Город Фей - Страница 1

Жила-была фея. Было у нее всё как и у других фей. Волшебный плащ, расшитый звездами, который позволял ей превращаться во что она захочет. И волшебная палочка, которая помогала ей превращать других во все, что пожелает она сама: зайцев в кроликов и кроликов в зайцев, майских жуков в бабочек, шишки в гребешки и гребешки в шишки.

И как у каждой феи, у нашей феи была своя тайна. Вы, наверное, знаете, а если забыли, то я вам напомню, что каждая фея бережет всегда одну-единственную тайну. Так заведено исстари, поэтому феи и живут очень долго, так как никому не могут передоверить свою тайну. И пока тайна находится с феей, все в мире спокойно, все идет как надо. Но и тайны бывают разные. Есть тайны страшные, и под их грузом фея превращается в ведьму, запросто может стать самой ужасной бабой-ягой. Но таких тайн в нашем мире немного. Мир у нас добрый, значит, и тайны у нас добрые. И от них феи расцветают еще краше, становятся еще воздушнее.

Зачем я об этом говорю? Вы наверняка учили об этом в школе. Это учат, кажется, в третьем классе, где в учебнике фееграфии говорится, помнится, на сто семнадцатой странице: "Феи почти ничего не весят. Они могут спокойно взлететь от одного дуновения ветерка. Поэтому, чихая, все люди должны прикрывать рот и нос платком или рукой. Одно ваше неосторожное движение — и фея умчится к потолку".

Страшные тайны, к сожалению, пригибают фею к земле, и в таком случае ей приходится летать на помеле или в ступе, называясь бабой-ягой, так как без дополнительной помощи ей уже тяжело оторваться от земли.

Ах, если бы вы знали, как феи любят летать! Кататься на облаках. Обгонять птиц. И ловить друг дружку. Тогда сверху льется звонкий смех, а тут, на земле, куда падает этот смех, вырастают цветы, поэтому без смеха фей ни о каких прекрасных цветах не может быть и речи. Радостный смех рождает маки, звонкий — колокольчики…

Ах, феи, феи, как бы мне хотелось, чтобы вы все время продолжали смеяться, усыпая всю землю цветами. Но наша сказка должна начаться не очень весело. Я изо всех сил отодвигал это начало. Никак не хотел, чтобы начиналась первая глава. Но дальше тянуть я не имею права. Итак, наша сказка начинается. И, конечно, с главы первой.

Сегодня, когда фея Кларисса как обычно поливала цветы, она никак не могла избавиться от ощущения, что в ее комнате что-то не так.

Но что? Цветы цветут как обычно. Фарфоровые чашки все целы. Как известно, когда фею ожидает несчастье, ее фарфоровый сервиз обычно начинает трескаться: одна чашка за другой. А раз сейчас все целое, значит, ничего неприятного быть не может.

Фея, глянув издалека на чашки, успокоилась и улетела в форточку прямиком в небеса — заниматься фееробикой.

Наверху уже прыгали с тучки на тучку феи Эвелин и Лаура, главные любительницы фееробики. Как только их прыжки и упражнения выдерживали бедные тучки! Тучки разлетались в разные стороны, поэтому то и дело приходилось пригонять новые. Сейчас этим пастушечьим делом занята фея Бегония, поэтому мы ее сразу и не заметили.

Фея Кларисса проворно запрыгала и закувыркалась среди подруг. И тут только она внезапно поняла, что ее мучило: со стены комнаты исчезла картина. Именно ее она не заметила утром.

Ойкнув, Кларисса устремилась вниз. Влетев в форточку, она бросилась к стене. Так и есть — на месте не оказалось картины. И это было ужасно, так как тайна феи Клариссы была связана именно с этой картиной.

Кларисса уже чуть не плакала, когда вдруг в ее комнату гурьбой влетели другие феи. Конечно, тоже через форточку. Так у них заведено, чтобы поскорее выбираться на небеса. Поэтому форточку можно открывать не только изнутри, но и снаружи.

Эвелин и Лаура радостно запели, а Бегония превратилась в пианино, которое принялось им подыгрывать. Все они не обращали никакого внимания на растерянный вид Клариссы.

— День рождения! — вопили они, летая по комнате. Особенно это хорошо получалось у красного пианино, которое кувыркалось совершенно потешно, позабыв о том, что оно сейчас огромное и тяжелое.

Тут Кларисса, конечно, вспомнила, что сегодня она должна праздновать день рождения и принимать своих подруг.

Феи не могут ждать целый год, чтобы отпраздновать свой очередной день рождения. Так долго их сердечки не выдержат. Поэтому они назначают друг дружке дни рождения по очереди каждый день. И раз Эвелин, Лаура и Бегония уже отпраздновали свои, то теперь, конечно, настал черед Клариссы.

— Но у меня пропала картина! — хотела выкрикнуть Кларисса, но вовремя остановилась, вспомнив, что ее тайна связана с этой картиной и ненароком она может проговориться.

Ей пришлось через силу улыбнуться и запрыгать вслед за остальными. Но прыжки у нее получались, конечно, не такие, как надо, и улыбка ее была не такой радостной. Казалось, никто не обращал на это внимания, ведь Кларисса всегда была такой — она была феей задумчивости. Но, видно, на этот раз ничего у нее не получалось.

— Нет, я так не играю, — сказало красное пианино. — Она совсем не веселая.

Фея Бегония первой почувствовала, что Клариссе сегодня не до дня рождения.

— Тогда мы полетим к Робертине, пускай у нее сегодня будет день рождения. — И феи друг за дружкой вылетели в окно. Красное пианино, не прекращая играть, полетело вслед за ними, но никак не могло пролезть в форточку. Тогда оно быстренько превратилось в губную гармошку и, истошно гудя, понеслось вслед за подружками.

Пожалуйста, не осуждайте фей, они не могут не веселиться, ведь для этого они и созданы. Хватит с них того, что им приходится так долго хранить тайны.

А фея Кларисса печально висела в воздухе. Ни светлое солнышко, ни издалека долетающий смех подруг не радовал её. Она вздохнула. И вдруг взгляд ее упал на любимые фарфоровые чашки — почему же они не треснули, когда ее ожидала такая беда.

Фея стремительно подлетела к сервизу и, взяв чашку в руки, поднесла ее к свету. И сразу же заметила трещинку, которую кто-то искусно замазал, чтобы она не бросалась в глаза. Фея брала одну за другой все семь чашек, и все они оказались с трещинами. Значит, случилось что-то совершенно ужасное, если из-за этого треснули сразу все ее семь чашек.

А она ничего не заметила! Фея топнула ногой от злости. Но топанье в воздухе ничего не дает, поэтому фея спустилась пониже и топнула еще разик что было сил. Как ее провели! Ее — фею задумчивости! Эвелин, например, была феей улыбки, то и дело безмятежно смеялась, от чего часто попадала впросак. А фея Кларисса всегда семь раз думала, прежде чем что-либо решалась сделать, и, как оказалось, зря.

Подумав и на этот раз, Кларисса решила, что пора действовать. Горем делу не помелеешь. Фея попыталась взлететь. Но печаль так заполонила ее за это время, что фея Кларисса больше не могла подняться в воздух.

Фея опять вздохнула и хлопнула в ладоши. И тотчас из резной шкатулки стали один за другим вылетать разноцветные воздушные шарики, которые надувались прямо на глазах. Став большими, они переплелись друг с дружкой, и фея только с их помощью смогла вылететь в форточку.

Кларисса поднималась все выше и выше, когда до нее долетел звонкий смех Эвелины. Фея Кларисса глянула вниз и увидела, как феи кружатся над лугом, который уже весь покрылся цветами от их веселья.

— Эвелин! — тихо позвала Кларисса.

Но звонкий смех заглушал ее голос.

Кларисса вновь опечалилась. И печаль ее была так сильна, что встревоженная Эвелин, даже не слыша ничего, почувствовала горе подруги и, подняв голову, увидела в небе пятнадцать воздушных шаров. Она сразу все поняла и понеслась к подруге.

Ведь подруги нужны не только тогда, когда тебе весело, но и тогда, когда тебе плохо. Они даже нужнее именно в это время, когда не радуют тебя ни солнечные лучики, ни аромат цветов, ни даже шоколадное мороженое.