Господин Чичиков - Страница 8

Потемкин пояснил:

– Представь, что выворачиваешь шар наизнанку. Ведь невозможно, так?

И довольно улыбнулся. Сычага же хмыкнул; был он при этом в фазе полупогружения, то есть обозримы были только ребра и кишки.

Вошла секретарша Светочка. Не обращая на присутствующих никакого внимания, она принялась чертить пальцем на стенах, дверях, столах загадочные знаки. Знаки вспыхивали, переливались радужно и медленно растворялись.

Потемкин снова подмигнул и потянул Артема за рукав в третью комнату конторы, в бухгалтерию. Бухгалтерша Людочка с брезгливой миной вертела в пальцах зажигалку, тоже помеченную, наверное, той же Светочкой, радужным знаком. Одним словом, вела себя, как нормальный человек. Вдруг бухгалтерша размахнулась и запустила зажигалкой в окно. Окно было закрыто жалюзи. Зажигалка исчезла, должно быть, пролетела и сквозь жалюзи, и сквозь стекло. Потемкин, улыбнувшись, сообщил:

– Так умеет только наша Людочка. Она наш телепортер.

– Кто вы? – спросил Артем.

– Мы – сопутствующие, – ответил Потемкин так, словно этим все объяснил.

Артему стало все равно. Он зевнул и побрел в свою комнату. Но не дошел, потому что вдруг пропел мелодичный звонок – в контору пожаловал босс, и Артем проснулся. Он машинально глянул время на дисплее компьютера и присвистнул: проспал без малого четыре часа.

– Ну что? – с порога спросил Шкурченковв.

– Разбираюсь, – деловым, как ему казалось, тоном, ответил Артем. – Думаю, я знаю, как сделать. Надо…

– Ладно, работай, – перебил босс, а сам недовольно подумал: «Еще одного бездельника взял».

И принялся орать на Потемкина:

– Почему мне присылают отказы?! Я вам, бездельникам, деньги плачу не за то, чтобы мне отказы приходили! Где счет-фактура на контейнер из Бельгии?

– У Сычаги, – равнодушно пожал плечами Потемкин. – Я ознакомился и передал.

Босс ринулся в соседнюю комнату, и крик рвался уже оттуда. Потемкин же подмигнул Артему. Артем так и не понял, насчет чего на сей раз подмигнул Потемкин – насчет босса или того, что творилось во сне. Отчего-то казалось, что насчет второго. Наверное, казалось так оттого, что Потемкин чересчур равнодушно отнесся к эмоциям босса. А может, сон был слишком странным – странно пришел, странно оборвался.

– Тебе коньяка налить? – осведомился Потемкин, доставая из шкафчика бутылку и две рюмки.

В дверь заглянула бухгалтерша Людочка:

– Потемкин, дай огоньку! Я опять осталась без зажигалки…

А что же Чичиков? Наутро после «тюремной ночи» он, отоспавшись и плотно позавтракав, решил вновь ехать на морские купания. Степан с кислой миной уселся за баранку «Мерседеса», Чичиков расположился, по своему обыкновению, на заднем сиденье, и они покатили из города. В дороге Чичиков изучал вырезки и заметки из «Мышкиной» папки.

Чичиков во всем любил порядок и уделял много внимания мелочам. Если бы он жаловал французских мудрецов с их любовью к максимам, он бы и сам сочинил нечто наподобие короткого выразительного девиза, скажем – «мелочи – это все!», или посложнее – «мелочи – всегда больше, чем мелочи!». Так вот, он стал искать римскую цифру два, которой должен был быть помечен раздел, следующий за тюремным. Ее не было! «Мышка» старательная, но несобранная», – укорил он мысленно безымянную составительницу досье и углубился в чтение.

Читая, Чичиков то и дело хмыкал, чмокал, цокал языком – столько жалкой дребени происходило в этом городишке. Какое-то уфологическое общество, какие-то контакты с пришельцами из иных миров с похищениями тележек для покупок в супермаркете «Золотой бум»… Технологический университет поражал воображение городского обывателя то прорывом на мировой рынок высоких технологий, то таинственными экспериментами с какими-то «вращательными полями» и чудесными явлениями, их сопровождающими, то новыми, небывало вольными правилами поступления. Чичикова из всех чудес Технологического университета позабавило лишь наглое им присвоение себе звания «академический» да отчет об экспедиции в Гималаи, где на высоте восьми тысяч метров был водружен флаг Технологического. Альпинист, бывший выпускник, чертыхался, рассказывая, как он пер на себе этот символ альма-матер там, где каждый грамм тянет на десять тонн.

Зазывальные сведения о магах, целителях и всевозможных тетеньках и бабушках-провидицах Чичиков просто пропускал. В отдельном файле были собраны сведения о всяческих сектах и течениях. Было их в городе великое множество. Чичиков брезгливо полистал, остановился на неком Обществе трансцендентальной медитации не потому, что заинтересовало слово «трансцендентность», а потому, что статья была о чудесном исчезновении незнамо куда местного гуру-йога, по совместительству преподавателя все того же Технологического университета, во время показательной медитации во Дворце спорта. Гуру трижды исчезал и появлялся, чему были свидетелями тысячи людей, а также объективы видеокамер и фотоаппаратов. Чичиков посмотрел на фото преподавателя, цыкнул зубом и произнес в задумчивости: «Делать людям нечего…»

Местный же университет, то есть просто университет, вылядел на фоне технологического тезки-самозванца бледновато. Видимо, оттого, что в нем главным образом занимались образованием и наукой. В интервью с ректором речь шла о создании при университете научного центра, в котором будут представлены все возможные науки, где студент сможет и учиться, и двигать науку. Здесь же ректор с обидой упоминал о противодействии его замыслу со стороны Института прогрессивной кибернетики, выросшего в свое время из этих же, университетских недр.

Чичиков остановил внимание на словосочетании «прогрессивная кибернетика». И принялся живо перебирать бумаги в поисках еще какого-нибудь упоминания об этом институте. Но увы, видимо, это учреждение нимало не задело воображение «мышки». Впрочем, как осталась вне поля зрения целая куча научных и иных учреждений. Чичиков поморщился, обозвал составительницу обзора непечатным словом. Захлопнул папку и бросил ее в сердцах на сиденье.

Поглядел в окно – машина мчалась по трассе, разделенной зеленым газоном. Взгляд Чичикова упал на стоявшую у обочины встречной полосы иномарку с задранным капотом. Водитель ковырялся в ее внутренностях, а хорошо одетый человек, с виду прокурор или депутат, энергично рубя воздух рукой, что-то орал в мобильник.

– Степан, ну-ка давай к ним, – распорядился Чичиков.

– Сейчас, Сергей Павлович, разворот будет, – невозмутимо отозвался привыкший к капризам Чичикова Бычок.

– А поскорее нельзя?

– Можно, – согласился Бычок и, сбросив скорость, переехал на встречную прямо по газону.

– К «Пежо» рули.

Остановились возле терпящих бедствие. Чичиков опустил стекло и спросил:

– Проблемы?

– Да видишь, братик, – смерив Чичикова цепким, все же скорее прокурорским, а не депутатским взглядом, от колес его машины до собственно физиономии, ответил тот, – вроде бортовой компьютер сдох. Хана дело.

– Микросхемы, мать их, – пробормотал Бычок.

Чичиков неторопливо выбрался из машины и, расплывшись в улыбке, протянул руку:

– Чичиков.

– Иван.

К слову сказать, блестевшие у обоих на шеях золотые цепи были примерно одинаковой толщины и размера, поэтому между собеседниками сразу же установились ровные взаимоотношения. Оба как-то вдруг ощутили необычайное взаимное расположение. Скажем же пару слов о новом знакомом Чичикова.

Иван Федорович Мотузко был человеком целеустремленным. Начав во время оно банщиком в номенклатурной бане, Мотузко на манер летящего ядра сумел сделать приличную карьеру, то есть поднялся весьма высоко с удивительной даже для новых времен скоростью. Однако, достигнув назначенной ему вершины, он, в отличие от ядра, хоть и замедлил полет, но все же не упал. Был он высок, крепок телосложением, а черты лица были той примечательной твердости и воли, что отличает образ работника НКВД из фильмов времен перестройки. Даже любезно улыбаясь, Иван Федорович смотрел так, что казалось, сейчас он произнесет нечто такое, отчего судьба собеседника, а может, и не только его, а и всего государства, в один миг изменится радикальнейшим образом. Подаст вдруг команду: «Молчать! Лицом к стене!» и увенчает дело коротким и решительным: «Залпом пли!» Впрочем, ничего подобного он себе не позволял, предпочитая говорить то, что собеседник хотел бы слышать. Многие считали Ивана Федоровича человеком недалеким и на этом сильно погорели.