Город гибели - Страница 23

Теперь ей стало очень жарко. Мадам Левай чувствовала жар внутри. Она сжала вспотевшие руки — и вдруг с крайней поспешностью начала искать свою большую шаль и зонтик, лихорадочно, ни разу не взглянув на дочь, которая стояла в середине комнаты и следила за ней холодным и рассеянным взглядом.

— Не хуже, чем на этом, — сказала Сюзанна.

Мать, держа зонтик в руке и волоча по полу шаль, тяжело вздохнула.

— Я должна пойти к священнику, — прорвалось у нее. — Я даже не знаю, правду ли ты мне говоришь. Ты страшная женщина… Они тебя всюду найдут. Ты можешь остаться здесь — или уйти. Для тебя нет места в этом мире.

Уже готовая уйти, мадам Левай бесцельно бродила по комнате, ставя бутылки на полку и пытаясь дрожащими руками приладить крышки на картонные коробки. Как только истинный смысл услышанного всплывал на мгновение в ее затуманенных мыслях, ей казалось, что что-то взорвалось в ее мозгу, не разрушив, к сожалению, ее голову на части — это было бы облегчением.

Мадам Левай задула одну за другой все свечи, не осознавая этого, и ужасно испугалась темноты. Затем она упала на скамью и заплакала. Успокоившись, старуха села и прислушалась к дыханию спокойно и прямо стоявшей дочери, которая была едва видна и не подавала других признаков жизни. За эти несколько минут она окончательно постарела.

Мадам Левай заговорила нетвердым голосом, прерываемым стуком зубов, словно человек, сотрясаемый смертельным холодом малярийного приступа.

— Почему ты не умерла маленькой? Моя старая головушка уже никогда не посмеет показаться на свет Божий. Это большее несчастье, чем дети-идиоты. Лучше бы ты родилась у меня глупой, как твои…

Мадам Левай увидела, как тень дочери промелькнула в тусклом, мертвенно-бледном свете окна и на мгновение задержалась в дверном проеме. С лязгом захлопнулась дверь. Мадам Левай, словно разбуженная шумом после долгого кошмара, бросилась наружу.

— Сюзанна! — крикнула она с порога.

И услышала, как какой-то камень долго катился по склону скалистого берега, возвышавшегося над песками. С осторожностью мадам Левай ступила вперед, опираясь одной рукой о стену дома, и заглянула вниз в сплошную темень пустой бухты. Она крикнула:

— Сюзанна! Ты здесь убьешься.

Последний раз громыхнул в темноте камень, и наступила тишина. Неожиданная мысль, казалось, захватила мадам Левай, и она больше не звала. Повернувшись спиной к черной тишине провала, мадам Левай пошла по дорожке в Плумар, спотыкаясь по пути, но с мрачной решимостью, словно начала отчаянное путешествие, которое продлится, быть может, до конца ее жизни. Приглушенный и повторяющийся шум перекатывающихся через рифы волн еще долго сопровождал ее вдали от берега между высокими живыми изгородями, приютившими унылые и одинокие поля.

Сюзанна, выбежав из дома, повернула резко влево от двери и на краю склона бросилась на землю за одним из валунов. Потревоженный камень покатился вниз, громыхая при каждом прыжке. Когда мадам Левай звала ее, Сюзанна могла бы, протянув руку, дотронуться до юбки матери. Но у нее не хватило смелости, чтобы пошевелиться. Сюзанна видела, что старуха уходит, и затаилась.

Через некоторое время во мраке среди валунов показалось знакомое лицо с остановившимися глазами и открытым ртом. Сюзанна тихо вскрикнула и вскочила на ноги. Лицо исчезло, оставив ее задыхаться и дрожать в одиночестве среди пустынных каменных нагромождений. Но как только Сюзанна вновь, чтобы успокоиться, припала к земле, лицо вернулось, подошло совсем близко и, казалось, хотело закончить речь, только мгновение назад прерванную смертью. Убийца быстро поднялась на ноги и сказала:

— Уходи, или я опять это сделаю.

Существо заколебалось, раскачиваясь вправо и влево. Сюзанна дернулась туда-сюда, отступила назад; ей почудилось, что она пронзительно закричала на него, и она испугалась непреодолимой тишины ночи.

Потом Сюзанна доковыляла до края обрыва, почувствовала под ногами крутой скат и слепо бросилась вниз, пытаясь избежать безудержного падения. Галька как будто проснулась, булыжники покатились впереди тела, преследовали его сверху, мчались вниз справа и слева, проносясь мимо с возрастающим грохотом. Среди ночного покоя шум рос, усиливался до всеобщего рева, непрерывного и яростного, словно весь полукруг каменного берега начал обрушиваться в залив.

Ноги Сюзанны едва касались склона, который, казалось, бежал вниз вместе с ней. На дне обрыва она споткнулась, пролетела, выбросив руки, вперед и тяжело упала, но сразу же вскочила и быстро огляделась. В ее сжатых кулаках был песок, захваченный ею во время падения. Лицо было здесь, на прежнем расстоянии, оно виднелось в своем собственном сиянии, казавшемся в ночи бледным пятном. Сюзанна закричала.

— Уходи, — кричала она с болью и страхом, со всей яростью того бесполезного удара ножницами, который не смог успокоить Жан-Пьера и убрать его долой с ее глаз.

Что ему надо теперь? Он мертв. У мертвых мужчин не бывает детей. Он оставит ее когда-нибудь в покое? Сюзанна замахала на него руками и пронзительно завизжала. Бедняжке казалось, что она чувствует дыхание его полуоткрытого рта, и, утратив остатки мужества, женщина с протяжным криком побежала по ровному дну залива.

Она бежала легко, не чувствуя ни малейшего усилия своего тела. Высокие острые камни, торчащие во время прилива над сверкающей гладью голубой воды, подобно остроконечным башням затопленных церквей, скользили мимо нее, устремившись к суше огромными шагами. Слева Сюзанна увидела что-то блестящее: широкое круглое пятно света, в котором узкие тени вращались вокруг центра подобно спицам колеса. Она услышала голос:

— Эй! Там!

И ответила диким воплем. Так мертвец может даже кричать! Он кричал, чтоб Сюзанна остановилась. Никогда!..

Сюзанна промчалась в ночи мимо испуганных сборщиков морских водорослей, которые в страхе замерли вокруг своих фонарей, потрясенные нечеловеческим криком, исходившим от этой бегущей тени. Мужчины, опершись на свои вилы, глядели изумленно и испуганно. Какая-то женщина упала на колени и, крестясь, начала громко молиться. Маленькая девочка в рваной юбке, полной скользких морских водорослей, отчаянно разрыдалась, подтаскивая свою мокрую ношу вплотную к мужчине, державшему фонарь.

Кто-то сказал:

— Боже, оно пронеслось к морю.

Другой голос воскликнул:

— А море возвращается! Посмотрите, лужи становятся все больше и больше. Ну, вы слышите, женщины! Собирайтесь!

И несколько голосов закричали одновременно:

— Да, пойдемте отсюда! Пусть это проклятое существо бежит себе к морю!

И они ушли, держась тесно вокруг света. Неожиданно какой-то мужчина громко выругался. Он пойдет и посмотрит, в чем дело. Это был женский голос. Он сходит. Женщины стали резко возражать, но высокая фигура смельчака отделилась от общей кучи и бегом удалилась. Они дружно кричали ему вслед испуганными голосами. В ответ из темноты до них долетело оскорбительное и насмешливое слово. Одна из женщин застонала. Старческий мужской голос веско сказал:

— От такого рода вещей надо держаться подальше.

Сборщики пошли медленнее, шаркая по мягкому песку и шепча друг другу, что Мийо ничего не боится, потому что для него нет ничего святого, но однажды это плохо кончится.

Сюзанна встретилась с наступающим приливом у островка Равен и остановилась, тяжело дыша; вода закрывала ее ступни. Она слышала журчание и ощущала холодную ласку моря. Немного успокоившись, несчастная женщина разглядела по одну сторону темные и беспорядочные груды Равена, а по другую сторону — длинную белую полосу Моленских песков, которые при каждом отливе оказывались высоко над сухим дном бухты Фужер.

Сюзанна повернулась и увидела вдалеке рваные очертания побережья, протянувшегося вдоль украшенного звездами неба. Над побережьем, почти напротив нее, виднелась башня плумарской церкви — стройная и высокая пирамида, взлетающая в темноту и нацеленная на сверкающие скопления звезд. Странно, но Сюзанна успокоилась. Она поняла, где находится, и стала вспоминать, как сюда попала и почему.