Город, который боролся - Страница 7

— Послушай, — сказал Чанне Симеон, когда она отошла уже так далеко, что никто не мог услышать их разговора.

— Да?

— Разве нужно было так срывать на ней свое раздражение?

— Симеон, я проявила бы непрофессионализм, если бы позволила служащим так перемётываться с одной стороны на другую. Мы сами имеем право — съесть начальника секции с потрохами, но нарушение субординации недопустимо: оно создает распри и нравственные проблемы. Возможно, я пробуду здесь не слишком долго, но я не намерена улететь, оставив проблемы, решать которые придется кому-то другому. Подобные вещи надо пресекать в зародыше.

— Пресекать — это одно. Ты просто ударила ее под дых.

— Ах, как я понимаю, ты считаешь, это я действовала неблагородно.

— Конечно! Вообще-то ты вела себя по-настоящему жестоко.

Чанна моментально остановилась, упершись руками в бедра и задумчиво глядя вниз. Затем она подняла голову и скрестила руки на груди:

— Симеон, я заметила, что Рейдон был здесь на двенадцать лет дольше положенного срока.

— Он не хотел уезжать, — отозвался Симеон с подозрением.

— Но шесть лет назад он подал прошение об отставке.

— Он передумал и забрал его. Я не собирался давить на него. Он был моим другом.

— М-да. Знаешь, просматривая отчеты о собраниях за последние несколько лет, я попросту не могла не заметить, что все вели себя так, словно его здесь не было. В тех редких случаях, когда он пытался внести в дело свой вклад, ему приходилось спрашивать разрешения. Или тебе никогда не приходилось слышать слов: «Так, Симеон?», «Да, Симеон?»

— И что же ты имеешь в виду?

— Я имею в виду коренные различия в наших подходах, Симеон. Если я бываю жестокой, то лишь для того, чтобы не стало еще хуже. Если ты бываешь жестоким, то лишь для того, чтобы все делалось по-твоему.

— Что?!

— Тебе, без сомнения, известно, что дружба всегда взаимна. А может быть, Рейдон оставался здесь только потому, что знал — ты хочешь этого. Ты уже давно действуешь так, как тебе заблагорассудится. Не думаю, чтобы ты мечтал о появлении здесь нового человека. Какого-то чужака, которому еще вздумается все поменять по-своему вместо того, чтобы согласиться на ту замечательную, спокойную жизнь, к которой ты уже давно привык.

— И откуда ты взяла весь этот бред собачий?

Она пожала плечами.

— Это так, или ты просто настолько привык видеть его изо дня в день покорным и униженным, что перестал это замечать. В любом случае, он наверняка именно так себя и чувствовал.

— Я знаю его, Хэп, а ты нет. Если бы у Тэла были проблемы, он бы обязательно о них рассказал. Зачем ему надо было страдать в одиночестве, если он знал, что всегда может обратиться ко мне?

— Ты просматривал отчеты?

— Мне не надо ничего просматривать. Я был здесь.

— Знаешь, они подтвердят все, что я сказала.

«Сука в никелированной упаковке!»

— А тебе никогда не приходило в голову, что ты относишься ко мне с предубеждением? Ты считала меня виноватым уже с первых минут после того, как мы поздоровались. Позволь уж, всезнайка, рассказать, почему нельзя судить о Рейдоне только по отчетам. Он ненавидел все эти проклятые собрания. «Черт, — обычно говорил он, — от этой пустой болтовни у меня размягчаются мозги». Он редко говорил на собраниях. Это было не в его стиле.

— И давно это стало у вас обычным делом — оспаривать каждое его слово, если он все же решался заговорить?

— Любой твой вопрос звучит как обвинение в преднамеренном убийстве.

Чанна закусила нижнюю губу.

— Симеон, записи подтвердят мои выводы: понять все это было несложно, это лежит на поверхности. Ты можешь и сам найти тому подтверждение — просмотри обзор видеозаписей собраний. Хорошо?

После минутного раздумья у Симеона словно открылся внутренний глаз, и он увидел горькую улыбку своего бывшего напарника. Рейдон всегда говорил по этому поводу: «А, похмелье», — но…

— Ты бьешь ниже пояса, Чанна, — сказал он.

Она вспыхнула, но выражение ее лица осталось враждебным.

— Я страшно разозлилась, — искренне призналась она. — Моя карьера летит псу под хвост только потому, что ты хотел оставить его здесь. Так что, когда я увидела… — Она вновь прикусила губу. А потом продолжила уже спокойнее: — Тебе придется следить за собой и постараться не употреблять по отношению ко мне выражений «ты нанесла ей удар ниже пояса» или «ты была жестокой». Это обычно выводит меня из себя. К тому же ты мог бы и прислушаться к моим словам вместо того, чтобы качать права.

— М-да… Я это запомню. — Он сделал паузу. — Знаешь, если тебе действительно так уж не терпится сбежать отсюда, я аннулирую заявку о твоем переводе и сделаю, чтобы об этом забыли. Раз уж мне не предоставили желаемого, должен же я иметь право хоть на кое-какие поблажки…

— Ну уж нет. В прошлый раз, точно так же отстранив кого-то, ты вонзил мне нож в спину. Благодарю покорно. Имея все это в виду, я намерена дать Центральной администрации достаточно времени, чтобы забыть весь этот скандал и мою роль в нем. Тебе придется потерпеть меня, по меньшей мере, пару лет, так что лучше смириться с этим. Да, по поводу других недосмотров…

— А? «А что теперь? Пыль на осветительной аппаратуре?»

— В одном из задних инженерных отсеков я лицом к лицу столкнулась с мальчишкой.

Молчание.

— Что? Вообще никаких комментариев? Значит, ты о нем знал? В конце концов, это ты можешь увидеть каждую пылинку на своей станции.

В тишине она подошла к стене и облокотилась на нее.

— Он исчез, прежде чем я смогла отреагировать. Но знаешь, что действительно странно. Ни в одном файле нет ничего об этом ребенке. — Пауза затянулась. — Симеон! — с легким раздражением позвала она.

— Мальчишка?

— Да, Симеон, лет двенадцати — по стандартному исчислению — плюс-минус года два. В отсеке заднего двигателя. Насколько мне известно, это район ограниченного доступа. Ребенок, пахнувший и выглядевший как беспризорный щенок Чей он? Что ты скажешь о нем? Даже не пытайся рассказывать мне сказки, будто ничего не знаешь. Детям не стоит ходить в скафандрах из грязи, как у того мальчика, которого я сегодня встретила. К тому же, похоже, он ест регулярно, хотя и не слишком хорошо. Значит, кто-то за ним присматривает… но делает все по минимуму.

«Не думаю, что сейчас стоит говорить: «Как ты прелестна, когда сердишься», — подумал Симеон. Он оставил на экране ее изображение, чтобы просканировать температуру тела и степень расширения зрачка. Сейчас она злилась из-за брошенного ребенка, а не на него. «Что предоставляет мне прекрасную возможность».

Помимо всего прочего, он мог заручиться союзником в этом щепетильном вопросе.

— Он называет себя Джоат, — вздохнув, признался Симеон. — Не знаю, как давно он здесь находится. Я сам обнаружил его совершенно случайно. В области механики он настоящий волшебник Отсеки, которые он облюбовал, когда решил там поселиться, совершенно не нуждаются в ремонте. Наверное, это и стало причиной моего расследования. Я хочу сказать, что здесь приходится регулярно восстанавливать множество всякой всячины. Зачем обращать внимание на секцию, где все идет как положено? Но потом до меня дошло, что в последний раз эти отсеки ремонтировались два года назад. Мне стало интересно, почему там ничего не ломается. И я отправился туда на поиски, используя мобильные «жучки», и следил за ними, как вы, люди, говорите, «краем глаза». Включив звуковые рецепторы, я услышал тихий скрежет и звук, словно кто-то двигался, но их маскировал какой-то непонятный шум. Мне показалось невероятным, что все в этом секторе работает превосходно, кроме моих сенсоров, поэтому я решил установить там постоянное наблюдение. В конце концов мальчишка немного ослабил бдительность и попал в поле моего зрения. В первый раз, когда я заговорил с ним, появившись на экране, он попросту исчез. Прошло много времени, прежде чем я смог добиться, чтобы он заговорил со мной. Заметь, я сказал: заговорил, а не стал доверять. Он невероятно подозрителен. Не могу поверить, что он оказался настолько неловок, чтобы ты увидела его.