Горячий лед - Страница 66

Уитни увидела блеск бриллиантов, сверкание золота. Не дыша, она погрузила руку в шкатулку.

Бриллиантовое колье, которое она держала в руке, было таким ярким, холодным и изысканным, как лунный свет зимой.

Неужели это оно, думала Уитни. Возможно ли, чтобы это было то самое колье, которое использовали против Марии-Антуанетты незадолго до революции? Неужели она надевала его хотя бы раз, наблюдая, как лед и пламень переливаются на ее коже. Правда ли, что страсть к драгоценностям и жажда власти так завладели молодой женщиной, что ее не интересовало то, как живут люди за стенам и ее дворца, как страдает народ?

На эти вопросы должны отвечать историки, подумала Уитни. Но теперь она знала, что Мари могла внушать чувство преданности. Ведь Жеральд действительно хранил эти драгоценности ради королевы и ради своей страны.

Дуг держал в руках изумруды. Ожерелье из пяти ниток было таким тяжелым, что от него должна была уставать шея. Он видел его в книге. У ожерелья было какое-то женское имя – Мария, Луиза. Для Дуга это не имело значения. Он убедился, что драгоценности лучше выглядят в натуре, чем на картинке. То, что сейчас сверкало в его руке, не видело света уже два столетия.

Шкатулка была до краев заполнена драгоценностями. Они могли пробудить алчность, разжечь страсть и вожделение. Но маленькая шкатулка оказалась и хранилищем истории. Уитни осторожно взяла в руки миниатюру.

Она много раз видела портрет королевы. Но сейчас в ее руках был шедевр. Мария-Антуанетта – красивая, легкомысленная, бесстыдная, пока еще королева Франции – улыбалась ей с портрета. Миниатюра была овальной формы в золотой оправе и размером не больше ладони. Уитни не могла разглядеть имени художника, портрет явно нуждался в реставрации, но она понимала его ценность. И мораль.

– Дуг…

– Святы и Боже. – Так высоко его мечты не взлетали. Дугу не верилось, что в его руках такое великолепие. Это было огромное состояние. В одной руке он держал бриллиант чистой воды, а в другой – мерцающий рубиновый браслет. Он выиграл эту игру. Вряд ли сознавая, что делает, скорее машинально, Дуг сунул бриллиант в карман.

– Ты только посмотри на это, Уитни. Весь мир теперь наш. Весь проклятый мир. Боже, благослови королеву. – Смеясь, Дуг положил на голову Уитни нитку бриллиантов и изумрудов.

– Дуг, взгляни.

– Да, что это? – Его больше интересовало то, что сверкало в шкатулке, чем маленький тусклый портрет. – Рамка стоит несколько баксов, – мимоходом заметил он, доставая тяжелое ожерелье из сапфиров размером с двадцатипятицентовую монету.

– Это портрет Мари.

– Ценный.

– Он не имеет цены.

– Правда? – Заинтересовавшись, он наконец посмотрел на портрет.

– Дуг, этой миниатюре двести лет. Никто из ныне живущих никогда ее не видел. Никто даже не знает, что она существует.

– Значит, ее можно дорого продать.

– Разве ты не понимаешь? – Нетерпеливым жестом Уитни забрала портрет. – Ей место в музее. Это совсем не такая вещь, которую можно отнести на «малину». Это произведение искусства. – Дуг… – Она взяла бриллиантовое колье. – Взгляни на него. Это не просто сверкающие камешки, которые имеют высокую рыночную цену. Посмотри, какая работа, какой стиль. Это же искусство, это история. Если это то самое колье, из «дела о бриллиантах», то оно поможет историкам узнать много нового и, может, перевернет все теории.

– Это мои средства к существованию, – прервал ее Дуг и положил колье в шкатулку.

– Дуг, эти драгоценности принадлежали женщине, которая жила два столетия назад. Двести лет назад. Ты не имеешь права просто взять ее колье, ее браслет и отнести в ломбард, где их разрежут на куски. Это безнравственно.

– О нравственной стороне давай поговорим потом.

– Дуг…

Он в раздражении закрыл шкатулку и встал:

– Послушай, если ты хочешь подарить музею картину или, может быть, пару камешков, отлично. Об этом есть смысл поговорить. Но ради чего я рисковал своей жизнью и, черт побери, твоей тоже? Я не хочу упустить свой шанс что-то собой представлять только ради того, чтобы кто-то мог пялиться на эти камни в музее.

Уитни встала, одарив его взглядом, значения которого Дуг не смог понять.

– Ты и так кое-что собой представляешь, – тихо сказала она.

Эти слова его тронули, но тем не менее Дуг покачал головой:

– Этого недостаточно, дорогая. Таким людям, как я, нужного, чего они были лишены от рождения.

Я уже устал играть во все эти игры. А сейчас у меня появился шанс пересечь финишную линию.

– Дуг…

– Послушай, как бы то ни было, необходимо забрать все отсюда.

Уитни хотела было продолжить спор, но решила отложить его на потом:

– Хорошо, но мы к этому вернемся.

– Все, что хочешь. – Дуг улыбнулся обворожительной улыбкой, но Уитни научилась нисколько ей не доверять. – Что ты скажешь, если мы заберем ребенка домой?

Уитни улыбнулась ему в ответ:

– Мы зашли очень далеко. Наверно, уже пора уносить ноги. – Они встали, но, когда Дуг повернулся и пошел через кусты, Уитни задержалась. Сорвав цветы с лианы, она положила их на могилу Жеральда. – Ты сделал все, что мог. – Она направилась вслед за Дугом к машине. Оглядевшись по сторонам, Дуг положил шкатулку на заднее сиденье и накрыл ее одеялом:

– Отлично, теперь поищем гостиницу.

– Это лучшая новость, какую я слышу за сегодняшний день.

Найдя отель, который, на его взгляд, выглядел достаточно шикарным и дорогим. Дуг затормозил у входа:

– Ты иди устраивайся. А я узнаю, как выбраться отсюда. Мы улетаем первым же рейсом завтра утром.

– А наш багаж в Антананариву?

– Мы пошлем за ним. Куда ты хочешь отправиться?

– В Париж, – с ходу ответила Уитни. – Мне кажется, что на этот раз мне не будет там скучно.

– Париж так Париж. Мне необходимо немного наличных – нужно позаботиться о некоторых вещах.

– Конечно. – С таким видом, как будто она никогда не отказывала ему в деньгах, Уитни достала кошелек. – Тебе лучше взять пластик вместо наличных, – решила она и вытащила кредитную карточку. – Пожалуйста, Дуглас, первый класс.

– Безусловно. Сними лучший номер, дорогая. Сегодня мы начинаем шикарную жизнь.

Она улыбнулась, однако, наклонясь к заднему сиденью, вместе со своим рюкзаком забрала накрытую одеялом шкатулку:

– Я возьму шкатулку с собой.

– Ты мне не доверяешь?

– Ничего подобного. Правда. – Выйдя из машины, она послала ему воздушный поцелуй. В покрытых грязью брюках и порванной блузке она направилась к отелю походкой наследной принцессы.

Дуг увидел, что сразу трое поспешили открыть перед ней дверь. Класс, подумал он снова. Она прямо-таки испускает какие-то лучи. Дуг вспомнил, что Уитни как-то говорила ему о синем шелковом платье. Усмехнувшись, он отъехал от тротуара. Он сделает ей сюрприз.

Уитни понравился номер, о чем она и сказала коридорному, подтвердив это соответствующими чаевыми. Оставшись одна, Уитни сняла одеяло с шкатулки и снова ее открыла.

Она никогда не относила себя к коллекционерам или особым любителям искусства. Но теперь, глядя на эти драгоценности, пришедшие к ней из далекого прошлого, Уитни знала, что никогда не сможет превратить их в нечто столь ординарное, как деньги. Ради того, что она сейчас держала в руках, люди умирали. Некоторые из-за алчности, некоторые ради принципов, некоторые только потому, что оказались рядом. Уитни подумала о Хуане, о Жаке. Для нее их смерть слишком много значила. Нет, это гораздо больше, чем просто драгоценности.

То, что сейчас находилось здесь, под руками, принадлежало не ей или Дугласу. И его надо в этом убедить.

Закрыв крышку шкатулки, Уитни прошла в ванную комнату и до отказа открыла кран. Это напомнило ей о маленькой гостинице на побережье и о Жаке.

Он погиб, но если миниатюра и сокровища окажутся там, где они должны быть, о нем будут помнить, прочитав его имя на маленькой дощечке в нью-йоркском музее. Да, так и должно быть. Уитни улыбнулась. Жаку бы это понравилось.