Господа офицеры! Книга 2 (СИ) - Страница 57

— Ой, попугай! — остановилась Маша, заметив над головой копошившуюся яркую птицу, норовившую обломить черешок какого-то плода. Попугай сердито с присвистом щёлкал, обижаясь на неудачу, но упорно, снова и снова, не обращая внимания на людей, пытался сломать крепкий черешок, смешно повернув набок украшенную султанчиком головку.

Метров двести поднимались по некрутому косогору, о затем местность резко пошла под уклон. В ложбине было влажно, пахло прелью и деревья росли реже. Зато трава поднималась выше колен.

— Фернандес сказал, что где-то здесь есть родник, — напомнила Маша, облизывая пересохшие губы.

На источник наткнулись через несколько минут, двигаясь вдоль впадины.

— Привал! — скомандовал Аженов, сбрасывая увесистый мешок с шинелями и продуктами. — Пора перекусить, да и местность разведать не мешает.

Когда все напились холодной родниковой воды, от которой ломило зубы и не мудрено было прихватить простуду, поручик, упрятав свою старую, слегка помятую жестяную кружку обратно в сидор, решил на время разделиться:

— Машенька! Вы с Виктором займитесь пока обедом на скорую руку, а мы с Веней минут двадцать побродим вокруг. Может место подходящее для лагеря найдём.

— Хорошо, Пётр Николаевич! Но я бы с бСльшим удовольствием пошла с вами! Мне здесь как-то не по себе. Я ужасно боюсь змей и лягушек.

Она точно накликала. Здоровенная змея стремительно зашуршала по примятой ими траве, резко выделяясь на фоне зелени своими черно-красно-жёлтыми узорами.

Вопль Маши заглушили два револьверных выстрела. Стреляли Аженов и Нечаев. Попали оба, заставив полутораметровую змею с перебитым хребтом, забиться в вызывающих мурашки молниеносных конвульсиях.

— На нашего ужа, однако, не похожа, — сказал Нечаев наступив на змею позади головы, не подозревая, что придавил сапогом к земле кораллового аспида, яд которого не менее смертелен, чем яд кобры.

Маша в ужасе прижалась к Аженову, уткнув лицо ему в грудь, не в силах смотреть на извивающееся в агонии пресмыкающееся, а Пётр, чувствуя, как она дрожит, прижал её покрепче к себе, неожиданно ощутив жар и волнующую податливость вздрагивающего тела. ...

— Ладно в таком случае переиграем. Ты Вениамин поможешь Виктору с обедом, а мы пойдём с Машей. Траву кругом вытопчите и рогульку длинную на всякий случай срежьте, чтобы было чем башку отшибить и к земле прижать, — сказал Пётр, когда девушка немного успокоилась, а убитая змея затихла.

Нечаев, покопавшись в мешке, заботливо протянул девушке револьвер:

— Это английский револьвер, в обиходе называется "Бульдог". Маленький и лёгкий, пять патронов. Вот сюда нажмёшь, он и выстрелит.

— Спасибо, Витя, — смущённо вытерла слёзы Машенька, — я умею. Меня папа учил, — сказала она, благодарно улыбнувшись, пряча в карман отнятый у бандитов револьвер.

Вдвоём с Машей Аженов прошёл метров сто вдоль ложбины до самого её конца и перевалив косогор, нашёл то что нужно. Расположенная на сухом месте поляна была почти круглой, шагов на двадцать.

— Пока здесь устроимся. Сухо и до воды не очень далеко. Если найдём что-то более подходящее — потом переберёмся, — сказал он согласно кивнувшей девушке, всю дорогу цепко державшейся за его локоть.

Через час на найденной поляне уже дружно ставили палатку, подшучивая над трусихой, затесавшейся в мужскую компанию.

Г Л А В А 9

До вечера оставалось ещё часа четыре.

— Ну что, может попробуем прямо сейчас отыскать этот камень? — предложил поручик, когда с обустройством было покончено: заготовлены дрова, поставлена палатка, припасена вода, разложены вещи. Его все поддержали, и он вытащил и разложил на траве заветный кусок шёлка.

— Право, я даже не представляю, как взяться за это дело, склонился Рыжов над картой. — Если этот камень в лесу, то можно бродить неделю и не найти. А если он не один, тогда тем более.

— Ну это в общем не так и сложно,— секунду подумав, высказался Нечаев. — Жалко современную карту острова не смогли достать, на этой, к сожалению, нет масштаба. Но район поиска небольшой, причём недалеко от побережья. Был бы компас, было бы проще.

— Компас есть, даже два, а к ним карандаш и линейка с транспортиром — ещё в Нью-Йорке купил, — не утерпел похвастаться предусмотрительностью Аженов, доставая из мешка завернутые в чистую портянку принадлежности.

— Положить бы на что-нибудь ровное, — поднял с травы карту Нечаев, осматриваясь по сторонам в поисках подходящего предмета.

— У меня книжка есть, — засуетилась Маша около своего баула. — Почитать взяла.

Виктор расстелил поверх книги план, а Пётр, вытащив из мешка, протянул ему эфес шпаги: — Обводи! Пора дорисовать то, что не дорисовал предок.

— Вы уж тогда сами, Пётр Николаевич, — отдал карандаш Нечаев, — все-таки двести с лишним лет ждала, чтобы руку наследников почувствовать.

Аженов спорить не стал и, приложив эфес, старательно его обвёл. Судя по прикидке, точка находилась метрах в двухстах от берега у восточной оконечности острова.

Через пять минут Пётр с Виктором высчитали три азимута, проведя от искомой точки на плане три линии: на маленький мыс, узкий заливчик и вдоль рукоятки к клинку.

Машенька и Вениамин напряжённо дышали им в затылок.

— Ну, если картограф не напутал "Север" с "Югом", — ткнул Нечаев в обозначенные румбы, — то должно получиться.

Он записал отсчёты на двух клочках бумажки и протянул один Аженову:

— Давайте, Пётр Николаевич, всё же хоть приблизительно сориентируемся по расстоянию, тогда будет легче отыскать.

Нечаев достал карту Панамского залива, замерил на ней их остров и взглянув на масштаб, сказал:

— Приблизительно в длину наш остров получается два километра.

Через минуту посчитал и расстояние на плане:

— От мыса триста двадцать шагов, а от бухточки — ровно четыреста. Из расчёта: пара шагов — полтора метра, — объявил он, дописав это на бумажках. — Ну что, делимся? — поднял он глаза на Аженова. — Я пойду с Веней от мыса, а вы с Машей от заливчика, он к нам поближе.

— Хорошо, согласился поручик, — но давайте сначала, чтобы не заплутать все вместе выйдем к бухточке, а потом вы двинетесь дальше к мысу.

На том и порешили.

Через двадцать минут возбуждённо переговариваясь, вышли к восточной оконечности острова. С этой стороны берег был не песчаный, как с противоположной оконечности, где высаживались с лодки, а каменистый. И сухие светлые камни можно было причислить (с большой натяжкой) к белым, пока до них не добиралась волна. Мокрые же они становились серыми или жёлто-коричневыми. Заливчик за двести лет стал значительно шире и уже не напоминал узкий клин, вбитый сердитым морем в берег.

— Не забудьте, Пётр Николаевич, у вас шаги больше обычных, напомнил, пожелав удачи Нечаев, направляясь с Рыжовым дальше.

— Ну -с, благословите, Марья Андреевна,— сказал Аженов, доставая компас.

— С Богом, поручик! — привстав на цыпочки, шутливо чмокнула она его в щёку. — Чур, я буду вслух считать шаги! — подхватила его Машенька под руку, и они под её задорный счёт двинулись на взятый ориентир.

Поручик сосредоточенно уставился в дрожащую стрелку компаса, но если бы кто-нибудь из его товарищей сумел сейчас заглянуть ему в душу, то удивился бы до крайности. Ни о каких азимутах в этот момент он не думал.

Аженов просто млел от счастья, вышагивая рядом с лучшей на земле девушкой, доверительно державшей его за локоть. Влюбился он давно, да, наверное, и сразу, как только увидел её радостно впорхнувшей в палату. А уже через неделю он обострённо чувствовал, что вся молодёжь в палате влюблена в своего "Ангела" без памяти и завидовал отчаянности Рыжова, не собирающегося скрывать своих чувств ни от девушки, ни от не всегда дружелюбных товарищей с их едкими насмешками. Но вместе со всеми Машенькиными подопечными он радовался, что она со всеми ровна и никому не отдаёт предпочтения (что было бы тотчас замечено), хотя, конечно, каждому бы хотелось оказаться её счастливым избранником. В эту девушку просто нельзя было не влюбиться.