Гори во мне (СИ) - Страница 77

Все замерли, не зная, что делать дальше, выжидая. Ульрих взял эффектную паузу.

— Но и договор твой — чистое унижение для нас, и ты прекрасно знаешь это, Конуг. Я просто не могу. Не могу подписать его.

— Если ваш сын решится и бросит вызов мне лично, можем разойтись миром, — вдруг кидает Кит, и я прирастаю к полу. Опять? Нет!

— Что вам терять? У вас еще трое наследников подрастает, а этот явно…, - Китен может быть и договорил, но северяне так дружно заржали, что его слова потонули в общем гомоне.

— К сожалению, я не могу, — продолжил Кит, — Если я его вызову, то по закону вы сможете мстить после его поражения. Мой род на это не пойдет. А вот если он меня, тогда вы уже ничего не сможете сделать.

Повисла гробовая тишина. Такая пронзительная, что я слышала, как собственное дыхание застревает в легких.

— Ну, Руди? — издевательский голос Кота звенит словно пощечина, — Готов умереть ради блага клана? Даже слишком роскошно для тебя. Соглашайся!

Северяне опять смеются, и еще рычание, утробное, злое разносится по зале.

— Я тебя заживо сожру, — в этом хрипе уже так мало человеческого. Я безошибочно распознаю звуки трансформы. Озноб пробегает по всему телу, испариной липнет к позвоночнику. И Хальвор хватает меня за локоть, наконец подталкивая к выходу.

— Нормально скажи- фыркает Кит.

— Я вызываю тебя, Конуг, на смеррррть.

Возбужденный рев вокруг. Волки и северяне в едином адреналиновом порыве стучат, хрипят, орут, деря глотки, оглушая меня. Еще толчок в спину, уже грубый. И мы с Хальвором оказываемся по другую сторону двери.

Двадцать минут. Ровно двадцать минут. Самые долгие в моей жизни.

Мы сидим в кофейне напротив храма странной компанией: мои родители, Ирэн, ее мать и угрюмый Хальвор. Отец уже все расспросил, мать уже все узнала, Ирэн отвела в сторону и спросила про свое. И теперь мы просто сидим, пустыми глазами уставившись сквозь витрину на дверь храма через дорогу. Господи, так долго! Так! Внутренности скручивает в тошнотворном приступе, и я с наслаждением рву уже сотую салфетку.

— Это всегда не быстро, — протяжно произносит Хальвор, наблюдая за моими нервными манипуляциями, — На тот свет никто не торопится. Но ты за мелкого не переживай. Убить кобель его не убьет. А подерет, так подлатают.

Я издала истерический смешок. Успокоил, спасибо. И тут же подавилась им, увидев Арна, выходящего из храма и направляющегося к нам. Одного. Попыталась встать с места, но ватные ноги не слушались. Хальвор помахал старшему Конугу сквозь стекло, улыбаясь. Почему он так улыбается? Где Кот, черт возьми? ГДЕ КОТ? Я была не в силах спросить, лишь во все глаза следила за приближающимся Арном. Он торопливо зашел в кофейню, проигнорировав кивнувшего ему администратора.

— Пойдем, — сразу, резко. И протягивает мне руку.

Я чувствую, как дрожат мои губы, как глаза застилает влажной пеленой.

— Лес, пошли. Все хорошо. Китен в лазарете в академии. Ерунда. Пошли — отведу.

Я и вкладываю руку, выдыхая.

Темнота, сейчас такая желанная, поглощает меня. Я жмурюсь, отсчитывая мгновения.

— Лесси, — чуть хриплый до боли родной голос.

Размыкаю веки и вижу Кота, по пояс голого, в каких-то бинтах, на лице следы от когтей. Но он так широко улыбается, что я понимаю, что это и правда ерунда все. И сам он даже не пришел бы сюда. Наверно, брат силком затащил.

— Ну ты что такая бледная, Веснушка. Смотреть тошно.

И смеется.

— Дурной. Я испугалась так, — не хочу спрашивать, что было. И так все ясно. Мы никогда не заговорим об этом. И это обоих устраивает. Просто ложусь к нему, аккуратно обнимая. Бок у него похоже все-таки прилично задет. Я вижу, как Кит морщится, двигаясь.

— Ну давай, подранок, лечись, — хмыкает Арн, — Пока, Лесси. Не давай ему вставать хотя бы час.

Салютует мне и просто испаряется в воздухе. Совсем как в первую нашу встречу.

— Вставать я точно не собираюсь, — тут же мурчит мне Кот, щекоча ухо своим жарким дыханием.

— И это тоже НЕЛЬЗЯ, — я смеюсь, убирая его наглые лапы с моих бедер.

— Ну хоть пообниматься можно?

— Пообниматься можно.

Месяц спустя.

— Лесма, вы слышите?

Я перевожу на профессора Спарка невидящий взгляд, дрожащие пальцы сами собой накрывают живот.

— Да, конечно. Простите, — одергиваю руку и начинаю ворошить бумаги, — Вот проект речи, разработанной нами. Прошу.

И протягиваю испещренные текстом листы мистеру Конарсу. Профессор кидает на меня недовольный взгляд из-под очков, но вслух ничего не произносит. Конечно, такая честь. Взял меня личной ассистенткой сопровождать его на суде, выбил командировочные. И это даже не смотря на мое странное недавнее двухмесячное отсутствие в университете. А я сижу и ворон считаю на генеральном прогоне с клиентом.

Но я просто не могу сосредоточиться сейчас. Пытаюсь переключиться на дела, но в голове бьется раненой птицей лишь одна мысль. Сердце! Я слышу этот бешеный, пока едва уловимый ритм. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Так быстро! Это нормально? Но я ощущаю, что все в порядке, и радость всеобъемлющая затапливает меня с головой, заставляя улыбаться совсем невпопад этим суровым, занятым делом, мужчинам. Плевать, что подумают. Сейчас мне плевать.

Перевожу нетерпеливый взгляд на настенные часы за спиной профессора. До перерыва еще семнадцать минут. Как пережить их? Я не выдержу.

— Привет, — сжимаю трубку в дрожащих руках.

— Привет, — раздается из динамика веселый голос Кита, — У тебя перерыв? Как там наш шалун Спаркс поживает? Не пристает?

Я заливисто смеюсь. Единственное, с чем ко мне может пристать почтенный семидесятилетний профессор, так это с тем, чтобы я ему вколола инсулин.

— Держится пока, — фыркаю в ответ, — Киит…

И на том конце моментально воцаряется тишина. Ждет. Мне кажется, я даже слышу, как он закусил губу.

— Кит, я почувствовала… Вот прямо сейчас, на совещании. Меня просили передать бумаги, а я ничего кроме сердца нашей дочки и не слышу. Это так странно. Знаешь, так быстро бьется… Кит, ты слышишь?

— Дочки… — повторяет бесцветным голосом.

— Да, я так рада, — я замолкаю, остро чувствуя, что что-то не то. Почему он молчит, черт возьми? Он ведь так ждал. Кажется. Даже не хотел, чтобы я ехала на суд с профессором. Ведь меня не будет в городе целую неделю. Спрашивал по три раза на день. А теперь…

— Кит! — я начинаю злиться и паниковать одновременно.

— Да, Лес. Я слышу, извини. Кевин зашел… Хочешь, приеду к тебе? — и вроде правильные слова. Как обычно. Но таким тоном, будто со стеной разговаривает. Может и правда, я просто не вовремя. Накручиваю себя на пустом месте. Выдыхаю, успокаиваясь. Надо перестать быть такой мнительной.

— Да нет, не нужно приезжать. Зачем? — я улыбаюсь в трубку, — Сегодня и завтра целый день подготовка, а послезавтра суд. И вечером я уже буду дома.

— Ладно, — И опять повисает вязкая тишина, — Лес, мне надо идти…

— Хорошо, ты позвонишь вечером?

— Да, конечно.

— Я люблю те..- и я не договорила, поняв, что он уже отключился.

Несколько секунд смотрела на потухший экран. Ну и что это было? Может действительно Кевин отвлек. Усилием воли прогнала зачатки еще не оформившихся дурных мыслей и вернулась в зал совещаний.

А вечером все повторилось. Его холодный отстраненный голос, ничего не значащие вопросы и мои дрожащие ответы.

— Кит, что-то не так? Что-то случилось? — мне плакать хотелось от его замороженного тона.

— Не переживай, Веснушка, все хорошо. Просто сложный день, — его низкий голос теплел, только, когда он оправдывался. Будто Китен заставлял себя быть обычным, — Мне завтра рано вставать и дел полно. И у тебя ведь тоже. Давай ложиться?

Я открываю рот как рыба, не зная, что ответить. Это говорит мне Кит, еще вчера проболтавший со мной часа полтора. Мы даже сексом по телефону успели заняться, а тут просто "давай спать"?