Господарство Псковское - Страница 15

Погода нам благоприятствовала, если бы не встречное течение в море, то шли бы вообще хорошо. Задерживаться у Яна не стали. Может, на обратном пути зайдём, если не прижмёт заморозками. Море пенилось суровыми волнами, порывистый, холодный ветер с севера заставлял кутаться в тёплые одежды. Гром валялся в кубрике – мёрзнуть и мокнуть под солёными брызгами собакин не желал категорически. К счастью, хоть дождя не было. В море было пусто. Даже рыбаков не видно. Ночевали на борту, не прерывая плавания, и вскоре уже показался Данциг.

Причаливали сразу на пристани Даниэля, где нас теперь хорошо знали. Навестив удивлённого нашим поздним приходом купца, после обязательного обеда, или раннего ужина, продолжили разговор в кабинете. Бодро потрескивающий дровами камин притягивал к себе, поэтому я и пересел к нему поближе. Рядом примостился со своим стулом вольный негоциант. Для затравки разговора поговорили о погоде, товаре и ценах на него. Обсудили возможных переселенцев и после этого, исчерпав темы разговора, ненадолго замолчали. Когда пауза грозила затянуться, я приступил к изложению своей просьбы:

– Уважаемый Даниэль, мы с вами торгуем уже год и за это время старались вас не подводить. Товар поставляли хорошего качества и в срок.

Купец вклинился в мою речь:

– Абсолютно верно. Сотрудничество с вами принесло хорошие доходы, и наша торговля постоянно расширяется. Более того, возникла очередь на некоторые ваши товары, которых, к сожалению, не хватает, чтобы удовлетворить возросший спрос. Почему возник этот разговор? Вас что-то не устраивает?

– Пока нас всё устраивает. Но… Нам несколько неудобно, мягко говоря, ночевать на борту наших судов, пока идёт разгрузка и приёмка товара. Или разбивать экипажи, размещаясь в разных тавернах. Сами понимаете, каким может быть отдых в таких условиях. А вот если бы у нас был свой дом… Или, на крайний случай, земля. Дом я и сам смогу построить, какой мне будет нужен.

– Понимаю. Для такого нужного мне партнёра я могу узнать, не продаёт ли кто подходящий дом или кусок земли под застройку. Если кусок земли, то, я так понимаю, будет лучше, если он находится неподалёку от моей пристани и рядом с рекой или морем?

– Всё верно. Вы сразу ухватили суть моей просьбы. Если что-нибудь получится, будет очень хорошо.

– Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик, завтра и займусь вашей просьбой, озадачу своих людей.

– Благодарю вас. Тогда мы отправимся дальше, а на обратном пути заглянем, чтобы узнать результаты. Думаю, что уже будут какие-нибудь подвижки.

На этом мы и расстались. Пошёл к себе, по дороге обдумывая наш разговор. Вроде бы всё говорил правильно. Другого толкования нет в моих словах. Если всё срастётся, будет у нас база в этом городе.

Сразу же и отчалили, взяв курс на запад. Пойдём в Киль, где развито судостроение. Посмотрим, что там можно будет поиметь с нашего товара. Осмотримся и заведём новые полезные знакомства. Следующим годом будет проще дальше проскочить. Хочется дойти до Англии, там сейчас должны междоусобные войны идти. Вроде бы. Хотя сейчас везде они идут. Делят территории и власть. Может, и нам удастся под шумок выловить свою рыбину в этой мутной водичке. Такая вот тайная мысль засела в голове. Что из неё вырастет, посмотрим.

Когда на траверзе показался остров Борнхольм, промозглая ветреная погода окончательно испортилась. Встречно-боковой подвернул строго на северный ледяной ветер, резкими порывами стремившийся наклонить струг до самой воды. Мудрить и испытывать судьбу не стали, повернули по ветру и полетели к берегу. Там переждём, если успеем. Не успели. Ветер крепчал с каждым мгновением. С гребней волн срывало брызги резкими тугими порывами. Оставили один штормовой стаксель, остальные паруса быстро убрали, потому что начали зарываться в волну. Несколько раз носом разрезали гребень, черпанув стылой воды на палубный настил и мгновенно отяжелев. После этого медленно-медленно, раскачиваясь с борта на борт, подобно пьяному матросу вскарабкивались на гребень следующей волны, пока морская вода с шумом уходила, пенясь, через шпигаты. Скрипела и гнулась мачта под яростными ударами стихии. На руль встал Первуша – здоровому и кряжистому рулевому было проще, чем тщедушному по сравнению с ним Бивою, удерживать корабль на курсе.

Шторм не хотел нас отпускать и быстро догонял. Чёрные тяжёлые тучи проносились, цепляясь за верхушку мачты. Волны вырастали позади, догоняя и уходя вперёд, заставляя сердце тревожно проваливаться в пятки с каждым падением с гребня волны в открывающуюся бездну. Но тут же нас подхватывала под корму следующая волна, нос струга опускался, кормой забираясь по крутому склону вверх, переваливался на верхушке и снова стремительно соскальзывал вниз кормой. Желудок не выдерживал такого аттракциона. Вроде бы попривыкшие к качке дружинники сейчас лежали с белыми лицами вповалку, раскорячившись в попытке как-то зафиксировать себя в одном положении. Иначе приходилось болтаться по кубрику вместе с незакреплёнными вещами. Ветер яростно свистел в вантах, осыпал водяной пылью. Руки и лицо, промокнув, замерзали мгновенно. Незыблемым островком уверенности и спокойствия оставалась словно бы вросшая крепкими ногами в палубу фигура Первуши. Если нам было холодно и, что уж греха таить, страшно, то красное напряжённое лицо нашего кормщика, ворочавшего тяжёлый румпель взбугрившимися от неимоверного напряжения руками, было мокрым не от брызг, а скорее всего от пота, заливавшего ему глаза. Сунулся было к нему с помощью, но был послан сразу же далеко и надолго. Потому как нечего лезть под руку. Бивой потянул за рукав, покачал головой отрицательно. Говорить было невозможно – ветер забивал слова обратно в горло. Попавшую в трюм воду пришлось вычерпывать вёдрами. Сколько выливали, столько же сразу и прибывало. Монотонная работа отвлекала от дурных мыслей, да и лица работающих постепенно утрачивали меловую белизну. Это хорошо, надо чаще смены менять. Внезапно над головой гулко хлопнул и заполоскал парус мокрой тряпкой.

– Бивой, шкот оборвало! Помогай! – заревел сверху Первуша.

Вылетела наверх вторая команда, спустила оборванный парус, подтянула к себе, обрывая ногти, тяжёлое мокрое полотно. Перевязали шкот и сразу же, взяв дополнительные рифы, подняли заново. Выправился рывком начавший было рыскать струг, отряхнул с себя очередную тянущую на дно волну и полетел быстрой чайкой по гребням.

Как углядел Первуша устье впадающей в море реки, не понятно. Мне, кроме встающих горою волн и качающихся впереди верхушек далёких деревьев, ничего не было видно. Пробкой влетели в пенящееся волнами узкое горло устья и, черканув днищем песчаное дно, чудом не вылетев на берег на крутом изгибе протоки, ушли под защиту заросшего кустами берега и гнувшихся под ветром высоких деревьев. Ещё один изгиб, и перед нами открылся огромный, беснующийся волнами простор. Влетать из огня да в полымя никому не хотелось, и мы сразу же причалили к берегу. Выскочили в траву дружинники, натянулся причальный канат, заскрипел по песчаному дну нос струга, рывком съехал вниз многострадальный парус.

Сразу же по команде Данислава установили защитные щиты, заскрипели взводимые арбалеты, настороженно выглянули в бойницы острые жала болтов.

Закрепив причальный канат в деревьях на берегу, зашелестели вынимаемые из ножен мечи дружинников. Пригнувшись к самой траве, осторожно разошлись в разные стороны. Пошла вперёд разведка. Чужой берег – куда попали, неизвестно. Да и куда бы ни попали, вокруг всё равно одни враги. Расслабляться рано.

Шумел в кронах сильный ветер, обламывая сухие сучья, высокая волна убегала от нас вдаль. Мы же находились под защитой берега, в заветрии, и у нас было более-менее тихо.

Наконец начали возвращаться разведчики. В ближайшей округе никого не было. Следов стоянок также не обнаружили. Можно было чуть-чуть расслабиться и сойти на берег, оставив на борту дежурную смену. Спрыгнув на мокрый песок, я еле удержался на ногах – ощутимо повело в сторону, что вызвало добродушные смешки воинов.