Горький привкус лжи (СИ) - Страница 15

— Знаю, что хочешь, — продолжает парень, видимо, устав ждать. — Но боишься потерять последние надежды на то, что твой папочка не такой поганый человек, как мы к примеру. Только он, Рита, полное дерьмо! Слышишь меня? Он — дерьмо!

— Ян хватит! — наконец-то слышится голос моего бывшего. Где же ты раньше был?

— Ничего не хватит, Кирилл! Она сама захотела знать правду! А правда бывает жестокая! — я уже не могу слушать их, я просто хочу убежать. — Денис Сергеевич убил много людей, а самое главное, он убил свою жену, свалив на моего отца!

Тут же Ян осекается, поняв, что именно сказал, и смотрит на меня. А до меня медленно доходит им же сказанное. Кир хочет ко мне подойти, но я отскакиваю к двери.

— Я не верю, — шепчу я Яну, отчаянно мотая головой, как будто это может что-нибудь изменить.

— Рита, я понимаю, что тебе больно, но это правда.

— Ты врёшь! — я выбегаю из комнаты Яна и забегаю в мою, точнее, в которую мне выделили.

Я не могу сейчас уехать. Не за планом, нет. Мне нужно время успокоиться и более спокойно обдумать все это. Я падаю на кровать лицом прямо в подушку, продолжая рыдать.

POV Ян.

Посмотри на себя, брат. Ты стал тряпкой. Твоя бывшая девушка сама захотела знать правду, да и ты сам предложил ей все рассказать. Но кто виноват, что она послушала? Рита знает мое отношение к ее отцу, и я точно не собирался преподносить весь этот ужас более мягкой форме. Пусть знает, какой ее отец убийца.

Проходя мимо комнаты моего подарка, я слышу истеричные всхлипы. Что же сегодня за день? Сестры решили довести меня до грани своими истериками. Они хотят, чтобы я кого-то из них придушил?

Резко открыв дверь, я вхожу внутрь. То, что я вижу, меня ни капельки не удивляет. Это должно было произойти, но я думал, что она продержится немного дольше.

Самойлова-младшая стоит на подоконнике и нервно вытирает слезы, готовясь к прыжку, если конечно, решится прыгнуть. Такие, как она, могут только кричать — на поступки они не способны.

— Ну что ждешь? — она была так увлечена своими мыслями, что не заметила меня. — Я с радостью буду отирать от плитки твои мозги.

Янина от моего голоса немного пошатывается, но удерживается. Она оборачивается ко мне, не слезая с подоконника.

— Радуешься? — нервно спрашивает она, ее голос уже охрип от истерик, но она не прекращает рыдать. — Знаешь, я тебя ненавижу! Ты урод, ворвался в мою жизнь! Похитил меня, в первый день изнасиловал, лишив невинности! И каждый день я терпела от тебя одни издевки и унижения. Ты хотел меня подложить под своего брата! И все за что? За то, что мой отец еще тот ублюдок? Он убил мою маму! Ты хочешь сказать, что у тебя больше поводов для ненависти? И, самое главное, ты себя считаешь святым? Нет. Ты такой же мерзкий ублюдок, как мой отец!

— О, у ангелочка, прорезался голосок? — она не успевает подумать ни о чем, как я резким движением стягиваю ее с подоконника. Одним резким движением. Так Самойлова оказывается сброшена на пол с криком от боли, как я понял из-за ног. — Нет, милая, я не читаю себя святым, как ты выразилась. Ты права, у тебя предостаточно причин ненавидеть своего отца, также как и меня. И да, я готов аплодировать стоя, что ты решила вылезти из своей комнаты, и, мало того, что подслушать наш разговор, так еще все высказать мне. Браво, Янина.

Девушка до сих пор валяется у меня в ногах и весь мой монолог не поворачивает голову в мою сторону.

— Почему ты все время называешь меня полным именем? — неожиданно для меня она задает вопрос.

— Ты сейчас серьезно? — переспрашиваю я, не веря в ее глупый вопрос. Янина кивает. — То есть, тебя не интересует, что я могу сделать с тобой?

— Нет, — отвечает она, медленно вставая на ноги. — Мне уже плевать.

Я смотрю и не верю в происходящее. Неужели я правда ее сломал? Превратил ее в бездушную куклу, марионетку? Я конечно на это и рассчитывал, но не так быстро.

— Смешно, — комментирую ее глупый поступок. — Я отвечу на твой вопрос. Имя Янина тебе больше подходит, как я раньше считал. Оно давало веру и надежду. У меня ассоциировалось с сильной женщиной. Но это оказалось не про тебя, Яна, — специально выделяю ее имя. — Я не стану тебя наказывать, ты жалкая, Самойлова.

Бросаю я ей и, проходя мимо нее, задеваю плечом. Я желаю заставить Янину хотеть жить. На данный момент в мои планы не входит ее смерть.

— Кислов, кем ты себя возомнил? — я останавливаюсь возле двери от ее твердого голоса. Она первый раз назвала меня по фамилии. — Богом? Нет, ты — не он. Это ты жалок. Ян, не надоело? Надевать маски, за которыми прячется мальчик, обиженный жизнью! И кто из нас более сломлен?

Я сжимаю зубы, но ничего не отвечаю. Не считаю это нужным. Но в одном я ошибся: она не сломлена. Янина ошарашена последними новостями об отце, и ее испуг играет сам за себя. Я ухожу, оставляя девушку наедине со своей истерикой.

Что такое жизнь? Это отнюдь не черные и белые полосы. Это вечная борьба за свою собственную жизнь, за личность, за свою индивидуальность. Я этого не понимала и ценила, пока не попала в лапы Кислова. Он действительно смог меня сломать, заставил рыдать от боли внутри меня, которая разъедает все.

Я сижу в его доме и терплю унижения почти два месяца из двенадцати. Уже не справляюсь со своими эмоциями. Еще нога болит, после того, как меня Ян опрокинул назад.

За что могу сказать спасибо ему? Это то, что не дал прыгнуть вниз. Я должна жить. И узнать правду про смерть мамы. Как Рита связана с братьями?

Столько разных вопросов и так мало людей может ответить на них.

Я содрогаюсь, когда слышу возле меня шум и оборачиваюсь назад. Там стоит мой мучитель, а возле кровати на тумбочке поднос с едой. Я вяло смотрю на пищу, принесенную им, и поворачиваюсь назад.

Есть хочется дико, но при мысли, что это он принес еду — кусок в горло не лезет. Я надеюсь, что Ян в скором времени уйдет, но он, как назло, садится на кресло напротив меня и рассматривает последствия вчерашней истерики.

Кстати, вчера я кое-как добралась до своей кровати и улеглась, даже не раздевшись. А сегодня, помимо головной боли и красных глаз, ужасно ноет нога.

— Между прочим, сам готовил, — замечает парень, когда мы минут пять сидим молча.

— Яд подсыпал? — пытаюсь съязвить.

— Янина, советую засунуть свою гордыню подальше и поесть, — сурово произносит он. — Но если, конечно, ты хочешь, мы можем время принятия пищи занять кое-чем более интересным.

— А ты кроме постели можешь думать о чем-то еще?

Я наблюдаю за ним. Вот он стоит и движется по направлению ко мне. Берет мой подбородок своими пальцами, задирая мне голову, заставляет на него смотреть.

— Не пытайся казаться смелой, Янина. Ты не Рита. Далеко, не она. Ты всего-то маленькая, беззащитная сестренка Самойловой, — смотря прямо мне глаза, говорит он. — Рита и то вернулась не из-за того, что ей захотелось, а из-за тебя. Она поняла, что надо спасать свою сестру из лап монстров. А сама угодила в водоворот событий, которые были причинами ее отъезда. Видишь, Яна, если бы ты была немного посильней, Рите не пришлось бы возвращаться. Все из-за тебя.

Кислов резко отстраняется от меня и идет к выходу; я не знаю какого черта меня дергает, но я бегу за ним, не обращая внимания на боль в ноге.

— Стой! — кричу я, успев догнать его на первом этаже. Ян останавливается и даже поворачивается по направлению ко мне. И, наверное, совсем не ожидает, что я толкну его в плечо. — Чего ты добиваешься? Чтобы я прыгнула? Или что? Да, Рита сильней меня, признаю, но не каждая девчонка сможет выдержать, то через что я прошла. Ответь, я похожа на своего отца, и поэтому ты так меня ненавидишь?

Под конец речи я не соображаю и просто начинаю колотить его руками. Знаете, я думала, что парень за такую выходку, ударит меня в ответ. А наша комплекция все-таки отличается: удар должен быть сильный.