Город гибели - Страница 50
И Кельвин заспешил прочь из квартиры, к машине — у него был вид человека, выполняющего чрезвычайно важную, не терпящую отлагательств миссию. Он должен был отомстить за поруганную Любовь.
Он ждал Дэйни в глубокой тени за «Клубом Зум». Девушка вышла в самом начале третьего. Она была одна, и Кельвин этому искренне порадовался, ведь с Максом он не ссорился. Его предала вот эта тварь — очень красивая девушка с длинными светлыми волосами, искрящимися голубыми глазами и чувственными пухлыми губками на прелестном овальном личике. Сегодня она надела чудо соблазна — зеленое платье с разрезами, выставлявшими напоказ шелковистые бедра.
«Наряд блудницы», — осуждающе подумал Кельвин, наблюдая, как Дэйни, крадучись, переходит через стоянку.
Кельвин выступил из темноты, держа нож за спиной, точно желая удивить девушку сверкающей и блестящей игрушкой.
— Дэйни? — улыбаясь, шепнул он. — Дэйни, любовь моя?
Она круто обернулась.
— Кто здесь?
Кельвин стоял между тьмой и красной круговертью неоновой вывески. В этих сполохах его глаза мерцали как кровавые лужицы.
— Это я, твой верный возлюбленный, Дэйни, — сказал он. — Твой возлюбленный пришел забрать тебя в Рай.
— Кельвин? — с изумлением прошептала она, делая шаг назад. — А что ты здесь делаешь? И почему… почему у тебя такое лицо?
— Я кое-что принес тебе, любовь моя, — негромко проговорил он. — Иди ко мне, я отдам тебе это. Ну же, миленькая, не робей.
— Что с тобой, Кельвин? Ты пугаешь меня.
— Пугаю? Да что ты? С чего бы это? Это же я, твой голубчик Кэл, пришел поцеловать тебя и пожелать доброй ночи. И принес такую забавную штучку. Красивую и блестящую. Иди посмотри.
Дэйни медлила, бросая взгляды на безлюдный бульвар.
— Ну же, — сказал Кельвин. — Никто не сделает тебе подарка приятней.
По лицу Дэйни пробежала смущенная, неуверенная улыбка.
— Что ты принес мне, Кельвин? А? Еще одно ожерелье? Давай поглядим!
— Я держу его за спиной. Иди сюда, любушка. Иди посмотри.
Любопытство и алчность возобладали над осторожностью, и Дэйни нехотя шагнула вперед. Глаза ее блестели, как у испуганной оленихи. Поравнявшись с Кельвином, она протянула руку.
— Надеюсь, что эта вещица будет такой же милой, как и то ожерелье, Кэл…
Кельвин крепко схватил девушку за запястье и рванул на себя. Когда голова Дэйни запрокинулась, он вспорол ножом подставленное ему беззащитное горло. Даже не пискнув, девушка покачнулась и начала падать, но ее тело не успело коснуться земли — Кельвин оттащил ее за здание клуба, чтобы приятно провести время.
Наслаждался он добрых полчаса и, закончив, посмотрел на остывающий труп и пожалел, что не прихватил карандаш и бумагу, оставить записку. Он знал, что в ней было бы: «Вам придется хорошенечко подумать, чтобы поймать меня. Стать хитрыми, как лисы. Из глубин Ада — Ваш Кел-Потрошитель».
Он вытер лезвие о тело Дэйни, сел в машину и поехал в Хэнкок-Парк, где бросил орудие убийства в смоляные ямы Ла-Бреа. Потом им овладела тошнотворная слабость, и он без сил опустился на траву, подтянув колени к самой груди. Когда он понял, что весь перед рубашки у него залит кровью, его забила мучительная крупная дрожь. Надергав полные горсти травы, Кельвин постарался оттереть большую часть крови. Потом улегся на землю (в висках его все гудело и стучало) и, несмотря на боль, попытался поразмыслить.
«О Боже! — думал он. — Что за набор грима попал ко мне в руки? Кто сотворил эту коробку? Кто заколдовал баночки, тюбики и карандаши?» Да, это было волшебство — но волшебство недоброе, обернувшееся зловещим, уродливым, опасным. Кельвин припомнил: мистер Марко говорил, что этот набор принадлежал актеру по имени Кронстэйн, игравшему в фильмах ужасов, и что этот Кронстэйн прославился своим гримом, масками монстров. От внезапной жуткой мысли Кельвин похолодел: сколько же в этих масках было от грима, а сколько — настоящего? Быть может, половина на половину? Когда наносишь грим, сущность чудовища голодной пиявкой впивается в тебя, а потом, насытившись, досыта напитавшись кровью и злом, ослабляет хватку и отваливается? «Там, в офисе мистера Марко, — подумал Кельвин, — я действительно был отчасти вампиром. А потом, на стоянке у «Клуба Зум» — Джеком-Потрошителем. В этих баночках, — подумал он, — не просто грим; в этих кремах и пастах живут подлинные чудовища, они ждут, чтобы их разбудили мои желания, страсти, мое… злое начало».
«Я должен избавиться от этой коробки, — решил он. — Я должен вышвырнуть ее, пока она не успела меня уничтожить!» — Он поднялся и побежал через парк к машине.
Коридор на его этаже был темным, как полночные грезы оборотня.
«Чертовы лампы, что с ними стряслось? — подумал Кельвин, ощупью пробираясь к своей двери. — Вроде бы они горели, когда я уходил?»
И тут в конце коридора очень тихо скрипнула половица.
Кельвин обернулся и вперил взор во мрак, рукой с ключом нашаривая замочную скважину. С неуверенностью подумал он, что, кажется, различает какой-то неясный силуэт. С бешено колотящимся сердцем Кельвин вставил ключ в замок.
И за ничтожную долю секунды до того, как увидел оранжевую вспышку, которую изрыгнуло дуло револьвера сорок пятого калибра, он понял: Кроули. Пуля угодила в косяк, в лицо полетели острые, колючие щепки. Кельвин в ужасе закричал, повернул дверную ручку и влетел в комнату. Едва он успел захлопнуть дверь, как филенку примерно в дюйме от его виска с визгом прошила вторая пуля. Он крутанулся в сторону от двери, пытаясь вжаться в стену.
— Где пять штук зеленых, Доус?! — крикнул Кроули из коридора. — Они мои. Гони денежки, или ты не жилец, мразь, недоросток паскудный! — Центр двери пробила третья пуля, оставив большую дыру с кулак величиной. Потом Кроули принялся бить в дверь ногой. Дверь затряслась на дряхлых петлях. Теперь по всему зданию стоял крик и визг, однако дверь угрожала в любой момент загреметь внутрь. Скоро Кроули окажется в комнате, чтобы сдержать обещание и вогнать в голову Кельвину пару пуль сорок пятого калибра.
Кельвин уловил едва слышное: «щелк».
Он резко обернулся. Серебряная скрюченная рука сама собой отстегнулась; коробка с гримом была открыта. Кельвин дрожал, как лист во время урагана.
Дверь затрещала и заскулила, возражая против ударов плеча Кроули.
Кельвин смотрел, как она прогибается внутрь почти до точки разлома. Грянул новый выстрел, пуля вдребезги разнесла окно в противоположной стене. Он обернулся и вновь испуганно посмотрел на гримировальный набор.
«Он может спасти меня. Вот чего я хочу, вот что может эта штука…»
— Когда я попаду в комнату, Доус, я вышибу тебе мозги! — ревел Кроули.
В следующую минуту Кельвин очутился в другой половине комнаты. Он схватил баночку под номером 15. Крышка отвинтилась практически сама собой, и ноздрей Кельвина коснулся исходивший от содержимого баночки мшистый аромат горного леса…
Дверь раскололась посередине; указательный палец Кельвина нырнул в баночку.
— Я убью тебя, Доус! — рявкнул Кроули и очередным пинком распахнул дверь.
Кельвин резко обернулся, чтобы встретить нападающего лицом к лицу, но тот в полном ужасе прирос к месту. Кельвин прыгнул, испустив полный звериной ярости вой; его когти прошлись по лицу Кроули, сдирая кожу, оставляя алые полосы. Противники повалились на пол. Зубы Кельвина рвали незащищенное горло жертвы. Опустившись на четвереньки, он нагнулся над останками Кроули, зубами и когтями срывая мясо с костей. Потом поднял голову и победно завыл. Тело Кроули под ним еще корчилось и содрогалось в конвульсиях.
Тяжело дыша, Кельвин отвалился от Кроули. Тот выглядел так, точно его пропустили через мясорубку. Подрагивающие руки и ноги уже начинали коченеть. В здании царил невообразимый шум, с нижних этажей неслись вопли, крики, визг. Кельвин расслышал быстро приближающуюся полицейскую сирену, но страха не испытал. Он совершенно не боялся.
Поднявшись, он перешагнул лужу крови и заглянул в гримировальный набор Арлана Кронстэйна. Внутри него таились власть, могущество, сила. Сотни личин, сотни масок. С этой штукой его больше никогда не назовут плюгавым коротышкой. Спрятаться от легавых ему теперь будет раз плюнуть. Как нечего делать. Стоит только пожелать. Кельвин взял баночку номер 19. Отвинтив крышечку, понюхал белый, почти прозрачный грим, и понял, что тот пахнет… пустотой. Он размазал его по лицу, по рукам. «Спрячь меня, — подумал он. — Спрячь». Сирена умолкла перед самым домом. «Скорее! — скомандовал Кельвин той непонятной силе, что правила содержимым ящичка. — Сделай так, чтобы я… исчез».