Горный цветок (СИ) - Страница 1

Я аккуратно и осторожно, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания, протискивалась к выходу, намереваясь выйти на пару остановок раньше, чем это было необходимо. Просто… кольнуло старое забытое чувство тревоги, которое не однократно выручало меня когда-то давно. Если честно, давненько не вспоминала о своём «боевом прошлом», как бы смешно это сейчас не звучало. Теперь я – самая обыкновенная пенсионерка в стареньком пальто, каких тысячи в столице, да, собственно, я таковой и являлась. Позвольте представиться - Галина Викторовна Иваницкая, одна тысяча сорок седьмого года рождения. В далёком прошлом, о котором я так не любила вспоминать, я была следователем и известном Московском Уголовном Розыске. Но вот уже прошло более двадцати лет, как я вышла на пенсию по выслуге лет. Я встала недалеко от выхода и искоса взглянула на того молодого человека, которого уже встречала ранее. Высокий и крепкий, в кожаной куртке и чёрных джинсах. Он привычно-расслабленно положил руку на спинку кресла, рукав куртки поднялся, показав краешек старой татуировки на кисти. Что-то синело на шее и возле уха. Мужчина, скорее всего, наш «постоянный клиент», но пока я поостереглась делать выводы – многочисленные татуировки на теле парня могли бы быть просто данью современному веянию к украшательству своего тела некоей «наскальной росписью».

Я, скосив глаза уже до невозможности, внутренне усмехнулась – а мальчиша-то, оказывается, постоянник мест заключения. На кисти левой руки у него красовалась старая наколка с изображением фрагмента колючей проволоки, а на безымянном пальце – перстень с цифрами. Ага, значит, владелец прошёл исправительно-трудовое учреждение, крупные буквы: «Север» указывают, где именно, и на перстне более подробно – срок и число судимостей.

- И чего тебе, старая, дома не сидится… - тяжело вздохнула молодая девушка, вцепившаяся в металлический поручень для того, чтобы не свалиться на пол при очередном резком движении автобуса в то время, как он начинал движение от автобусной остановки.

В другое время я бы непременно нашла, что ответить подрастающему поколению, только не сейчас. Парень по-прежнему наблюдал за мной. Теперь я в этом практически уверена – ведь до того момента, как я решила выйти из переполненного автобуса, он меланхолично посматривал по сторонам, находясь неподалёку, и не делал ни малейшего движения для того, чтобы выйти. Однако, мой внезапный побег вынудил его поторопиться, да так, что он, торопясь покинуть салон автобуса вместе со мной и не потерять меня в толпе людей, стал активно работать локтями, чем вызвал недовольные восклицания со стороны пассажиров.

Совершенно напрасно, кстати. Я узнала всё, что было мне интересно, и вовсе не собиралась от него сбегать, во всяком случае, прямо сейчас. Думаю, что за то время, что ребята приглядывают за мной, маршруты моего перемещения были им известны. С уверенностью говорю «им», поскольку вряд ли этот парниша работает в одиночку.

Вывалившись из автобуса, я стала озираться по сторонам, краем глаза держа в поле зрения моего сопровождающего. Он немного успокоился (вот она, бабка, никуда не дёрнулась, просто приспичило старой карге вывалиться из автобуса в самый последний момент) и медленно шагал вслед за мной, насвистывая какой-то незатейливый мотивчик. Ну, что же… я медленно поплелась по улице и добрела до местного рынка. Хоть и не планировала я нынче никакого шопинга, только нужно же объяснить мою тягу к пешим прогулкам.

Окунувшись в плотный гул голосов и толпу спешащих людей, я подошла к одному прилавку, другому, долго и с интересом слушала, как иностранный гражданин нахваливал продаваемые овощи, после чего легко и просто смылась через служебный выход. Ничего особенного в том не было. Как можно было догадаться, дверь была в свободном доступе, поэтому я быстро прошла по служебному коридору, напугав одного мужика, который разделывал мясо, и выбралась на задний двор рынка, уставленный собранными коробками, ящиками из-под фруктов и прочим мусором.

- Ты чо, бабка, заблудилась, штоль? – удивилась крепкая деваха, которая отбросила сигарету и приблизилась ко мне, с сомнением осмотрев мой мало презентабельный вид.

- Нет, внученька, - пробормотала я, оглядываясь, не покажется ли где высокая фигура моего сопровождающего, - гугл карты на моём телефоне показали мне самую короткую дорогу к дому. А кто я такая, чтобы спорить с наукой?

Та зачарованно и согласно закивала головой, поражаясь тотальному повышению уровня жизни простых граждан.

- А ещё говорят, что пенсий им на жизнь не хватает! - возмущённо заявил давешний мужик, что рубил мясо. - Бабка! Ты куда? Там выхода нет!

Действительно, ворота для подвоза и разгрузки товаров сейчас были заперты, только зачем они мне, если есть такая милая дыра в сетчатом заборе? Я покинула территорию рынка, оглянулась по сторонам, не заметила ничего подозрительного и быстрым шагом отправилась в сторону дома. Судя по всему, тот парень, что за мной присматривает, нарезает сейчас круги по рынку в надежде рано или поздно увидеть меня возле отдела с кошачьим кормом, жаль, что это будет ненадолго и вскоре он непременно догадается, что я просто дёрнула из-под его присмотра.

Как бы то ни было, но мне стоит посетить мою квартиру, забрать оттуда одну вещь и быстро покинуть опасное место. Вне всякого сомнения, ребята не будут долго сомневаться, прежде чем наведаться ко мне в гости. Документы всегда со мной, денег на карте не так много, да и не нужна им моя нищенская пенсия, конечно же. А вот благоприобретённая квартира – вполне. Вот тут есть кое-какие нюансы… дело в том, что мои родители до войны проживали в маленьком и провинциальном городе Иркутске, в начале войны туда были эвакуировано множество предприятий стратегического назначения, где они и трудились на благо Родины и Победы.

Затем, после войны, столица решила, что ей самой нужны предприятия с опытными рабочими, так мои родители и оказались в златоглавой, где и проработали до самой смерти. Сколько лет прошло, но я до сих пор помню тяжёлые послевоенные годы, как мама была счастлива, когда ей удавалось по страшному блату оторвать для нас что-то… как они получили от предприятия комнату в бараке, где удобства были на улице, а потом то, как они радовались, словно дети, когда им подфартило и им досталась комната в коммунальной квартире в ещё дореволюционном доме на Мясницкой. Комнатушка в пятнадцать квадратов выпала им, как передовикам производства и тем, кто давал двойную норму за смену…

Так мы и жили. Не скажу, что очень хорошо, только все так жили… мечтали о чём-то великом! О победе мирового пролетариата, о том времени, когда наступит коммунизм, о том, как мы однажды будем хорошо жить и у каждой советской семьи будет собственная квартира… (прошу не смеяться, клянусь, так и было!) но только не случилось. Мои родители умерли в тот год, когда я заканчивала институт. Было тяжело, не скрою… ни родственников, ни даже близких друзей у меня не было. Да и откуда бы им взяться, если я каждый день после лекций спешила в библиотеку или в гастроном, а после – домой? С охотой соглашалась на практику в уголовном розыске и на общение с «контингентом». Конечно, бывали случаи, когда ребята с моего потока подтрунивали надо мной. Впрочем, я не роптала – мама всегда говорила мне, что не стоит обращать внимания на мнение окружающих людей, нужно быть порядочной и честной девушкой, хорошей хозяйкой в доме и ценным членом общества в целом… и я была… зря…

После окончания образования по распределению попала в МУР. Злые языки поговаривали, что за какие-то особые заслуги, только, конечно же, это было не так – никаких «заслуг», ни партийных, ни каких-либо иных, за мной не водилось. Зато было стойкое нежелание возвращаться в родную комнату, где я была одна, и я училась, работала, работала…

Поэтому, совершенно упустила из вида, когда у нас появился новый оперативный сотрудник. Алексей был далеко не тем юнцом, который покорял взоры девочек из архива. К тому времени ему уже было около тридцати пяти лет, сам он был родом из Гродно, так что о войне знал не понаслышке, родителей убили, когда ему было только восемь лет, вырастила бездетная тётка, сестра отца… впрочем, обо всём этом он вспоминать не любил…