Государство и революции - Страница 8

Германия по Версальскому договору от 28. 6. 1919 г. была объявлена главным виновником развязывания войны. Она теряла все колонии и восьмую часть своей территории, она имела право содержать лишь наемную армию, не более 100, тыс. чел., ей запрещалось иметь танковые и авиационные части, вводились жесткие ограничения по флоту. Область вдоль Рейна считалась демилитаризованной — там вообще не должно было находиться никаких войск, а Саарская область передавалась под управление Лиги Наций (фактически Франции). Немцев обязывали выплатить гигантские репарации в 132 млрд. золотых марок. Последствия эти меры имели самые плачевные. Искусственное вычленение областей, населенных немцами, в состав других государств присоединение части Силезии к Чехословакии, части Пруссии и Померании — к Польше, неопределенный статус Данцига (Гданьска) и Мемеля (Клайпеды) создали благодатную почву для будущих национальных конфликтов и массу готовых поводов к грядущим войнам с этими странами. Давление Франции, не только вернувшей Эльзас и Лотарингию, но и пытавшейся с позиций силы осуществлять откровенный диктат — например, в 1923 г. под предлогом приостановки выплаты репараций оккупировавшей Рурскую область и стремившейся окончательно закрепить за собой Саар, отнюдь не способствовало дружескому отношению к западному соседу. Сами репарации поставили страну в тяжелейшее экономическое положение, а американская «помощь», начавшаяся в 1924 г. по "плану Дауэса" и выразившаяся в предоставлении крупных займов, привела к финансовой и экономической зависимости Германии от США, и в итоге вогнала ее в хаос мирового кризиса 1929–1933 гг.

Резкая «демилитаризация» и безоглядная борьба за "ограничение германского влияния", не позволившие немцам оказать помощь Прибалтике, чуть не отдали прибалтийские республики в руки большевиков и привели к сотням тысяч лишних жертв, которых могло и не быть. И чуть не обернулись катастрофой в 1920 г., когда красные рвались в Европу через Польшу. А с другой стороны, массы вышвырнутых из казарм демобилизованных солдат, унтер-офицеров и офицеров стали готовым контингентом штурмовых отрядов, как нацистского, так и коммунистического толка. Наконец, сказался и мощнейший фактор, который западными державами никогда всерьез не учитывался национальное оскорбление. Конечно, по принятым у них системам "двойных стандартов", средства массовой информации вполне могли внушить их собственным доверчивым обывателям миф о том, что Германия и ее союзники единственные виновники войны. Но ведь сами-то немцы знали, что это не так. Тем более что большевики опубликовали тайные договоры стран Антанты. Поэтому и требования держав-победительниц совершенно справедливо рассматривались немцами не в качестве наказания за содеянное, а как диктат по праву сильного.

Все это вместе: национальное унижение, экономические кризисы, делало обстановку в стране крайне нестабильной. И вдобавок, Германии тоже были искусственно привиты политические реформы по чужеродным образцам, поэтому Веймарская республика оказалась слабенькой и беспомощной для поддержания порядка и обеспечения нормальной жизни своих граждан. Фактически весь период своего существования она балансировала между двумя тоталитарными формами, стремящимися ее опрокинуть — коммунистами и нацистами. В январе и марте 1919 г. бушевали восстания «спартакидов» в Берлине. В апреле образовалась Баварская советская республика. В 1920 г. случился военный путч Каппа и левое восстание в Руре. В 1921 г. — в Средней Германии. В 1923 г. — попытки установления советской власти в Саксонии и Тюрингии, в Гамбурге — путч Тельмана, а в Мюнхене — Гитлера. А в начале 30-х и нацисты, и коммунисты откровенно готовились к захвату власти, создавая отряды боевиков и склады оружия. Как известно, одолели нацисты, однако представляется весьма сомнительным, чтобы гипотетический противоположный вариант стал менее кровавым и разрушительным.

Остается вернуться к Югославии, где однополярное "мировое сообщество" в попытке «справедливого» переустройства мира допустило, пожалуй, самые грубые и наглядные ляпсусы. В одном государстве были высочайшим решением западных держав объединены народы, хоть и славянские по языковой группе, но совершенно разные по своим историческим судьбам, традициям, менталитету, культуре, национальным особенностям. Так, Словения исторически вообще выпадала из южно-славянской общности. Еще с VII в. она представляла собой независимое государство Карантанию, в 820 г. стала графством в составе империи Карла Великого и тогда же приняла католицизм. Позже входила в состав Восточно-Франкского королевства то в качестве единого герцогства, то в качестве нескольких княжеств, а в XVI в. вошла в империю Габсбургов. Под турецким игом она не находилась вообще, а в культурном плане была близка, скорее, итальянскому Пьемонту, чем сербам.

Хорваты также были католиками еще со времен Карла Великого. С IX в. у них существовало свое королевство, которое в 1102 г. соединилось с Венгрией. В составе Австро-Венгрии они оказались еще в 1526 г., причем не на правах подчиненного народа, а на правах равноправной унии, но с конца XVI до начала XVIII в. в. были завоеваны турками. Освобождались эти земли австро-венгерскими армиями, после чего им был дан статус "Военной границы" — населению предоставлялись определенные льготы, и оно несло службу по охране рубежей государства, наподобие русского казачества. С 1868 г. Хорватии была предоставлена автономия, здесь, как и в Словении, успела развиться промышленность, и жилось им в составе империи Габсбургов отнюдь не плохо, особенно по сравнению с сербами.

Босния и Герцеговина были территориями со смешанным населением. Они пробыли в составе Османской империи больше четырехсот лет — с 1463 до 1878 (а формально — до 1908 г.) Поэтому тут было много мусульман, были и хорваты-католики, и сербы-православные. И в плане технического прогресса они намного отставали от Хорватии и Словении. Еще сильнее это сказалось в Македонии, которая пробыла под турецким владычеством более пятисот лет — с XIV в. до 1913 г., да и тогда стала предметом споров, разделов и переделов между Болгарией, Сербией и Грецией, причем по историческим и культурным традициям она тяготела к Греции.

В Черногории были сильны традиции гордого свободолюбия. Она еще в 1366 году отделилась от Сербии, самостоятельно вела борьбу и против Венеции, и против турок, и покорена ими была позже других балканских областей — только в 1499 году. Сбросила она захватчиков еще в 1796 г. и жила фактически независимой, хотя и весьма отсталой страной пастухов и лихих гайдуков, укрывающихся в неприступных горах и с оружием в руках отстаивающих свою свободу от любых посягательств.

Ну и, наконец, сама Сербия, аграрная страна, покоренная османами в 1389 г., но помаленьку выходившая из зависимого состояния в течение всего XIX в. А в культурном плане, наряду с традиционным православием — следы турецкого влияния, австрийского — при Обреновичах, русского и французского — при Карагеоргиевичах. Добавьте сюда еще включение в состав государства областей с неславянским населением — албанского в Косово, венгерского в Воеводине, и можно получить представление, какой конгломерат получился. Причем главенствующее положение в таком новообразовании досталось, разумеется, сербам. А находившиеся на более высоком культурном уровне словенцы или гордые хорваты, из века в век оберегавшие австро-венгерские рубежи, вошли в государство на положении "побежденных народов", как бы завоеванных силой оружия и, соответственно, наций "второго сорта". Не мудрено, что это стало источником жесточайших межнациональных противоречий, копившихся десятилетиями и выплескивающихся массовой резней всякий раз, когда ослабевали силовые узы, удерживающие в единстве подобную искусственную общность. Так было и в годы Второй мировой, когда пал королевский режим, и сербские четники, хорватские усташи, боснийские домобраны и т. д. и т. п. принялись истреблять друг друга и население «враждебных» национальностей. Так было и в 1990-х после краха мировой социалистической системы и соответствующего ослабления югославских коммунистических властей.