущее отца в твоих руках». После этих слов молодой гамеланец вручил ему мешок. Юноша с трудом поднял заготовку и пошел распалять горн.

Всю ночь на заднем дворе кузницы горел огонь. До рассвета улицу наполняли удары молота и шум пламени. Возмущенные соседи распахивали ставни, но, заметив гамеланцев, помогавших кузнецу, молча возвращались в постель. Бангладор наблюдал за работой из тени под навесом. Примостившись на высокой бочке, чародей покуривал трубку и с удовольствием следил, как под ударами молотов стальная болванка обретает форму.

Ковка продолжалась до зари. Молодой кузнец едва держался на ногах, когда самая яркая звезда на небе растворилась в белой дымке. Работа была выполнена. Старый кузнец проснулся и, как ни в чем не бывало, пошел за водой. С первыми лучами солнца зло оставило дом на улице мастеров. Бангладор и его гамеланцы покинули город через восточные ворота. Больше отец и сын их не видели.

2-й месяц лета, 16 день, Тридвор

Широкая каменистая тропа тянулась вниз, петляя меж нагромождений из скальной породы. Время от времени на пути попадались затянутые вереском площадки и поросшие чертополохом поляны. То тут, то там виднелись лужайки красных цветов, разносивших по воздуху медовый аромат. Бунт почти не смотрел по сторонам, осторожно ступая по гладким камням. Походный мешок гулко ударял по спине. Позади остались высокогорные пастбища, а вместе с ними мерзкий арендатор Ворвим, на которого он горбатился полтора года. Кто бы мог подумать, что старик после всех трудов удержит часть заработка, сославшись на сломанный инструмент, а потом и вовсе выставит его с фермы ни свет ни заря.

Бунт горько усмехнулся. Как раз он и должен был подумать. Надо было прихватить перед уходом пару охотничьих ножей или золотые серьги его жены. Все равно на этой толстухе они смотрелись нелепо. Поддав носком сапога гладкий булыжник, Бунт обошел небольшой завал, образовавшийся после вчерашнего ливня.

Миновав насыпь из земли и камней, он вновь спустился на дорогу. Сбитые подошвы гулко вонзались в камни. Мешок продолжал колотить по спине. На южном плато его больше ничто не держало. Кроме нескольких знакомых пастухов и подёнщиков там не было никого, кто мог пожалеть о его уходе. На всем острове не было такого человека. Даже добрый сержант Арвин, с которым он сдружился в прошлом году, и тот относился к нему как к бродяге. Зато такая свобода открывал большие возможности. У него не было семьи, он не был привязан к одному месту и жил теперь вдали от войн. На Миркхолде он мог попытаться наконец стать лесорубом, бондарем или даже охотником. Все лучше, чем оставаться подёнщиком, которым в годы войны платили жалкие десять золотых в неделю.

Проведя ладонью по впалой щеке, густо поросшей щетиной, Бунт убыстрил шаг и через час спустился в глубокую лощину, покрытую лесом. Сладковатый аромат луконита и горная прохлада сменились теплом и запахом хвои. Лощину окружали скалы. Здесь не было ничего особенного, кроме сопряжения торговых дорог и одинокого постоялого двора окруженного частоколом. Там же стояла таверна с нелепым названием «Упокойка», в которую он с работягами Ворвима иногда спускался за выпивкой.

Проследовав по грязной дороге с остатками влаги в колее, он обогнул частокол и подошел к воротам. Завернув за угол, Бунт решительно шагнул вперед и едва не врезался в громадного воина. Опомнившись, он вовремя ушел от столкновения, развернувшись плечом к незнакомцу. Гамеланец, а это вне всяких сомнений он и был, смерил его хмурым взглядом. Взор Бунта скользнул по серебристым доспехам, задержавшись на панцире, где был изображен золотой диск с семью столпами. В руках у рыцаря был остроконечный шлем. Левой рукой он придерживал клинок, закрепленный на расписном поясе. Следом за воином шли еще два рыцаря. Один из них внезапно развернулся и зашагал к нему, одному Нисмассу известно, зачем, но его вовремя остановил четвертый спутник. Им оказался высокий мужчина в походном плаще. Возраст его трудно было определить. Давно в летах, но пока еще не старик, он двигался легко и выглядел так, словно задержался где-то на полпути, противясь дряхлению. Безразмерный капюшон был откинут назад, и в глаза Бунту сразу бросилась неестественная белизна кожи. Складывалось впечатление, что незнакомец долгое время работал в шахте или жил в богатом доме. Длинные черные волосы пожилого господина был стянуты в хвост. Короткая бородка с подстриженными усами растянулась от улыбки.

— Нет. В другой раз, — пространно отозвался старик.

Рослый воин отвернулся и последовал за братьями по оружию. Вскоре все четверо ушли, выбрав дорогу, ведущую в срединную долину. Бунт нахмурился, проводив их взглядом. Ему не понравились слова чужестранца. Непонятно, что он этим хотел сказать и зачем вообще ему улыбался. О том, что старик нес за плечами громадный меч, а вернее одно только лезвие, перевязанное тряпьем и веревками, он вспомнил только когда зашел в таверну. Внутри как всегда было спокойно. В воздухе стоял терпкий запах смолы. За столами в глубине питейного зала Бунт насчитал восемь человек. Еще двое постояльцев в этот момент поднимались по лестнице на второй этаж. Обычная картина в середине дня. Попойки и гуляния начинались ближе к вечеру, а сборы и заселение до восхода.

— Что за нечисть ты у себя принимаешь? — произнес он, сбрасывая с плеча походный мешок.

Широкоплечий мужчина в белой рубахе стоял за деревянной стойкой напротив огромного бочонка с откупоренной крышкой. В руках у него был котелок и длинная кисть.

— Куда они пошли? — вполоборота произнес хозяин таверны, обмакнув кисточку в котел.

— В долину к Роберту. Должно быть, на виноградники, — ответил Бунт, и для верности оглянулся, посмотрев на распахнутую дверь. — Они сняли комнаты?

Хозяин угукнул, продолжая самозабвенно смолить бочонок. Все это время Бунт разговаривал с его затылком, прикрытым копной темных волос. Обычно Гриффин слыл болтливым малым, любил выпить и выкурить трубку, но сегодня из него трудно было вытянуть лишнее слово.

— Ворвим меня выгнал, — пожаловался Бунт, доставая мошну с золотыми монетами.

Гриффин только плечами пожал.

— Я хочу наняться к другому арендатору. Может быть даже к Роберту. Не знаешь, в долине кому-нибудь нужен…

— Кто нужен? — резко ответил Гриффин. — Еще один подёнщик?

У входа заскрипели доски. Вошел чумазый мальчишка в сером переднике. Поставив топор у двери, он окинул утомленным взором питейный зал. Бунт махнул ему рукой, а затем жестом указал на лафеты за стойкой, где хранились другие бочонки. Наблюдая за тем, как юный помощник Гриффина откупоривает пробку и наливает вино в деревянную кружку, он подумал о том, что и впрямь никому не нужен. Как он выглядит, когда идет по дороге с мешком за плечами? Сирота без дома и друзей. Обыкновенный оборванец, заросший с ног до головы, в потертой приталенной куртке и кожаных штанах с кучей заплат.