Городские легенды (СИ) - Страница 8

Значит, не все хотят. Хотят вырваться! Жить открыто, свободно. Но готовы ли мы, обычные люди, к такой правде?

Они, знаете ли, очень хорошо помнят Инквизицию...

Тед прав, люди никогда не перестанут их бояться.

Я чудовище... для таких, как ты, обычных...

Они живут тайно. Двойной жизнью, прячась ото всех – друзей, соседей, любимых. И в то же время открыто. Даже демонстрационно. Вон Тед не скрывает, что вампир. Магда по подвалам водяных ловит, духов вытаскивает. А еще балы...

Как Вы думаете, сколько их в городе?.. Не знаю... Около трети... Вы хоть понимаете, что такое треть населения Новосибирска?.. Понимаю. Надеюсь, Вы тоже это понимаете...

- Вас ведь так много! Как вы умудряетесь прятаться?

- Очень просто! – Тед рассмеялся. – Ты сам-то в нас еще неделю назад верил? То-то и оно! Неверие – вот наша защита.

Действительно! – подумал Борис. – Как все просто.

- Пока люди в основной своей массе не верят, что мы есть, – продолжил Тед, – думают, что это всего лишь игра, мы в относительной безопасности. Думаешь, та старушка, что Магду сюда вызвала, знает, с кем имеет дело? Нет! Почти все, кто обращается к ведьмакам, даже не представляют, с кем на самом-то деле имеют дело. Да и зачем им это? Главное, чтобы подвал был сухой. – Тед горько усмехнулся. – Еще все эти шоу телевизионные нам на руку. Пусть думают, что это аттракцион такой, где попялиться можно, поржать. А для тех, кто знает... у нас есть свои методы переговоров.

Тед замолчал, а Борис не стал уточнять – и так все ясно.

- Слушай, а Магда... она – кто?

- Она? А по клыкам не видно разве? – удивился Тед. – Она – оборотень. Иначе с чего бы на вампиров охотилась? Вампир на вампира не пойдет, а вот оборотню сил вполне хватит.

Из подъезда вышла Магда.

- Сидите?

- Сидим, – заулыбался Тед.

- Ну и славно! – Она селя рядом. Закурила. – Все, воды уже нет, водяной теперь не скоро сунется. Сунется – позвонят. Кстати, с боевым крещением тебя! – сказала она Борису. – Не думала, что ты такой смелый.

- Спасибо. – Борис тут же приосанился. Магда считала его храбрецом, а это многого стоило.

Тед что-то сказал. Магда рассмеялась. Борис улыбнулся.

Он уже согрелся и думал, что хорошо, когда можно просто посидеть вот так, на лавочке, поболтать. Особенно когда вокруг мирно, тихо, и небо кажется таким бескрайним. И мир, казалось, соглашается с Борисом. Он покачивал верхушками деревьев, шелестел ветерками.

Необычный,

другой

мир.

11.04-24.07.2009

Смерти нет

Смерти нет. Есть только страх.

Эту истину я узнала еще в далеком детстве, от своей бабушки Василины. Вернее, она была моей прапрабабушкой.

Я хорошо ее помню. Это была маленькая сухонькая старушка. Говорила она странно, незнакомо и смешно, а еще она любила пить чай с домовым Яшкой, раскладывать пасьянс и вязала множество носков.

Конечно же, я ходила в детский сад, в ясельную группу – мать не сильно доверяла столетней старухе, тем более, что она уже не могла выходить из дома. Но поскольку я то и дело таскала из садика самые разные болячки, то в итоге проводила много времени с бабушкой Василиной.

Я любила ее, не сильно шалила, всегда помогала сматывать шерсть в клубок и наливала чай маленькому мохнатому домовому, который жил в стенном шкафу и выходил только тогда, когда родителей не было дома.

Это случилось, когда мне было уже три года, даже три с половиной, почти четыре.

Бабушка Василина вдруг позвала меня. Я вошла в ее комнату и увидела, что она лежит в кровати в своем любимом платье, а рядом стоит домовой Яшка и кто-то незнакомый, высокий в черном развевающемся балахоне.

- Ты не бойся, внученька, – сказала мне бабушка. – Это всего лишь дух, он побудет у нас немного и уйдет.

Я покосилась на высокую фигуру в балахоне, фигура покосилась на меня.

- Смерти нет, – сказала бабушка. – Есть только страх. Запомнила?

- Да, - ответила я.

- Хорошо. А теперь я лягу и усну, а ты поиграй немного. Не шуми. Твои родители скоро придут.

- Хорошо, бабушка, – ответила я и убежала в свою комнату.

Родители, действительно, пришли вскоре. И выяснилось, что бабушка Василина умерла.

- Ты не испугалась? – спросила меня потом мать.

- Нет, – ответила я. – Бабушка мне все объяснила: смерти нет.

Когда мне исполнилось восемь лет, мать отвела меня к врачу.

- Вы знаете, - сказала она, - моя дочь совершенно не боится смерти!

- Не боишься? - поинтересовался у меня врач.

- Нет, - ответила я, - смерти нет.

В кабинете мне было интересно – он был совершенно не похож на прочие медицинские кабинеты. Вместо страшных плакатов с больными детьми и разрезами кишечника висели солнечные картинки с улыбающимися людьми.

- Вы знаете, - мать достала из сумки носовой платок, - моя дочь в детстве пережила страшную травму – у нее на глазах умерла прабабушка моего мужа. Глупо, конечно, было оставлять трехлетнего ребенка со столетней старухой. Но вы знаете… - мать томно вздохнула всей грудью, как бы говоря: ну уж вы-то точно меня понимаете! – И после этого она стала говорить, что смерти нет. Наверное, у нее шизофрения.

- Почему нет смерти? – опять поинтересовался у меня врач.

- Есть только страх, - ответила я. – Бабушка мне все объяснила тогда. В то утро.

А потом меня выставили за дверь.

Врач о чем-то долго говорил с матерью, та потом выскочила из кабинета вся пунцовая, сердитая. Схватила меня за руку и потащила домой.

- Больше мы не пойдем к этому врачу! Он ужасный специалист. Он ничего не понимает в детской психике.

Вечером домовой Яшка, как обычно, закутал меня в одеяло и неспешно устроился на краю постели.

- Линочка, - сказал он, - не надо всем говорить про духа в балахоне.

- Почему?

- И про смерть тоже не надо. И про меня.

- Ну, почемуу?

- Видишь ли, - Яшка покачал кудлатой головой, - не все люди могут видеть нас. Лишь некоторые, вроде тебя. И твоей бабушки, покойницы Василины Григорьевны. И те люди, которые не могут видеть нас, они… они, знаешь ли, нас боятся.

- Почему?

- Поймешь, когда вырастешь. – Конечно, я тут же надулась. – А пока пообещай мне, что никому никогда не будешь говорить ни про меня, ни про духа в балахоне, ни про других духов. И тем более про то, что смерти нет.

Я подумала немного. Решила схитрить.

- А когда я вырасту?

Яшка задумался.

- Когда тебе будет тринадцать лет, я тебе все расскажу. А теперь спи.

Спустя еще пять лет я усиленно стучалась в стенной шкаф, где за старыми шубами и пальто жил Яшка. Яшка упорно не желал выходить.

- Ты обещал, - гундосила я и даже подпрыгивала от собственного гундоса. – Ты обещал!! Ну, Яшка, не честно!!

- Честно – не честно, села бабка в кресло, - проворчала дверца шкафа. – Спать не даешь.

- А нефиг спать. Я уже из школы пришла.

- Уроки сделала? – оживилась дверца шкафа.

- Яшка!! Успею. Мне вчера тринадцать исполнилось? Исполнилось. А ты обещал? Обещал. Выходи давай!!

Дверца шкафа некоторое время думала. Наконец, Яшкин голос пробасил:

- Ну, раз обещал, то скажу. Ты лучше чаю завари покрепче, я тока рубаху одену и выйду.

Вскоре мы уже сидели на кухне. Яшка пил чай, как обычно, из большой цветастой кружки, громко причмокивая, закусывая кусками сахара. Я терпеливо ждала. Знала, что пока Яшка чаю не напьется, толку мало будет.

Наконец, домовой вытер губы и сказал:

- Знаешь, Линочка, в мире полно всяких разных духов. И все они для чего-то нужны. А тот дух, ну тот, который в балахоне, он вроде как смерть. Вернее, не смерть. Не совсем… - Яшка задумался, зачмокал губами. – Он появляется там, где кто-то может умереть.